И Костя уставился на меня, ожидая ответа. И я его дала. – Вот именно! – сказала я, не моргнув глазом. – Женщина в опасности! Костя помолчал, продолжая внимательно меня разглядывать. – Костя, у тебя есть грехи? – Какие грехи? – Ну, за которые ты расплачиваешься уже в этой жизни? – Конечно, есть. – И ты понимаешь: это тебе за то, а вот это за это? – Слушай, не морочь мне голову. И не надо мне угрожать. – Я просто так спросила. – Ага, просто так. – Мне нужны подробности, – безапелляционно заявила я. – Чего? – спросил Костя и хмыкнул. Не к месту. – Не к месту ты смеешься, – сурово сказала я, – убийства подробности. Трупа, который подкинули Ирине. – Для чего? – в тон мне спросил оперуполномоченный. Я молчала, лихорадочно соображала, что ответить представителю правоохранительных органов. Наконец сказала правду: – Надо разоблачить квартирную мафию. Костя расхохотался. – Ничего не вижу здесь смешного, – обиделась я. – Если полиция бездействует… – и я изложила историю про с трудом заведенное уголовное дела на злодея Красавина. – Но ведь дело завели, – сказал Костя, но почему-то сильно погрустнел при этом. – Но ведь ничего не происходит, – возразила я. – Красавин даже не скрывается. И его даже на допрос еще не вызвали. Костя посмотрел на меня затравленно. И я решила закрепить успех: – Ты же понимаешь, что труп Ирке подкинули? Каким образом труп оказался в спорной квартире? То есть в бесспорной! Суд уже вернул права на нее законному владельцу! А Красавин все ходит и ходит в эту квартиру. Костя размышлял. Мысли его были тяжелы. Я почти что слышала их каменную поступь. – Хорошо, я приму это к сведению. И обещаю тебе – возьму в разработку, – предложил Костя компромисс. – Нет, – решительно отвергла я половинчатые меры, – у тебя и без того дел хватает. А Ирку надо спасать! Ее в тюрьму могут посадить! Когда найдут… Костя кинул на меня взгляд, почти разоблачительный. Но я его выдержала! – Ты вообще в курсе, что полицию обманывать нельзя? – язвительно поинтересовался оперуполномоченный. – А кто ее обманывает? – спросила я и испуганно заозиралась. Повисла пауза. Тревожная. – Костя… – я вложила в это слово всю мощь своего сметенного состояния. – Что ты от меня хочешь? – опасливо спросил Костя. – Мне надо знать причины смерти Маргариты Никандровой. – Зачем? – Она своими ногами пришла в квартиру на Остоженке? – не сдавалась я. – Мне надо знать, что запечатлела камера наблюдения в подъезде, – начала я с малого: коготок увяз – всей птичке пропасть. – Как ты понимаешь, не Осокина притащила этот труп в квартиру, а тем более – не она убила там гражданку Никандрову. – Ты меня толкаешь на должностное преступление! – сказал Костя. – Ты это понимаешь? – О нем никто не узнает! – Это слабое утешение. И потом, что ты будешь делать с этой информацией? Зачем она тебе? Мне нечего было сказать на это. И я озвучила первое, что пришло мне в голову: – Я очень переживаю за Ирину. – Ну и переживай, – пожал плечами Костя. – Хочу быть в курсе подробностей. – Подробности ты узнаешь по окончанию следствия. Достоверно! – Следствие может идти годами… – У нас есть четко оговоренные законом сроки! – Пожалуйста! Мне не к кому больше обратиться. Костя, на тебя вся надежда! Иначе я перестану верить в людей! – Это, несомненно, было большой натяжкой и звучало неубедительно, но другого аргумента я не придумала. Костя молчал и смотрел на меня со скепсисом. Как Гулливер, разглядывающий лилипута. Тогда я всплакнула. Для того чтобы пробудить в Косте гуманистические тенденции. – Хорошо, – сказал Костя, – это я выясню. Но пообещай мне, что ты не будешь влезать в это дело. – Конечно, конечно, – быстро согласилась я, – только владельцев квартир, на которые покушается мошенник Красавин, предупрежу. И больше ни во что влезать не буду. Костя смотрел на меня вопросительно. Интересоваться можно не только вербально. Пришлось сознаться: – Меня Ира попросила. Еще до всей этой истории. То есть до трупа и до похищения. Костя молча меня разглядывал. – Что? – сказала я с вызовом. – Людям грозит реальная опасность. Суды не интересуются причиной отсутствия ответчиков. Штампуют решения – и все. Костя молчал. – Это мой гражданский долг! – решила я добавить пафоса. Костя не проронил ни слова. – Ты же не оставишь меня наедине с ним?! – С кем? – С гражданским долгом. – Не оставлю, хорошо, – кивнул Костя. Я нежно чмокнула его в щечку. Все же Костя – настоящий друг! Психологи утверждают, что только самодостаточные личности легко обращаются за помощью. Я – очень самодостаточная. За помощью я обращаюсь всегда и при первой же возможности. И ко всем, к кому только можно. Озадачив Костю, я тут же набрала номер моего хорошего знакомого Василия. Он – бандит. Ну, как бандит? Мужчина трудной судьбы. Сейчас уже и не бандит. Когда-то, может, и был таковым, но сейчас твердо встал на путь исправления. Добропорядочный гражданин. У него фирма строительная. Мы познакомились примерно год назад при странных обстоятельствах. Но сейчас речь не об этом[3]. Я шла на встречу с Сугробом, то есть Василием, проговаривая про себя текст своего обращения. А за мной бежал котенок и жалобно мяукал. Но я же вменяемый человек, у меня уже есть собака, притравленная к тому же на зверя. Куда мне котенок? Зачем мне котенок? Ну и что, что он бежит за мной, так жалобно описывая свою несуразную бесприютную жизнь? Возможно, это существо ждет лучшая доля, а сейчас он просто ошибается, семеня лапками, пытаясь меня догнать. Я была тверда и непреклонна: котенок – не для меня, а я – не для котенка. В конце концов, я не одна на свете! Кто-нибудь да подберет несчастного. Он просто не за тем побежал сейчас, этот котенок. Я пройду мимо, а котенок встретит того, кто составит его кошачье счастье. Простое домашнее, теплое, сытое счастье. Однако судьба играет человеком. Откуда ни возьмись – появился огромный бродячий пес, набросился на котенка, прижал его к стенке… Пса я, конечно, шуганула. Взяла котенка на руки… И куда его девать? Обратно на мостовую, на панель, где так много опасностей… – Ты теперь кошатница? Поздравляю! – с сарказмом произнес Василий, когда я села в его машину с мурчащим котенком за пазухой. Я вкратце рассказала историю спасения котенка.