– Поход задумал, Кузнец? Атаманом решил стать? – Пока про то говорить не будем. Только тех людишек, что сам отберешь, сюда привезти надо. И тихо всё нужно делать. Для всех идут они ко мне покрученниками. Понял? – А много ли людей надо? – Не очень. Десяток наберешь – молодец будешь. Два десятка – совсем хорошо. А больше пока и не надо. – А мне что с того будет? – Вольная будет. Дам я тебе денег, чтобы кабальную запись выкупить. Много должен? – Три рубля серебром. – Сделаешь – будут тебе три рубля. – Так на что тебе людишки? На что их звать? – А вот послушай. Есть за Становым хребтом да за Байкалом-морем река. Называется Амур. Земля там богатая. Хлеб родит два раза в год, яблоки цветут, овощ любой вырастает. Есть там и пушной зверь. Есть серебро, торгуют там тканями камчатыми, товарами разными. – Это та земля, что письменный голова Василий ходил? Да всех людей сгубил? – Да, Степан. Только он без головы ходил, а мы сходим умно. Осторожно. И будем с прибытком. А может быть, там и останемся жить, если житье будет привольное. Цыган задумался, ковыряя пальцем выщербину на столешнице, не прикрытой скатертью. Потом махнул рукой. – А давай, Кузнец. Коли сгинем там, так хоть поживем напоследок. А может, и вправду хабар нам обломится. Ехать когда? – Я с братами-казаками переговорю, так и поедешь. Думаю, дня через два или три. В своем десятке я много говорил про Приамурье, про богатство края, про то, как можно там вольную жизнь построить. Слушали хорошо, соглашались. Новые богатые земли, да еще такие богатые, были заветной мечтой каждого в Сибири. На новых землях можно и богатство найти, и высоко взлететь. Казаки помнили, что совсем не из богатых и знатных семей вышли Перфильев или Бекетов, ставшие детьми боярскими и известными богатеями. Постепенно я подводил их к мысли о походе. Точнее, что к такому походу хорошо бы подготовиться. И подготовка шла. Без торопливости чинили мы оружие, потихоньку копили порох, свинец. Шили зимние одежды на холода из теплых пушных шкурок. Упражнялись и в залповой стрельбе из модернизированных винтовок, быстрой перезарядке, стрельбе на точность. Пару дней назад я озвучил и мысль о том, чтобы начать набирать в их войско новых казаков. Вроде бы особых возражений не было. Сегодня вечером решил озвучить план. Повечеряли, чем бог послал. За что ему, конечно, отдельное спасибо. Кстати, посылал он нам всё больше и больше. В этот раз на столе были и привычные уже рыбные соленья, запеченное с местными душистыми травами мясо – такое, знаете, с корочкой, с ароматом, от которого даже у сытого голод пробивается. Конечно, не забыли мои хозяюшки, что снедь готовили, и про пироги с кашами. Да и самогона (то есть хлебного вина) было залейся. Поначалу мне здешняя кухня очень не глянулась. Чуть не три месяца жил на муке, брюкве и бобах. С голоду не умер, но есть такое будешь только по необходимости. Потом понял, что и из местных продуктов, если уметь, можно вполне приличный стол организовать. Правда, больше мясной. Когда на столе остался только сбитень, я и заговорил. Опять пропел песню про прекрасное Приамурье, про новое богатство. Потом рассказал про поездку Хабарова, про то, что ждет он нового воеводу, который даст добро на поход. И пойдем мы не охотными людьми, а государевыми. Но чтобы всё было путем, хочу я нанять людишек, обучить и вооружить их. А там кого в казаки поверстаем, а кто и покрученником пойдет. Друзья, хоть и были не в восторге от того, что на всяких разных голодранцев придется тратиться, но приняли. Тем более что я попытался донести простую мысль: чем ватага наша будет больше, тем большая доля добычи на нее придется: с сильными охотнее делятся. А возьмем мы, надеюсь, немало. Про то, что взять я хочу не столько добычу, сколько вольную землю, говорил я нечасто: