— Да ничего особенного. Вещи. Знакомые попросили у меня дома подержать, пока они в отпуске. — А собака показывает, что у вас в сумках наркотики имеются. — Да какие наркотики… — бабки сзади взволнованно охнули, Денис в возмущении взмахнул рукой, но тут же замер, испуганно косясь на насторожившегося и мгновенно напрягшегося Демона. Скорее всего паренька в детстве покусали или напугали собаки, во всяком случае реагировал он на пса не совсем адекватно. — Вот пройдемте и проверим. — я показал в сторону полуподвального входа в местный ЖЭК: — И вы дамы тоже пройдемте с нами, минут на пятнадцать всего. В узком коридоре жилищного участка мы промчались как торнадо, заставив испуганно замолкнуть две скандалящие очереди— в кассу и к паспортисту. В конце коридора полуподвального помещения я подтолкнул Дениса с его сумками в кабинет с табличкой «Инженеры», галантным жестом пригласил войти гордо семенящих за нами пенсионерок, с злобно скалящихся на всех, припадочным пинчером на руках. — Это что такое за зверинец? — на меня недобро смотрели два мужика, сидящие за столом, на котором, в симпатичной тарелке лежали красивые, с мясной прослойкой, ломтики сала, половинка «Бородинского» и плавленый сырок «Дружба». Бутылку, как я понял, мужчины успели спрятать под стол. — Добрый день, товарищи. На основании действующего законодательства имею право воспользоваться помещением любой организации для выполнения необходимых мероприятий… — Псарню то зачем сюда тащить? — один из инженеров опасливо подтянул к себе сало, к которому, с большим интересом, принюхивался Демон. — Собака служебная, как и помещение. — я снял фуражку и достал оттуда сложенные вдвое бланки протоколов. Через несколько минут, когда я вынужден был признать, что наркотиков в сумках нет, приободрившийся Денис, с видом оскорбленной невинности, запихивал в сумки, подробно описанные и внесенные в протокол осмотра вещи — женскую шубу, мужскую дубленку, две норковые и лисью шапки, магнитофон «Айва» и палехскую шкатулку с золотыми изделиями и парой ниток жемчуга. — Вот видите, товарищ милиционер, никаких наркотиков у меня нет, а из –за вас я на электричку опоздал… Прибежавшая на шум невысокая женщина, черноволосая и смуглая, оказавшаяся начальником ЖЭКа, под довольное хихиканье инженеров, громко, на весь участок, интересовалась данными моего начальника, клятвенно обещая, не позднее чем завтра, добиться моего увольнения из милиции, как человека, срывающего работу подчиненного ей учреждения. Бабки — понятые, от греха подальше, по — английски, не прощаясь, бросили меня, испарившись в полутемных коридорах жилищной конторы, а часть очереди, напротив, осторожно заглядывали в кабинет, гаслаждаясь скандалом. — Телефон прямой? — я отодвинул в сторону вздорную начальницу и потянулся к телефонному аппарату, стоящему на шкафу, забитому до верху какими –то папками. — Я не разрешала пользоваться аппаратом… — оборзевшая баба попыталась броситься на меня, но глухое рычанье в исполнении, спокойно развалившегося у выхода из кабинета, пса заставила ее замереть на месте. — Вы что психуете, уважаемая … — я щелкнул пальцами. — Вера Вадимовна. — Так вот, Вера Вадимовна, вы же хотели моему начальнику пожаловаться? Сейчас и пожалуетесь — я стал набирать номер кабинета начальника розыска. — Ты что думаешь, тебе все с рук сойдет? Еще под суд пойдешь за то, что собаку на меня натравил! — начальник ЖЭУ не могла успокоиться. — Товарищ майор, это Громов. Докладываю. Сегодня утром, работая по наркотикам… Рев начальственного баса оглушил меня, так что пришлось отвести вопящую трубку от уха подальше, под злорадные улыбочки всех присутствующих. — Какого хера, Громов, какие наркотики! — блажил на том конце провода шеф: — Тебе какое задание давалось?! Дождавшись, когда разгневанное начальство прервалось, чтоб глотнуть воздуха, я продолжил: — Так вот, товарищ майор, у дома пятнадцать по улице Пролетарского писателя мной был задержан гражданин Козлов Денис Сергеевич с двумя сумками. В сумках обнаружены вещи. Козлов пояснил, что вещи принадлежат его знакомым и переданы ему на хранение на время их отпуска. Главное, что вещи совпадают с ориентировкой по квартирной краже по улице Основоположника, что до нас сегодня утром доводили. Да, и фирма, и размеры, все