Хотя я часто хотела вести себя как Камилла. Не волноваться из-за секса. Для нее это просто такое же хобби: как плавать, кататься на велосипеде или загорать. Я даже никогда не занималась сексом, не говоря уже о сексе с двумя партнерами одновременно (это была ее фишка) и не занималась этим еще и с девушками. Знаете, что самое смешное? На самом деле, это отец одобрил ее переезд, и сказал, что жизнь с другой девушкой «может уберечь меня от слишком серьезных неприятностей». Камилла была в своем самом открытом бикини, три треугольника из светлого вязаного материала, которые почти ничего не прикрывали. Ее ноги прижимались к железной решетке балкона, а ногти на ногах были выкрашены в розовый цвет, как у куклы Барби. Если не считать месяца, проведенного на юге с друзьями, она просиживала там почти каждый жаркий день, становясь все темнее и темнее, обливаясь маслом «Ла Рош Позей». Ее тело словно окунули в золото, волосы приобрели оттенок карамели. А я обгораю на солнце, потому и сижу, как вампир, спрятавшись в тени, одетая в широкую мужскую рубашку с романом Франсуазы Саган в руках. Она подалась вперед, наблюдая, как мужчина вытаскивает свои чемоданы из машины. – Боже мой, Мими! У него есть кот. Как мило. Видишь его? Смотри, в той переноске. Salut minou![25] Она нарочно так сделала, чтобы он поднял глаза и увидел нас – увидел ее. – Эй! – крикнула она, вставая и махая так сильно, что ее nénés[26], подпрыгивали в бикини. – Bienvenue – добро пожаловать! Я Камилла. А это Мервей. Милая киска! Мне было так стыдно. Она точно знала, что говорила, по-французски это будет так же: chatte[27]. К тому же я ненавижу мое полное имя Мервей. Никто меня так не называет. Я Мими. Моя мама назвала меня так, потому что это имя означает «чудо», а по ее мнению, мое появление в ее жизни и есть чудо. Но еще это невероятно унизительно. Я спряталась за свою книгу, но не настолько, чтобы не наблюдать за ним поверх ее. Парень прикрыл глаза рукой. – Спасибо! – крикнул он. Он поднял руку и помахал в ответ. И тогда я снова увидела ту бледную полоску кожи между его футболкой и джинсами, стрелку темных волос. – Я Бен – друг Ника. Переезжаю на третий этаж. Камилла повернулась ко мне. – Ну, – сказала она вполголоса. – Я чувствую, что здесь становится все интереснее. – Она усмехнулась. – Наверное, мне нужно правильно себя преподнести. Предложить ему посмотреть за киской, если он уедет. Не удивлюсь, если через неделю она затащит его в постель, подумала я. Вряд ли это будет неожиданностью. Удивительно, что мне так невыносима даже мысль об этом. * * * Кто-то стучит в мою дверь. Я крадусь по коридору, смотрю в глазок. Merde, это она: женщина из квартиры Бена. Я сглатываю и пытаюсь взять себя в руки. Такое чувство, что мой язык застрял в горле. Трудно думать с этим гулом в ушах. Я знаю, что могу и не открывать. Это моя квартира, мое личное пространство. Но тук-тук-тук не прекращается, долбит по моему черепу, мне кажется, что сейчас во мне что-то взорвется. Я стискиваю зубы и открываю дверь. И сразу шок: поразительное сходство с Беном. Но она маленькая, и глаза у нее темнее, и в ней чувствуется нечто… хищное, может, это и в нем было, но он тщательнее скрывал. С ней как будто все углы становятся острее. С ним же все было гладко. Она тоже неряшлива: джинсы и старый джемпер с потертыми манжетами, темно-рыжие волосы собраны на макушке. Его шарма в ней нет. Даже в серой футболке в жаркий день он умудрялся выглядеть как-то… стильно, понимаете? На нем все сидело превосходно. – Привет, – говорит она. Улыбается, но не искренне. – Я Джесс. Как тебя зовут? – М – Мими, – хриплю я. – Мой брат – Бен – живет на третьем этаже. Но он… ну, он как бы исчез что ли. Ты его случайно не