Глава одиннадцать. Кровные узы. Я подавил свой первый порыв броситься на площадку — задерживать сейчас квартирного вора не было ни никакого смысла. Максимум что ему можно сейчас предъявить — порча чужого имущества, за которое полагался чуть ли не штраф, то есть в зачем мне ничего не пойдет. Я встал на площадке ниже, внимательно вслушиваясь в визгливые звуки вечного боя снаряда и брони — закаленное сверло, наверняка с победитовым наконечником, уверенно вгрызалось в усиленную коробку замка. Наконец сверло издало победный вопль, погрузившись в тело врага и разрывая защитные пружинки, потом, судя по звуку, кабель отсоединили от электрических шин, дрель аккуратно упаковали в футляр, потом раздалось несколько негромких звуков, дверь скрипнула, чтобы через несколько секунд закрыться изнутри на щеколду. Я меня было от пяти до десяти минут для принятия решения. За это время опытный вор успевал собрать самое ценное, упаковать добычу в сумку и покинуть место происшествия. Преступника надо было задерживать либо на выходе из квартиры, либо в квартире, когда вещи уже собраны и упакованы. В одиночку биться с этим резким парнем желания не возникало, пистолет применять нельзя, статья не подходящая, а угрожать им опытному злодею, а потом бояться выстрелить — это терять лицо. Поэтому я отправился на поиски широких слоев общественности. Судя по фанерным дверям квартир четвертого шестого этажа, на площадке которого я находился, и тишине, стоящей за тонкими листами фанеры и опилок, общественников там мне было не найти, поэтому я отправился на восьмой этаж. На площадке стояли, перепачканные подтеками извести и синей краски, сбитые из кривого и сучковатого горбыля, строительные козлы, пара квартир хвастливо смотрели на мир новыми, красивыми дверями, а из одной из них раздавались бодрые мужские голоса. Кнопка электрического звонка присутствовала, но на мои нажатия не реагировала. Я деликатно постучал по мягкой поверхности, покрытой псевдо кожей, двери. Голоса тональности не сменили, значить меня не услышали. Понимая, что минуты улетают в трубу, а мой фигурант, наверняка, уже проверил все укромные места — от морозилки до аптечки, уже пакует свои находки в торбочку, я застучал изо всех сил. — а я вот кому-то по ипальничку сейчас дам — за дверью раздался хмельной мужской бас и дверь рывком распахнулась — на пороге стоял плотный дядя с красной, самодовольной рожей. За это время я успел отскочить по метр от двери, чтобы впивший хозяин квартиры не успел осуществить свое обещание до момента официального представления. Сфокусировав взгляд маленьких глазок на развернутом служебном удостоверении, мужик мотнул головой и задал сакраментальный вопрос: — Ну и что? Через секунду частицы алкоголя в крови подсказали моему визави, что он очень остроумный человек, поэтому он разродился тупейшей шуткой, повернув голосу в сторону кухни, откуда доносилось сытое громкое чавканье: — Парни, мы же милицию не вызывали? Получив подтверждение от парней, что они никого не вызывали, бугай скорчил грустную рожу: — Вот видишь, пацан, мы не вызывали, поэтому иди… Прежде чем мы успели окончательно поссориться, я выпалил скороговоркой: — Там к вашим соседям в квартиру залезли и все ценное сейчас унесут, мне помощь ваша нужна. — В какую квартиру? — мужик помотал нечесаной головой. — Прям под вами. — Серега, там говорят твою квартиру грабят…. — Где? — мой собеседник не успел окончить фразу, как на кухне что-то грохнуло, и на его плече повисла худощавая физиономия черноволосого мужчины в очках. — Вор уже в квартире, вещи собирает… — Да я щас его…— мужик ловко протиснулся между мной и хозяином и быстро зашлепал, спадающим домашними тапочками без задников, вниз по лестнице. Когда мы с хозяином квартиры и еще одним мужиком, его уменьшенной копией, наверное, братом или сыном, спустились ниже, будущий потерпевший уже молотил кулаками по своей, замкнутой изнутри двери, и сыпал проклятиями на вора и всю его семью, нелогично обещая, как только вор откроет дверь, убить его, а потом изнасиловать в противоестественной форме. За дверью стояла мертвая тишина, стеклышко новенького дверного глазка изнутри было затемнено — правонарушитель изнутри наблюдал за жаждущими крови жильцами дома и прикидывал варианты. — Так, товарищи — я решил