совпало. — Паша, ты это серьезно? — голос начальника зазвенел, как натянутая стрела. — Сто процентов. Так что очень жду машину. И еще — тут начальник ЖЭКа пытается нас с Демоном выгнать, а парня с вещами освободить. И уволить меня грозиться. Будете с ней разговаривать? Я протянул трубку Вере Вадимовне, но женщина махнула рукой и двинулась в сторону двери, но покинуть нас она не успела. — Вера Вадимовна, а вы меня совсем не помните? — я позволил себе добрую улыбку: — Я на вас в прошлом году два протокола за антисанитарию составил. Потом вас на административной комиссии дважды, по двадцать пять рублей, оштрафовали. Вспомнили? Так вот, у меня протоколы с собой еще есть, можем продолжить общение. Это я крикнул уже в спину быстро уходящей по коридору женщины. Надеюсь, она меня расслышала. Денис, мысленно уже поверивший в свое скорое освобождение, так как оставить вещи знакомым на время отпуска в последнее время стало практикой весьма распространенной, сейчас, как желеобразная медуза растекся по табуретке стоящей у стены. Уверенный в себе, модно одетый, молодой человек, как будто разом постарел на несколько лет. Он уже все понял и безучастно рассматривал носки своих импортных кроссовок, рисуя в голове страшные картины неизбежного грядущего — лязг железных запоров, вонючая, тесная камера, новые, интересные знакомства. — Докладывайте, что по вчерашнему жулику? — начальник розыска зыркнул черным, казацким глазом по Близнюку, что оставался в отделе ночью, с Кадетом и Студентом, колоть фельдшера на причастность к другим преступлениям. Глаза старшего опера растерянно забегали по раскрытой странице служебного ежедневника, и я понял, что Денис Козлов продержался до утра и не выдал тайну боевого пути своей шайки. — Ну… про кражу по улице Основоположника он весь расклад дал, а до другим кражам пока молчит. — Блин, Володя, по той краже еще вчера все ясно было, когда у него в сумках почти все вещи похищенные изъяли. Ты его по другим кражам расколол? Ведь видно по нему, что не одна делюга у него. — Пока молчит, но мы его всю ночь крутили, сейчас должен поплыть. — Понятно, у вас кто с ним остается работать? — Ну мы же всю ночь работали. Громов останется. Вчера коллеги благородно отпустили меня с Демоном домой в шесть часов вечера, надеясь самостоятельно расколоть интеллигентного фельдшера до донышка. Но план не сработал. Денис Козлов был парень умный, да и за время работы на «Скорой» видел многое. Типовые приемы с ним не сработали, он молчал, стоя на своей позиции, бесчетное количество раз повторяя, что обнаруженные у него вещи были доверенны ему на хранение знакомымы. Насчет полного признания старший опер просто…преувеличил, а когда разгневанный начальник розыска перехватил его на выходе из отдела, интересуясь — а где, собственно, признание жулика, капитан Близнюк, не моргнув глазом, сказал, что в кабинете он им все рассказал, но, оказавшись на допросе у следователя, резко сменил позицию, вновь уйдя в полную «несознанку». Мы пили чай в моем служебном кабинете и обсуждали судебные перспективы дела с Денисом Козловым, когда в кабинета вошла капитан Гулиева — следователь, ведущая его дело. — Паша, привет. Ну что, сознался? — Нет, Света, молит, говорит знакомые вещи передали. — Тогда зачем ты его чаем поишь? Ладно, это ваши дела. Вот, это постановление на обыск в комнате Козлова. Сам проведешь, хорошо? По безмятежному взгляду задержанного я понял, что дома у него ничего интересного мы не найдем. Во всяком случае задержанный был в этом твердо уверен. Глава 14 Глава четырнадцатая. Небо в клеточку. — Товарищи понятые, проходите пожалуйста и прошу вас внимательно следить за моими действиями — я был сама доброжелательность, расточал самые искренние улыбки и старался быть весьма обходительным. Но все мои ухищрения были напрасны. Комендант общежития медицинских работников и понятые — семейная пара докторов, проживающих тут же, смотрели на меня как гимназистка на бледную спирохеты — с величайшей брезгливостью. Но, как бы ни было, люди вели себя интеллигентно, оскорблениями не сыпали и пытку нахождения со мной в одной комнате переносили стоически. Комната, где был прописан и собственно проживал Денис Козлов носила малозаметные признак спешных сборов — коврик у порога был сбит в