знаешь? Какую-то долю секунды я думаю притвориться, что не говорю по-английски, но это глупо. Я мотаю головой. – Нет. Я не знала его – не знаю, то есть. Извини, я плохо говорю по-английски. Я замечаю, что она смотрит мимо меня, пытается рассмотреть мою квартиру. Я отхожу в сторону, пытаясь заслонить ей обзор. И теперь она таранит меня взглядом, как будто пытается заглянуть мне в душу: и это еще хуже. – Твоя квартира? – спрашивает она. – Oui. – Ух ты! – Она округляет глаза. – Наверное, ты хорошо зарабатываешь. И ты одна здесь живешь? – Я и моя соседка Камилла. Она снова пытается заглянуть в квартиру через мое плечо. – Я хотела спросить, давно ли ты видела Бена? – Нет. У него были закрытые ставни. Я имею в виду… – Я слишком поздно сообразила, что она спрашивала не об этом. Она поднимает брови. – Хорошо, – говорит она, – а когда ты в последний раз видела его? Это бы помогло. – Она улыбается. И ее улыбка совсем не такая как у него. Не похожая ни на чью. Я понимаю, что она не уйдет, пока не дождется ответа. Я откашливаюсь. – Я… не знаю. Не так давно – может, неделю назад? – Quoi? Ce n’est pas vrai! Это неправда! – Я поворачиваюсь и вижу Камиллу в одном топе и кюлотах. – Ты видела его вчера утром, помнишь Мими? Вы стояли с ним на лестнице. Merde. Я чувствую, как мое лицо вспыхивает. – А, да. Точно. – Я поворачиваюсь к женщине в дверном проеме. – Так он был вчера здесь? – спрашивает она, хмурясь, переводя взгляд то на меня, то на Камиллу. – Ты действительно видела его? – Угу, – выдавила я. – Вчера. Должно быть, я забыла. – Он не сказал, не собирается ли он куда-нибудь? – Нет. Мы просто встретились. Я вспомнила его лицо, как он посмотрел, когда я проходила мимо него по лестнице. Мими, привет. Что-то случилось? И его улыбка. Никто так не улыбается как он. – Ничем не могу помочь, – говорю я. – Извини. – И уже собираюсь закрыть дверь. – Он сказал, что попросит меня покормить его котеночка, если вдруг уедет, – вдруг вклинивается Камилла, и та кокетливая манера, с которой она пролепетала «котеночек» напомнила мне о ее «милой киске» в день его приезда. – Но в этот раз он меня не попросил. – Правда? – Женщина явно проявила интерес. – Как… – Может быть, до нее дошло, что я уже собираюсь хлопнуть дверью перед ее носом, потом что она подается вперед, будто собирается войти в квартиру. И, не задумываясь, я с силой захлопываю дверь. У меня трясутся руки. Тело дрожит. Я знаю, что Камилла, должно быть, смотрит на меня, гадая, что происходит. Но мне сейчас все равно, что она думает. Я прислоняю голову к двери. Не могу дышать. Задыхаюсь. Тошнота подступает к горлу, и, прежде чем я успеваю подавить позыв, меня рвет прямо на до блеска отполированные половицы. СОФИ Пентхаус Я поднимаюсь по лестнице и вижу ее. Иностранку. Меня охватывает такая дрожь, что я чуть не роняю коробку из булочной. Девушка, что околачивается рядом с пентхаусом, нечего ей здесь делать. Я с минуту смотрю на нее, прежде, чем заговорить. – Bonjour[28] – холодно здороваюсь я. Она оборачивается, застигнутая врасплох. Отлично. На это я и рассчитывала. Но теперь настал мой черед удивляться. – Вы. – Да это же она, из булочной: неопрятная девушка, подобравшая записку, которую я уронила. Double la prochaine fois, salope. В следующий раз удвою, сука. – Кто вы? – Я Джесс. Джесс Хэдли. Я живу со своим братом Беном, – тараторит она. – На третьем этаже. – Если вы остановились на третьем этаже, то что вы делаете здесь? – Это же логично, думаю я… Расхаживает здесь, будто это место принадлежит ей. Совсем как он. – Я искала Бена. – Она явно поняла, как абсурдно это звучит, будто он притаился в каком-то темном углу под крышей, и, смутившись, добавила: – Вы знаете его? Бенджамина Дэниелса?