– Я только что вернулся к себе домой. – Лгать мне – плохая идея, – резко бросила она в ответ. – Я сейчас как раз возле твоего дома. Так где ты на самом деле? Он находился в бизнес-отеле в городе. Пятиэтажное здание, старое, дешевое, и сервис и чистота там оставляли желать лучшего. – Чем ты там занимаешься? Что ты задумал? Где ты? Ты узнал, где живет этот тип? Тут большой переполох. – Большой переполох? – Тэрахара в бешенстве. Он собрал всех сотрудников, орал на них, требовал найти ублюдка, который это сделал! Его можно понять, ведь погиб его сын… Эй, ты же не упустил этого парня, ведь нет? Он мгновение поколебался, мучительно раздумывая, как лучше ответить. – Я выяснил, где он живет. Я проехал на метро от станции «Фудзисава-Конготё» до «Синдзюку». Потом пересел. Потом доехал до конечной станции. – До конечной станции какой линии? – Хиёко задавала вопросы так, будто выпускала стрелы. – Что это за станция? Судзуки едва не ответил по инерции, но остановил себя: – Не сейчас. – Не сейчас? – Я пока не могу тебе сказать. – Что это значит? Какого черта? – В голосе Хиёко заклокотала ярость. – Ты что, дуру из меня хочешь сделать? – Я все еще не уверен, что человек, которого я преследовал, действительно преступник. – Так скажи мне адрес. Мы быстро разберемся, преступник он или нет. – Каким образом? – Кое-кто из сотрудников «Фройляйн» навестит его и расспросит. Судзуки мгновенно парировал: – Так не пойдет. Они просто выбьют из него признание. У него не было никакого сознательного расчета или плана действий; он говорил по наитию и с нажимом повторил: – Мне это отвратительно. Так не пойдет. – Ну, если он сразу же скажет, что это сделал он, ничего такого не будет, – но в противном случае, да, думаю, они над ним немного поработают. У него было ощущение, что «немного» было гораздо больше, чем немного. Скорее всего, после этого человек едва ли выживет. – Нет. Я на это не согласен. – Ты хоть отдаешь себе отчет, в каком ты положении? Если не скажешь мне прямо сейчас, где Толкатель, ты об этом пожалеешь. – Но мы даже не уверены в том, что он – Толкатель. Это мог быть просто несчастный случай. Это могло быть даже самоубийство, хотя вероятность подобного, конечно, была очень низкой. – Парни, которые находились с сыном Тэрахары, говорят, что это точно не было несчастным случаем. Кто-то его толкнул. И это была работа профессионала. А это значит, что это был Толкатель. Эй, ты же не думаешь, что сможешь сбежать от нас, не так ли? – Чего я не думаю, так это того, что профессионал мог бы так легко позволить себя вычислить. – Возможно, он просто допустил ошибку. Только и всего. – Ну, сейчас я… – сказал Судзуки в отчаянии, – сейчас я могу сбежать. Я больше не в твоей машине. И ты не держишь меня на прицеле своего пистолета. Никто не знает мое местонахождение. – Если ты не скажешь мне, кто-нибудь из нашей компании все равно рано или поздно найдет его. У нас серьезная информационная сеть. Толкатель? Зная его кодовое имя, мы с легкостью его разыщем. – Так почему бы вам просто не сделать это? – Потому что я предпочла бы покончить с этим прямо сейчас, – Хиёко говорила так, будто речь шла о сексе на одну ночь. – Нет. – Ну хорошо, – ее голос заметно повеселел. – Поняла тебя. Этот беззаботный тон еще больше встревожил Судзуки. – Если это твое последнее слово, то я просто убью этих двоих. – Этих двоих? – Ну, ты же сам знаешь, парня и девчонку на заднем сиденье машины. Они кажутся такими милыми – спят там себе, ни о чем не подозревают… Молодой парень и юная девушка, у которых вся жизнь впереди. Судзуки мгновенно представил себе лицо своего бывшего ученика. «Вот видите, сэнсэй, я тоже могу сделать что-то хорошее». Его улыбку, то, как он смущенно ерошил рукой волосы… Отчего-то он был очень похож на парня, лежащего сейчас на заднем сиденье ее машины. – Это ведь… – начал Судзуки, стараясь не показывать, насколько это на него подействовало. – Что даст тебе это убийство? – Я же уже говорила тебе: если ты не будешь сотрудничать, я их убью, – сказала Хиёко так же легко, как могла бы