это не настолько грело казаков, как желанное слово «добыча». Глава 6. Походу быть Степан не подвел. Люди нашлись. Не быстро, но стало набираться и у меня войско. Поначалу прибыли люди из Якутска и Илима. Люди – страх один. Обнять и плакать. Сапоги разбитые, одежонка латана-перелатана, сами худые… Но что имеем, с тем и работаем. Постепенно откормились, одел их. Не в шелка, но прилично. Как на людей стали похожи, начал их с оружием натаскивать, заряжать-разряжать быстро. Бегали они у меня каждый день, тренировались. Не скажу, что далось это легко: в Сибири люди насилия не любят. Идут сюда за волей, чтобы жить так, как самому правильно покажется. А тут я такой хороший насилие чиню невиданное. Но я уже ученый был. Каждый свободный миг с ними разговоры разговаривал, рассказывал про сказочную страну Приамурье. Говорил, что страна та – заповедная, еще в старинных сказах о ней написано. И зовется она там страной Беловодье. Амур, скорее, черноводье: темная здесь водица, это я знал. Только нужно было что-то эдакое придумать. Вот и вспомнил я легенду про страну Беловодье и столицу ее, град Китеж. Слушали неизбалованные средствами массовой дезинформации люди – аж заслушивались. А я с ними рядышком. Рассказываю, что живут там люди сильные и злые. Зовут их даурами. С ними и придется схватиться. Появились и среди новиков помощники. Особо отличался молодой парнишка из Якутска. Звали его Клим Иванов. Про сказочную страну Беловодье он слушал не особо. Зато оружейное дело шло у него просто замечательно. Да и про дауров каждое слово ловил, другим растолковывал. Из исторических штудий в своем прошлом-будущем помнил я, что те еще в 1644 году, то есть уже почти пять лет как, принесли присягу на верность маньчжурам. А маньчжуры аж Китай захватили. После попытки сбросить власть маньчжуров те поменяли у дауров всех вождей. Новые же за своих хозяев горой стояли. Власть их была нетяжелая, а прибытка давала изрядно. Тут еще Поярков своим походом «помог». Мало того, что он, подумав мягким местом, гостей решил захватить в качестве заложников. А гости были от одного из даурских княжеств, которое влегкую могло триста-четыреста воинов выставить, а напрягшись – и до полутысячи. Он, когда его отряд взяли в осаду, опустился до людоедства. Теперь у русских (а по нему обо всех, естественно, судили) слава была та еще. Потому я и настраивал своих на бой. Потому и объяснял им необходимость тренировок, старался бегать вместе с ними, показывал, как ружье быстро заряжать, как стрелять с ударным механизмом. Постепенно стало что-то выходить. Помогали мои казаки, Клим и тот же Степан, которого я выкупил из кабалы. Теперь цыган стал для меня важным помощником. Но дел всё равно было невпроворот: мне же еще за солеварнями пригляд был нужен, да и кузня работала по полной. Причина не только в моей какой-то особой добросовестности и порядочности (не сволочь я, надеюсь, полная, но вот на ангела никак не тяну). Тут всё проще. Содержание двух новых десятков (хотя и не платил я им, как казакам), покупка пороха (того, что нам выдавали, даже близко не хватало), покупка одежды, металла, ружей, топоров, луков – всё это деньги. Хоть я, по здешним понятиям, был человек далеко не бедный, донышко у казны то и дело показывалось. Соль и кузня стали спасением. Деньги шли, но совсем не сами. В кузню я взял уже трех помощников, в том числе Клима Иванова из новиков, но все механические дела были на мне. С моим десятком тоже было не всё хорошо. Точнее, хорошо, но не для моих планов. Два казака, наведываясь в Якутск, успели найти себе жен и привезли их сюда. Стали жить отдельными домами. Еще один после очередной поездки в Якутск поделился, что присмотрел невесту. События, конечно, замечательные, да и казаки мои числились в людях состоятельных и