возглавить местный бедлам — я там наверху козлы видел, принесите их пожалуйста. Когда козлы общими усилиями неравнодушных граждан были доставлены, я положил их набок, плотно подперев им, уже переделанную на открывание наружу, дверь, и усадил на козлы, в качестве грузил, двоих наиболее тяжелых своих помощников, а хозяина квартиры, с трудом оторвав от родной двери, оттащил в сторону. — Вас как зовут? — Да причем тут…а да, Гусев моя фамилия, Андрей Гусев, член… — Товарищ Гусев, есть тут откуда позвонить? — А? Да, из вагончика прораба можно... — Бегите туда и через «ноль два» срочно вызывайте милицию. Скажите, что в вашу квартиру залез вор, Сержант Громов из уголовного розыска его блокирует, но тот может уйти через окно. Все понятно? Черноволосый поправил очки, кивнул и быстро-быстро застучал своими тапочками по ступенькам вниз. — Так, мужики — сидите тут и не вставайте, главное не дайте ему выйти. Я понимаю, вы люди здоровые, а вдруг у него обрез или еще что, а вы только жить начинаете в новой квартире. Добившись понимания на круглых лицах, я обратил внимание, что глазок двери подсветился изнутри солнечным светом. — Хозяин, у вас в квартире кто-то остался? — Ну да, жена моя там по хозяйству… — Я поднимусь к вам, а то боюсь жулик через лоджию попытается к соседям перелезть… В квартире наверху, представившись напуганной женщине лет сорока, что растерянно стояла посреди зала и нервно мяла в руках полотенце, не зная, что делать, я прошел на маленькую лоджию и выглянул вниз. Ниже этажом, с такой же лоджии, рука шустро ощупывала бетонный простенок между лоджиями двух квартир, готовя путь эвакуации. — Извините — я аккуратно отодвинул молча стоящую на проходе женщину и осторожно потянул стоящий в уголке кухни золотистый карниз для штор, который хозяин со своим подвыпившими помощниками не успел повесить на стену. Когда человек в рабочей спецовке, вцепившись руками в бетонную перемычку, осторожно вынес ногу за ограждение лоджии и попытался шагнуть на соседнюю, ему в голову что-то болезненно ударило. Человек спрыгнул обратно, на надежный пол лоджии, а потом осторожно выглянул наверх. Мы встретились глазами, и я погрозил ему длинным и легким алюминиевым карнизом: — Лучше не пробуй. Столкну вниз и скажу, что ты сам сорвался. Человек посмотрев на такую далекую с нашей высоты землю, еще раз сунулся наружу, получил по затылку, после чего скрылся за козырьком лоджии окончательно. А через пару минут это уже перестало иметь значение — во двор, весело крутя иней лампочкой на крыше, влетел патрульный «Уазик», мои бывшие коллеги бегом выскочили из машины и огромными прыжками забежали в подъезд. Не хотелось их разочаровывать, но очевидно, что дежурный по РОВД до них не довел, что по информации «ноль два» квартирного вора задержал сержант Громов из УРа, и в свою копилку вписать его у них уже не получиться. Раскрытие было классическим, как по учебнику. Через час прибывший на место происшествия следователь изъял на месте сумку с ценными вещами, дрель, набор сверл и еще полную сумку инструмента, довольно специфичного и не похожего на продающейся в магазине «Сделай сам» и «Юный техник», замок с небольшой дырочкой и разрушенным запирающим механизмом. Так же, в ставшем сразу толстым, уголовном деле имелись протоколы допросов потерпевшего, трех милиционеров, со мной во главе, и трех свидетелей, включая прибежавшую сверху и сгорающую от любопытства хозяйку квартиры сверху, которые, после того, как изнутри была отодвинута щеколда, за фиксировали находящегося в квартире незнакомого молодого человека, который отказался отвечать на вопросы, как он в данную квартиру попал. Задержание парня по статье сто двадцать два уголовно –процессуального кодекса РСФСР, по подозрению в совершении преступления, пункт, где говориться о лице, застигнутом на месте совершения преступления, ни у следователя, ни у прокурора района ни вопросов, ни неприятия не вызвало. Удивление вызвало то, что я отказался сразу «колоть» задержанного, который все равно отказывался отвечать на вопросы, и запретил колоть его другим, но добровольно вызвался конвоировать задержанного вечером в изолятор временного содержания. Когда мы с помощником дежурного по РОВД сдали дежурной смене ИВС трех жуликов, задержанных нашим райотделом за