– Мы… просто остаемся здесь? – В обычной ситуации мы бы уже ушли, – ее голос становится жестче. – Но сегодня – другое дело. Его охватывает отвратительное предчувствие, по позвоночнику пробегает холодок. – Другое дело? – Я должна проверить тебя. – Что ты хочешь проверить? – Голос Судзуки немного дрожит. – Мы тебе не доверяем. – Вы мне не доверяете? – Он сглатывает слюну. – Но почему? – Если ты спросишь меня, что в тебе подозрительного, то я тебе скажу, что этого предостаточно. Ты из кожи вон лез, чтобы быть принятым в нашу компанию. А ты кажешься очень правильным парнем. Серьезным. Чем ты занимался до того, как пришел к нам? – Я был учителем, – отвечает Судзуки. Он не видит необходимости в том, чтобы это скрывать. – Работал в средней школе. Преподавал математику. – Ага. Именно так ты и выглядишь. Потому-то мы и не доверяли тебе с самого начала. У тебя неправильная аура. Учитель математики из средней школы, который бросает свою работу, чтобы поступить в компанию вроде нашей – занимающуюся тем, что обманывает молодых людей, – разве бывают такие школьные учителя? – Бывают или не бывают, но, по крайней мере, я такой. – Говорю тебе, такого просто не может быть. Она права. Конечно, такого не может быть. Никогда. – Тебя, может, это и не коснулось, но сейчас, вообще-то, экономический спад и трудно найти подходящую работу. Так что когда я узнал о компании «Фройляйн», набирающей сотрудников по контракту, то сразу подал заявление. – Вранье. – Я говорю правду. Нет, это было вранье, как она и сказала. Судзуки вовсе не случайно нашел компанию «Фройляйн». Он их искал. Он понимает, что его дыхание учащается и становится затрудненным. Грудь его лихорадочно поднимается и опускается. «Это не обычный разговор. Это допрос». Он смотрит в окно. Слева от них перед фонтаном возле отеля собрались молодые люди. Еще только начало ноября, но на деревьях, высаженных вдоль тротуаров, и на вывесках на зданиях уже развешаны рождественские украшения. Воздух наполняет шум автомобильных сигналов и приятно смеющихся женских голосов, смешивающийся с клубами сигаретного дыма. – Я уверена, ты знал о том, что мы не особенно порядочная компания, но известно ли тебе, насколько мы непорядочные? – Насколько… я затрудняюсь ответить на этот вопрос, – говорит Судзуки с вымученной ухмылкой, встряхивая головой. – Я могу только вообразить… – У тебя отличное воображение. Начинай. – Ну, я подумал, что, возможно, те вещи, которые я рекламирую и пытаюсь продать, – это вовсе не продукты для здоровья, а что-то другое. Препараты, которые вызывают зависимость… какое там твое любимое слово… – Что-то нелегальное? – Да, оно самое. В течение последнего месяца он встречал нескольких женщин, которые использовали продукты бренда «Фройляйн». Все они были нервными, с налитыми кровью глазами. Многие из них с необыкновенной настойчивостью просили его как можно скорее прислать им больше продукта. Кожа у них была сухой и потрескавшейся, в горле болезненно першило, так что им трудно было говорить. Скорее можно было предположить, что они были не на диете, а подсели на наркотики. – Верно, – цвет лица Хиёко нисколько не меняется. «Она как будто пытается сбить меня с толку…» Судзуки морщится. – Но разве это эффективно – подлавливать людей на улице, как это делаем мы? Это все равно что рыбачить с помощью удочки вместо сети… я хочу сказать, что соотношение усилий и результата так себе. – Не беспокойся на этот счет. Мы выжимаем их до последнего. – До последнего? – Например, проводим семинары красоты на больших площадках, приглашаем множество девушек. Это как большая распродажа, и мы сбываем там большие объемы продукта. – И они покупаются на это? – Большая часть женщин, которые приходят на такие семинары, – это сакуры. Мы их так называем. Подставные люди. Если приходит пятьдесят человек, сорок из них – от нас, и они устраивают ажиотаж, начиная скупать наши продукты. – Вот так вы и завлекаете новых людей? Он слышал о подобных коррупционных схемах от старших. – Ты знаешь что-нибудь про Актеров? – Актеров? Которые играют в театре? – Не об этих. Об Актерах, работающих в нашей индустрии. Судзуки понимает, что Хиёко подразумевает под «нашей индустрией». Людей, занимающихся противозаконными делами. Чем глубже он вникает в суть всего этого, тем более комичным оно ему кажется, но, вероятно, все в криминальном мире называют себя и своих коллег какими-нибудь эксцентричными прозвищами. – Есть группа, называемая Актерами. Я не знаю, сколько их на самом деле, но среди них есть все типы исполнителей. Ты можешь нанять их для того, чтобы сыграть практически любую роль. Ты же слышал о той давнишней истории, когда в боулинг-клубе в Йокогаме был убит чиновник из Министерства иностранных дел? – Этого не было ни в одном учебнике из тех, что я читал. – Все люди, которые находились в тот день в боулинг-клубе, были Актерами. Они все как один были замешаны в преступлении. Но никто из официальных лиц так ничего и не узнал. – И?.. – Мы тоже их нанимаем, чтобы они приходили на наши мероприятия. Сакуры очень помогают, так что мы всегда их зовем. – Так значит, люди в нашей индустрии работают сообща? – Ну, иногда возникают трения… – Трения? – Когда речь идет об оплате работы, всегда могут быть сложности. Кто кому заплатил, кто кому не заплатил… – Ну да, – не особенно заинтересованно произносит Судзуки, чтобы поддержать разговор. – А потом, есть еще бизнес по продаже органов. – Извини, что? – Сердца, – говорит Хиёко так, будто говорит об искусственных органах, – почки. Она нажимает на кнопку климат-контроля и прибавляет температуру в салоне, поворачивая ручку вправо. – А-а, ты об этих органах… – Судзуки изо всех сил старается выглядеть спокойным. «Да, внутренние органы; конечно, так я и знал». – Тебе известно, сколько людей в Японии ждут трансплантатов? Их очень много. А значит, на этом можно сделать бизнес. Весьма прибыльный бизнес. – Я, возможно, слабо все это себе представляю, но практически уверен, что в Японии не разрешается самостоятельно покупать и продавать внутренние органы. – Я представляю это точно так же. – Но тогда ты не можешь работать в компании, которая занимается подобным. – Это не проблема. – Почему? Хиёко переходит на ласково-снисходительный тон, как будто она объясняет устройство мира наивному студенту: – Скажем, например, некоторое время назад обанкротился какой-нибудь банк… – Какой-нибудь банк. – Но в конце концов он был спасен вложением в несколько триллионов иен. – И что дальше? – Или возьмем другой пример – страхование занятости, за которое платят все сотрудники компании. Ты знаешь о том, что несколько сотен миллиардов иен таких взносов были использованы на бессмысленные строительные проекты? – Возможно, я слышал об этом в новостях. – Здания, которые никому не были нужны, стоившие сотни миллиардов и так никогда и не окупившие затрат на их постройку. Звучит странно, не правда ли? А потом они заявляют, что фонд страхования занятости не располагает необходимыми средствами. Это тебя разве не бесит?