серьезных, при хорошем месте. Только вот не факт, что женатый человек пойдет в очень рискованный поход. Параллельно приходилось постоянно поддерживать контакты с моим будущим начальником – Хабаровым. Увидев моих новобранцев, он возжелал тоже подготовить себе войско. Набрал десятка три покрученников и стал их научать, как мог. Со скрипом, с матом и мыслями «а не послать ли всё это», но дела шли. За несколько месяцев мы собрали на двоих почти сотню вполне боевитых бойцов. В последнее время я решился на чудовищный расход пороха – самого дефицитного товара из всех, что у меня были. Решил я наших бойцов поучить стрелять залпами или, как тогда говорили, плутонгами. Смысл в том, чтобы разбить отряд на несколько групп, выстроить в линии. Как только первая линия выстрелила, она отходит назад, а палит вторая, за ней – третья. Тем временем первая успевает зарядить ружье. Получался такой живой пулемет. Не то чтобы сибирские люди этого приема не знали, но не любили, это точно. Но в Сибири иностранцев было немало. Кого-то ссылали за проступки, кого-то за дерзость. А кого-то и направляли в Сибирь служить. Многие из них поднялись. Становились детьми боярскими, казачьими головами. Они и передавали европейские приемы залповой стрельбы сибирякам. Правда, больше стрельцам и солдатам. Вот и я решил, что нам это не помешает. Вспомнил всё, что сам знал про залповую стрельбу. И свой отряд, и отряд Хабарова я потом какое-то время тренировал перестраиваться. Это было то еще развлечение. Мужики слушались без охоты, без понимания. Я бегал, орал, уговаривал, но в конце концов сдался. Казаки не солдаты. Шагистика – это не их стихия. Но что-то делать было надо. Отказываться от мощи залпового огня, когда нам будут противостоять сильные противники, не хотелось. Тогда я сильно упростил задачу. Отобрал самых метких, не заморачиваясь, мои они или Хабарова, казаки или покрученники. Набралось их человек сорок. Добавил к ним еще немного тех, кто стрелял прилично. Вышла примерно половина. Таким образом, я разделил их на первые и вторые номера. Первые стреляют, вторые заряжают и подают им ружья. Так получалось гораздо лучше. Скорость немного меньше, чем при стрельбе плутонгами, но намного выше, чем если бы они заряжали сами. А плотность огня выходила вполне приличная. Когда я убедился, что заряжают они относительно быстро, а при заряжании и передаче оружия не наскакивают друг на друга, решил устроить учения со стрельбой. Народу это понравилось гораздо больше. Всё-таки войнушка – наше всё. Чтобы не вся волость сбежалась смотреть на стрельбы, пришлось уединиться версты на три в лес. Но и дотуда человек пятнадцать зрителей добежали. В основном дети, конечно. Взрослые делами заняты. Не с первого раза, но стало получаться. Тем более что с порохом Хабаров помогал. Как он его доставал мимо воеводы, я не спрашивал. Оно мне зачем? Есть – отлично. Тем более что порох этот он мне совсем не дарил, а вполне даже продавал. Конечно, не по рыночным ценам, но за деньги или за ремонт того же оружия. По бартеру. Словом, войско у нас выходило вполне даже. Подучились в строю пиками работать. Думал про штыки, но штык не пошел. С копьями получалось у моих новиков получше. Только людей не хватало. Мне и так кормить эту прорву народу вылетало в копеечку; уж не знаю, как справлялся Хабаров. Но отряд становился всё сильнее. Топором орудовать любой сибиряк и без всякого учения умел, да и стреляли люди метко: как-никак, а охота здесь – едва ли не главный поставщик пищи. Немного удивляло, что якутский воевода, запретивший Хабарову поход на новые земли, оказавшиеся совсем не гостеприимными (хотя где они в Сибири гостеприимные), никак на нашу активность не реагировал. Всё же наличие своего войска даже в те годы совсем не поощрялось. Но вскоре выяснилось: Василий Пушкин преставился. Не ошибся Хабаров. Как-то уже под вечер заглянул он ко мне на «важный разговор». Такие «важные разговоры» были у нас регулярно. Не знаю, то ли моя активность его подкупила, то ли слава кузнеца, без которого в походе грустно, но он усиленно делал меня соучастником всех своих планов. Вот и обсуждали мы будущий поход, считали, хватит ли денег, думали, где взять недостающие. Но в этот раз разговор был иной. – Тут вот какое дело. Письмо мне прислал добрый человек из столицы. – Что за письмо? – Важное. Едет к нам новый воевода. Зовут его Дмитрий Андреевич, по фамилии – Францбеков. Прежде он при молодом царевиче служил. А теперь к нам назначили. Он из немцев, но в нашу веру крещен. Проезжать через Илим будет. Письмо опередило его, дай бог, на седмицу. Думаю, нам его в Илиме и надобно перехватить. – Нам? – А ты как думал, Кузнец? Я один перед ним отдуваться буду? Нет уж, вместе кашу заварили – вместе и хлебать будем. – Твоя же каша, Ярко. – Нет, друг милый. Теперь уже наша. Иль не так? – Так… – подумав, согласился я. – А коли так, назначай вместо себя старшого, и давай завтра в Илим выдвигаться. Возьми с собой пару человек, завтра на тракте и встретимся. Говорить я сам буду. Вот если где заминка, там и ты поможешь. – Договорились. Попробую. На том и распрощались. А следующий рассвет встречал нас уже на Илимском тракте. Ехали быстро, благо заводные лошади были. Хорошо, что я еще в той жизни научился с этим транспортным средством управляться, иначе отбил бы себе на первых порах чувствительную часть тела. А так ничего. Добрались с божьей помощью. Был у Хабарова дом в Илиме. Там и остановились. В принципе, мог бы по старой памяти завалиться в дом к моей шаманке, Ленке. Мог бы и к осевшему в Илимском остроге земляку Алешке, с которым шли с Тобольска. Но подумал, что лучше вместе. Да и мало ли что там у них. Воеводы пока не было. Он ожидался на следующий день. Ночью никак не мог заснуть. Всё лежал и думал о завтрашнем разговоре. Фигура Дмитрия Францбекова меня никогда особенно не интересовала. В знаменитом «портфеле Миллера», сохранившемся остатке воеводского архива Восточной Сибири, было о нём не очень много. Были доносы, жалобы, приказы. Но это про всех было. Наверное, если бы искал, то нашел бы что-то интересное. Но не искал. Из того, что я знал и слышал, мне представлялся сухой и чопорный немец, почему-то в темном костюме. Что-то типа лютеранского пастора. Тут надо железную логику выстраивать, бить на выгоду, на то, что все риски на себя возьмем. Эх, блин с медом! А если откажет, что делать? Хабаров не пойдет. Одному переться? Самому становиться Хабаровым? Даже если все его люди со мной пойдут, будет не больше пары сотен. И как идти? Струги нужны, пушки нужны, запас пороха. Где всё это брать? Это вам не «быть или не быть», всё серьезно. Взрослый мальчик, и игры у него взрослые. Или послать это всё по известному адресу? Убить меня должны на Амуре. А я взял да и не пошел. Думаю, что мой старик за такую измену его «лыжне» меня точно домой не отпустит. Ну, можно и здесь устроиться. Или нет? Не найдя ответа на все эти проклятые вопросы, я плюнул и заснул. Утром чуть свет собрались и отправились к проезжей башне, откуда ожидался приезд нового воеводы. Я ожидал чего угодно: пышного боярского выезда или невзрачной немецкой колымаги, но только не того, что увидел. В ворота стремительно ворвался отряд всадников человек в пятнадцать, одетых в дорожные кафтаны, с непривычными саблями на поясе. Промелькнув мимо стражи и нашего небольшого отряда, всадники промчались в сторону детинца. Следом за ними, спустя минут двадцать, показались гораздо более неторопливые конные, пешцы, обоз. Их я уже решился спросить про воеводу. – Так проехали уже Дмитрий Андреевич. В детинце их ищите.