22 Стиллс доставил Белизариуса обратно на место встречи и оставил в скафандре в невесомости. Спустя пятнадцать минут Святой Матфей подлетел к нему на «Расчетном риске». Как они и ожидали, Белизариус обнаружил на своем скафандре три передатчика. Это слегка задержало: пришлось снимать передатчики и выбрасывать в открытый космос. Теперь они лишь собьют с толку тех, кто их поставил. Однако Белизариус вовсе не сетовал на потерю времени. Сейчас ему не хотелось видеть перед собой Homo quantus. В жизни ему довелось увидеть не слишком-то много страдания, настоящего страдания. Орбита его существования была выстроена так, чтобы избегать эмоциональной составляющей. Любовь. Ненависть. Страсть. У него и так хватало страсти, в дополнение к заложенному генетиками любопытству. Он частично преуспел в борьбе с этим инстинктом, живя спокойной жизнью, лишенной стимуляции от занятий наукой и математикой. Другим Homo quantus не требовалось прятаться от своего инстинктивного любопытства, поскольку оно у них было не настолько сильно. Они могли позволить себе и остальные эмоции, те, которые не мог позволить себе он. Тоска. Чувство потери. Депрессия. Святой Матфей повел корабль к пятой Оси и дальше, сквозь нее. Затем недолгое время они летели с большим ускорением через звездную систему к тому месту, где оставили на заданной орбите грузовые корабли. Уродливые коробки из изношенного металла с торчащими опухолями двигателей и крохотными кабинами пилотов. Корабли не были приспособлены для долгого пребывания в них людей, пришлось делать на них импровизированную защиту от радиации, но атмосферная система долго не продержится. На четыре тысячи Homo quantus у них было всего две тысячи аварийных скафандров и пара сотен стандартных. И – что, возможно, хуже всего – лишенные всякой элегантности очертания кораблей категорически не желали укладываться в какую-либо геометрическую систему. Корабли представляли собой дешевый компромисс между ценой и функциональностью, лоскутные одеяла, и никаких цветных светильников внутри, даже простейших. Homo quantus оказались изгнаны из цветущего сада, где пребывали в спокойной жизни, и оказались в скрипучих ящиках из стали и алюминия. Белизариус был одновременно и причиной этого страдания, и единственным, на кого они могли обратить свой гнев. Или попросить об утешении. Его люди, затравленные, с потухшими взглядами, лишь отворачивались, когда он проходил мимо бесконечных рядов крохотных каюток. Белизариус тоже отводил взгляд, стараясь не смотреть, как на него глядят. Добравшись до мостика «Красного», он поприветствовал Касси и рассказал ей о разговоре с Рудо. А затем они отправили сообщение Николе Сампер. Никола Сампер была одним из самых прагматичных членов Совета. Ей было двадцать девять – одиннадцатое поколение Homo quantus, то же самое, из которого были Белизариус и Кассандра. Правда, в состояние фуги она входить не могла. Поработала на административных должностях на Гаррете и вполне претендовала на то, чтобы когда-нибудь достичь вершины административной пирамиды – поста мэра. Вершины, достигать которой ни у кого не было желания. Она пришла через шесть и четыре десятых минуты, осторожно опустилась в кресло и пристегнулась. За поцарапанными окнами пилотской кабины двигались звезды, неторопливо, с предсказуемой точностью. – Мне надо, чтобы ты стала исполняющей обязанности мэра, – сказала Касси. Сампер с подозрением поглядела на нее: – Я думала, заместитель мэра у нас Белизариус. – Ему придется отправиться со мной, – ответила Касси. – Вы нас покидаете? – Мне надо найти безопасное место для Homo quantus. Мне нужна помощь Бела. Это всего лишь на неделю. – Вы нас бросаете! Белизариус наклонился вперед, с заговорщическим видом, доверительно, используя язык тела, отработанный им при реализации мошеннических схем. – У меня на примете есть место, где Homo quantus никто не найдет. Мы сможем столетиями жить там в мире и спокойствии. – Если ты знаешь, где это, почему просто не доставить нас туда? – озадаченно спросила Сампер. – У меня нет всей информации, но я знаю, где ее получить. Сампер нахмурилась: – Очередной трюк? Улетите на вашем скоростном корабле с «червоточинами» для путешествий во времени, а нас оставите здесь? – Никаких трюков! – ответил Белизариус. – Нам надо выяснить, каким путем мы попадем туда, куда надо, просто у меня еще не хватает информации. – Для нас это не слишком хорошо. – Нас не будет три-четыре дня, – сказала Касси. – Если мы не вернемся в течение этого срока, вам придется самим принимать решения. – Если вы не вернетесь? – переспросила Сампер. – Вы нас оставляете! – Процесс получения информации может быть опасен, – сказал Белизариус. – Если мы не вернемся через четыре дня, возможно, мы погибли. В этом случае надо понимать, что все остальное человечество продолжит поиски Homo quantus. Наиболее безопасным для вас будет, вероятно, вернуться в систему эпсилона Индейца и через искусственные «червоточины» дойти до Альгамбры. Обратиться к Банкам. Не знаю, насколько свободны вы окажетесь в результате, но они вас защитят. Сампер сглотнула. – Это мерзко. Я знала, что мы не можем на тебя положиться. Белизариуса начала наполнять печаль, поглощая его все сильнее. – Я не убегаю, – сказал он. – Я пытаюсь получить то, что нам нужно, чтобы обеспечить наше будущее. Это даст нам безопасность. Сампер отстегнулась от кресла и поплыла к двери в невесомости. – Хотела бы я тебе верить, – сказала она. Никола дернула ручку двери и оставила ее раскачиваться на скрипучих петлях. Оставила Белизариуса и Касси одних, в уродливой пилотской кабине. 