день, в том числе и Мельникова Александра Андреевича, и местный персонал поволок их в кабинет тюремного эскулапа для осмотра и личного обыска, включая раздвигание ягодиц в крайне унизительной позе, с изучением анального отверстия, в целях воспрепятствования проноса чего-то запрещенного, я подошел к местному начальнику: — Мне бы Глазырина Андрея Георгиевича, за нашим РОВД числящегося поднять. Вот разрешение от следователя. Дежурный на пару минут задумался, пытаясь сформулировать причину для отказа, и я быстренько направил его мысль в другом направлении: — Кстати, Глазырин с Мельниковым, да вон тем, кого сейчас фельдшер рассматривает, подельники, вы в рассадке пометку сделайте. — А, ага, понял — дежурный погрузился в свои журналы, потом, что-то прикинув, велел вывести мне гражданина Глазырина и кивнул в сторону камер для допросов. — Вечер добрый, Андрей Георгиевич. — я поприветствовал сидельца, протянув ему пачку «Опала» и спички: — Хотя для вас он, наверное, не добрый… — а с чего он для меня не добрый, начальник? — пожал плечами старый жулик, засовывая парочку сигарет в карман и прикуривая третью: — Вкусно поужинал, порешал кроссворды, сейчас покурю и на боковую. У меня курорт просто, как в санатории, не то что у тебя. — Так я вам сегодня соседа нового привез — я подтолкнул Глазырину копию сопроводиловки на Мельникова, с пометкой о его принятии под опеку в ИВС: — боюсь, вам это не понравиться. Глазырин бросил взгляд на заполненный крупным почерком бланк и не дрогнув ни одним мускулом, равнодушно отодвинул его от себя: — Я этого человека не знаю, поэтому мне соседство с ним до одного места. — Как скажете, Андрей Георгиевич, как скажите. Наверное, ошибся я. Тогда я своей радостью поделюсь. Мы же с вами не чужие люди, может и вы вместе со мной порадуетесь. Я этого Мельникова Александра, который Андреевич, сегодня прямо в хате взял, с барахлом хозяйским и инструментом. А сейчас я к экспертам поеду, не считаясь с личным временем, попрошу их побыстрее сравнить микро следы сверл, которые у Мельникова при понятых изъяты, со следами на замках по вот этим кражам — я помахал списком с номерами уголовных дел на трех стандартных листах: — Как думаете, сколько будет совпадений? А потом, когда я все наши кражи со сверлением замка, повешу на Александра Андреевича, я информацию об этом умельце солью областному розыску, а они парни суровые, чуть что –сразу в рыло. Мне тут птичка насвистела, что этих краж по городу больше сотни. Мы помолчали, после чего я собрал бумаги и сигареты и двинулся к выходу: — Спокойной ночи, Андрей Георгиевич. — Стой, начальник. Что ты хочешь? — Ты мне обещал взять свои кражи на себя? Я тебе список ваших краж показал. Ты молчишь. Мне в принципе все равно, ты эти кражи на себя возьмешь, или твой сын. Дрель то у вас одна была, правда? И инструмент, у Мельникова изъятый, тоже твой. Так что, раз ты за свои слова не отвечаешь, завтра начну твоего сына морщить на кражи, а через два дня его арестуют, вместе на СИЗО поедете. — А мой интерес в чем? — Я тебе обещаю, если по своим кражам показания дашь и еще чем-то это за двое суток подкрепишь, кроме слов, то я пойду к следователю, и сделаю все, чтобы его не увезли на СИЗО, а оставили под подпиской, типа первый раз — не пи..., а ты сам знаешь, если «первоходок» на суд не из тюрьмы приезжает, а из дома приходит, большая вероятность есть, что он получит условно, даже за тяжкое преступление. Ну что решил? — Ладно, если обещаешь со следователем порешать… — Я тебе сказал — не порешаю, а сделаю все, что от меня зависит. На большее я не подписываюсь. — Ладно, давай свой список. Садись, писать будем. Из ИВС меня выгнали через три часа, когда за зарешеченными окнами зажглись звезды и из-за облака выглянул воровской узкий полумесяц. — Ты сыну моему передай — вор на прощание, вытянув у меня остатки сигарет, обернулся на пороге: — что … — Сам передай, как революционер — перестуком — отрезал я, не глядя на Глазырина сортируя бумаги на столе: — Ты вор или мурзилка? Давай, до завтра. Когда на утреннем разводе, я, не выспавшийся, но довольный как слон, протянул начальнику уголовного розыска увесистую пачку явок от Глазырина, я решил, что попал в цирк. На до мной смеялись все — от начальника и его замов до последнего стажера.