сторону, один бокал в серванте лежал на боку, как будто кто-то что-то доставая, бокал, в спешке, уронил, но на место не поставил. — Светлана Гавриловна — я обернулся к брюнетке –коменданту: — Кто-то посторонний в комнату Козлова в последнее время приходил? Женщина сделала вид, что меня не слышала. — Светлана Гавриловна, вы меня не слышите или игнорируете? — Я не слежу за жильцами, это в мои обязанности не входят — женщина фыркнула и отвернулась к окну, нервно подергивая очаровательной ножкой в темном импортном чулке. Комната была небольшой, но обыск мне пришлось проводить тщательно, без дураков. Через сорок минут моей добычей стала серая зеленая стройотрядовская штормовка с трудноразличимой надписью на спине, в кармане которой лежала пара тонких резиновых перчаток. Дом общежития входил в комплекс Соцгородка — возведенных в конце двадцатых годов жилых домов нового, социалистического, быта. Из необычного — в каждой комнате был рукомойник с холодной водой. В комнате Дениса раковина умывальника опиралась на самодельный шкафчик, к глубине которого жилец хранил грязное белье. — Товарищи понятые, следите за мной, чтобы не сказали потом, что я вашему соседу что-то подбросил — полюбовавшись перекошенными от отвращения, или ко мне, или к амбре, распространившемся от грязных трусов и носков Дениса я приступил к работе. В шерстяном носке домашней вязки, особенно сильно пахнущим козлом, я обнаружил перевязанную резинкой «скатку» купюр. Под оживленное перешептывание присутствующих медработников я пересчитал и внес в протокол обыска сумму в триста пятьдесят рублей. Сумма конечно немаленькая, особенно для молодого фельдшера, но, к сожалению, ни о чем не говорящая, криминала в ней не было. Упаковав деньги в конверт я сунул руку в темноту шкафчика и начал на ощупь исследовать чуть влажную поверхность пола. Сначала мои пальцы, которыми я очень боялся ткнуться в какой ни будь осколок стекла или шприц, осторожно коснулись какой-то трубки. — Что это? — мужчина –понятой проявил любопытство относительно природы странного предмета, извлеченного мной из-под раковины. — Доктор, но вы то должны понять, что это? Вы же не сразу доктором стали, пацаном же когда-то были. Цельнокатаная толстостенная металлическая трубка с вставленным в нее сзади дверным шпингалетом. Шпингалет крепился к мощной пружине, противоположным концом упертой в железную рамку, которая, с помощью банальной изоляционной ленты синего цвета, внахлест крепилась на деревянном бруске, который, при богатой фантазии можно было назвать рукояткой пистолетного типа. — Это что за дрянь? — комендант брезгливо ткнула в эту нелепицу наманикюренным пальчиком. — Это дамы есть ни что иное, как самодельный, однозарядный пистолет. — Вы в своем желании порядочного юношу в тюрьму посадить и, наверное, медаль получить, или что там у вас дают, уже готовы всякий металлолом оружием записать! — прорезался гневный голос до этого молчавшего доктора — супруги доктора: — Так знайте, мы на вас заявление напишем, в прокуратуру, или куда там положено писать! Я молча нырнул в темноту шкафчика, щелкнул зажигалкой и в неровном свете колыхающегося язычка пламени внимательно вгляделся в хлопья пыли и какого-то сора, покрывавших пол. — Ага — я, чуть не свернув себе шею, вытянул руку и все-таки нащупал кончиками пальцев два темных цилиндрика. Катнув их по полу в свою сторону я все-таки вытащил парочку обнаруженных предметов. Облепленные пылью, на стол упали два небольших патрончика, не виданного мной ранее калибра. Сферические пули были покрыты металлом белого цвета, или никелем или хромом. Гильзы были брутального темно-зеленого цвета, а на донце было выбито «6,35 AUTO». — Ну что, барышни, проверим, металлолом это или стрельнуть может — патрон скользнул в трубку, играющую роль ствола самодельного оружия, упершись закраинами гильзы в ее края. — Не спорь, Люба –доктор, который муж, мягко коснулся руки доктора, которая жена, уже открывшую рот для достойной отповеди забывшему присягу милиционеру. — Бахнет — мало не покажется. У мен у самого такой был — мужчина, бросив осторожный взгляд на меня, быстро добавил: — в раннем детстве. — Саша, ты что такое говоришь про себя! — ахнула Люба, плохо представляя своего мужа — очкарика, бахающего настоящими патронами.