рассуждать о том, что она ела сегодня на обед. – Но они не имеют ко мне никакого отношения. – Так значит, ты не расстроишься, если с ними что-то произойдет? – То, как она это говорила, подразумевало, что Хиёко возлагает всю вину и ответственность на Судзуки – и не только за это, а вообще за все несчастья в этом мире. – Я не позволю этому произойти. – Едва он произнес это, в его голове – где-то в самой глубине его сознания – возникли сами собой слова его ученика: «Спасибо, что не списали меня со счетов, учитель». Так сказал ему тот ученик, придя в учительскую в день выпускной церемонии. Он стоял перед Судзуки, почтительно склонив голову, и произнес эти слова: «Спасибо, что не списали меня со счетов». – Немедленно говори мне, где ты находишься. – Тебе придется подождать. Я проследил за этим человеком до самого его дома. Пока не соберу неопровержимых доказательств, я ничего не стану тебе рассказывать. В то мгновение, как Судзуки сделал свой окончательный выбор, у него появился план, как выиграть время. Нельзя ни соглашаться с ней, ни отказываться. Нужно как можно дольше тянуть с окончательным ответом. – Неопровержимых доказательств? – Я должен выяснить, действительно ли этот человек толкнул Тэрахару-сана. – Все это прекрасно могут выяснить сотрудники нашей компании. – Нет, это моя забота. – И каким образом ты собираешься действовать? – Завтра я посещу его дом. – Тебе бы стоило посетить его уже сегодня. Если б ты позвонил ему в дверь и сказал с порога: «Ты, должно быть, Толкатель?» – то по его реакции все сразу стало бы ясно. – Уже поздняя ночь, так что я решил этого не делать. К тому же, судя по всему, у него есть ребенок. Судзуки вспомнил облик дома, к которому его привела слежка за предполагаемым профессиональным убийцей. Рядом с цветочными горшками, выставленными на веранде, был припаркован детский велосипед и лежал футбольный мяч. Теперь он вновь стоит перед этим домом, вернувшись в город Нэтодзава. Непохоже было на то, чтобы за ним кто-то следил. Отдельно стоящий двухэтажный дом, стены выкрашены светло-коричневой краской. Крыша плоская, как большая доска, уложенная на опоры. Занавески в окнах задернуты, так что он не может увидеть того, что происходит внутри. Двор окружен бетонным забором, мокрым от дождя, над забором протянулись ветви дзелькв[15], стебли вьюнков оплетают почтовую тумбу, стоящую возле ворот. На стене висит ящик для писем, почерневший от грязи и ржавчины. Дождь громко стучит по крыше, и слышно, как шумит вода, переполнившая водостоки. Через щель в воротах Судзуки может разглядеть плоские камни дорожки, пересекающей маленький сад и ведущей к дому. Он наклоняет свой зонт за спину, чтобы не мешал, и сощуривается, но не может разглядеть таблички с фамилией возле двери. Сбоку от ворот есть кнопка звонка. Он смотрит на нее. Протягивает к ней палец. У него подкашиваются ноги. Он поднимает взгляд. На балконе второго этажа вывешена детская рубашка. «Почему они не забрали ее в дом из-за дождя?» Затем он замечает, что навес крыши над балконом достаточно длинный, чтобы рубашка не намокла. «В этом доме есть ребенок. Человек, который здесь живет, – профессионал по кличке Толкатель. У Толкателя есть ребенок. Семья. Быть этого не может». Сцена, произошедшая на перекрестке перед станцией «Фудзисава-Конготё» прошлой ночью, вновь проигрывается в его памяти, как фильм в замедленной съемке. Он представляет себе худощавого мужчину, который стремительно прошел за спиной сына Тэрахары. Дождь почти прекратился. Судзуки выставляет раскрытую ладонь из-под зонта, чувствует, что капли больше не падают, и складывает зонт. Затем еще раз окидывает дом внимательным взглядом. – Что вы здесь делаете? От неожиданности Судзуки едва не выпрыгивает из собственной одежды. Рядом с ним стоит мальчик. Должно быть, он слишком отвлекся, закрывая свой зонт, и не услышал звуки его шагов. Светло-голубой зонтик и коротко подстриженные волосы делают мальчика похожим на ребенка, мечтающего о службе на флоте. Говоря, он очень мило задирает нос, глядя на собеседника снизу вверх.