23 Белизариус, Касси и Святой Матфей подобрали Иеканджику и контейнер со Стиллсом точно так же, как Иеканджика и Стиллс подбирали его – в открытом космосе. У Белизариуса и Иеканджики ушло двадцать минут, чтобы передвинуть массивный контейнер со Стиллсом внутри в нижний грузовой отсек «Расчетного риска», где они прочно закрепили его. В кабине пилотов пришлось установить третью противоперегрузочную камеру, для Иеканджики, отчего там стало еще теснее. Иеканджика отдала Белизариусу кристалл с информацией. – Здесь коды безопасности и распорядок, которые мы сохранили, – сказала она. – Обычно такие вещи сорок лет не хранят, но они остались в архиве аудита. Не вся база, даже не все разделы базы, но есть с чего начать. – Вы, ребята, свихнулись нахрен, – прокомментировал ее слова по внутренней связи Стиллс. – Другого способа нет, – ответил Белизариус. – Припереться на базу Союза под прикрытием в прошлое выглядит для меня большим риском, чем когда-либо в моей жизни, – сказал Стиллс. – Я ни хрена не понимаю в путешествиях во времени, но мне кажется, если какой-нибудь задрот хоть что-нибудь учует, история отправит наши huevos [13] в мясорубку. Белизариус краем глаза следил за Касси. Напряженная, встревоженная. Она согласна со Стиллсом. Если уж на то пошло, то он сам согласен. Но другого способа не было. Не было лучшего способа измерить различия во времени между входами врат и оценить их изменения на геологическом интервале. И все же, несмотря на свои сомнения, Касси ободряюще улыбнулась ему. – Многие теории гласят, что известное нам прошлое неизменно и прочно, – сказала она Стиллсу. – Прошлое уже произошло. Союз вернулся к человечеству. Это не следует менять. «То, что произойдет в прошлом с Белом, Иеканджикой и Святым Матфеем, другой вопрос», – подумала, но не сказала она. Но вопрос в некотором роде повис в воздухе. – Мы будем осторожны, – сказал Белизариус. – Сведем взаимодействия к минимуму. Но вам обоим надо быть не менее осторожными. Касси пожала плечами. – Нахрен, – сказал Стиллс. – Мы машина для бегства в любом случае. – Поджидающая нас в двадцатидвухмерном пространстве-времени, – уточнил Белизариус. – Какая, нахрен, разница, сколько измерений, если мы попросту стоим. – Когда мы окажемся внутри, – заговорил Белизариус, обращаясь к Иеканджике, – вы поймете, почему там могут нормально ориентироваться только Homo quantus. – Меня больше беспокоит то, чтобы вы успешно сошли за служащих Экспедиционного Отряда, – ответила та. Она достала из упаковок два комплекта формы и стандартные скафандры сорокалетней давности. Белизариус принялся надевать форму. Его кожа уже стала значительно темнее в результате приема косметических препаратов, увеличивающих выработку меланина. Коричневый афро-колумбийский цвет кожи, унаследованный им от предков, стал больше похож на типичный для населения Суб-Сахарского Союза. Он также выучил особенности акцента и словоупотребления французского, на котором разговаривали в Союзе сорок лет назад, и основы языка Шона. – Антиквариат? – спросил он. – Реконструкция, – ответила Иеканджика. – Сойдет, чтобы не выделяться. Белизариус ткнул большим пальцем в нашивку на форме, которую она ему дала: – Рядовой? Честь для меня. – Люди, с которыми вам придется общаться, не будут слишком много спрашивать с рядового. – А себе ты какое звание присвоила? – спросил Стиллс. – Капрал, – ответила Иеканджика. – Рабочий человек, – одобрительно рыкнул Стиллс через систему электросигналов. – Теперь узнаешь, как живет большая часть людей. Лучшая. Не вздумай что-нибудь заумное ляпнуть в столовой для рядовых. Мы этого, нахрен, терпеть не можем, и тебя сразу на примету возьмут как того, с кого спесь сбить надо. А тебя – тем более, квантовый мальчик. – Я постараюсь, чтобы он молчал, – сказала Иеканджика, и Белизариус не услышал в ее голосе ни намека на иронию. – Приближаемся к цели, – сообщил Святой Матфей. ИИ уже развернул катер кормой вперед для торможения с перегрузкой в одно «же». На голографическом мониторе был виден астероид, похожий на двудольное зерно. Каждая доля пару километров в диаметре, между ними перемычка из битого камня. Хотя казалось, он образовался при слабом соударении двух половин: на одной из долей виднелись древние трещины глубиной в десятки метров. Святой Матфей затормозил катер и начал подстраивать его движение к неторопливому вращению астероида. – Хороша площадочка, – сказал Стиллс. – Сам починишь или как? – Когда мы отправимся в прошлое, нам нужно будет оставить врата времени в безопасном месте, – ответил Белизариус. – Никто не скажет, что в системе эпсилона Индейца астероидов не хватает, так что спрятать их в такой расщелине – вариант безопасный.