Я не понимал, какого хрена произошло. Внешне ничего не изменилось, но что-то необратимо разрушилось — какой-то незримый барьер между нами — какое-то препятствие, которое мы никак не могли преодолеть. Когда вертолет начал неспешно снижаться из облаков ближе к городу, я мысленно ругал себя за то, что наказал ее. За то, что потребовал слишком многого слишком скоро. Я, мать вашу, сломал что-то внутри нее. А что если я разрушил все? Осмеливаясь посмотреть на Тесс, я вздрогнул, когда заметил легкий след на ее шее и исчезающий отпечаток от ковра на ее щеке. Ее глаза были прикрыты и на розовых, идеальных губах была крошечная улыбка. Она сняла чулки, чтобы избавиться от доказательства нашего времяпрепровождения на высоте, и ее кожа была немного покрасневшей на коленях. Мое сердце тяжело застучало, распространяя по телу неведомую мне до этого теплоту. Чем дольше я смотрел на нее, тем больше испытывал непреодолимое желание заключить ее в свои объятия и обеспечить ей безопасность, но в то же время у меня в сознании билась мысль о том, что я хотел убить и уничтожить каждого, кто посмеет приблизиться к ней. Я хотел продемонстрировать ее ушибы, пометить кожу отметинами, чтобы все знали, что она принадлежит только мне. Я хотел отчаянно заклеймить ее, одарить шрамами ее кожу, нанести на себя ее кровь, что означало бы откровенное предупреждение любому мужчине, который когда-либо посмотрел бы в ее сторону. Черт! Я облажался. Настолько сильно хотел причинить ей боль. Я был абсолютно прав, что отправил ее обратно к Брэксу, и допустил такую фатальную ошибку, когда принял ее обратно. Теперь она никогда не сможет быть свободной. Не теперь, когда я вкусил ее покорность, ощутил надлом в ее душе. Восхитительный громкий звук, словно гонг, прозвучал в моем сердце. Я ощутил ее перемену. Я хотел пробраться глубоко в тело Тесс и выяснить, какая часть ее сдалась мне. Это было извращенным пристрастием, и я хотел все больше. Больше. Больше. Больше. И я не был бы удовлетворен до того момента, пока бы не сломил каждый ее барьер, не поглотил каждую ее мысль. Наклоняясь вперед, я обхватил голову руками, пытаясь массирующими движениями устранить быстро зарождающуюся головную боль. Я всегда отождествлял себя со сталью. Закаленной в чистой ненависти моего отца, сформированной под действием железной воли, чтобы никогда не поддаться мерзким семейным чертам характера. Я всегда полагал, что был абсолютно неуязвим. Но я не был, я заблуждался. Оказывается, Тесс была плавильной печью — гребаной обжигательной печью и плавильней одновременно, которая не оставляла ни единого шанса, кроме как согнуться и плавиться, и переходить в жидкое состояние. Сталь была не способна меняться. Она не могла менять свою молекулярную структуру, но вот жидкий металл... мог. К нему могли добавлять разные элементы, из него могли удалять минералы, его могли очищать от примесей, пока в конечном итоге не был бы выведен совершенно новый состав. Именно так я и ощущал себя. Плавившимся, претерпевающим изменения, обретающим новую форму. Я только надеялся, что переживу трансформацию. *** — Bonjour, мистер Мерсер. Directement au bureau? Сразу в офис? Я хмуро посмотрел на шофера. В смокинге и с гладко зачесанными назад волосами он был похож на любого из членов моего бесконечного рабочего персонала, которые готовы по первому зову выполнять мои прихоти, заниматься делами и стараться изо всех сил, чтобы чертовски пугающий генеральный директор «Холдинг Спэроу» был счастлив. Я никогда не был счастлив. Но сегодня я чувствовал себя гораздо хуже, чем обычно. Я испытывал сильную душевную боль и был растерян, но сдерживал свои запутанные эмоции под хмурым образом. — Oui. — Я скупо улыбнулся в благодарность, пока про себя задался вопросом, как, черт возьми, я собирался пережить этот день Сопроводив Тесс из вертолета и усадив ее на заднее сиденье Rolls-Royce Phantom (прим.пер. автомобили класса люкс производства компании Rolls-Royce Motor Cars), я старался, чтобы мои прикосновения рук чувствовались нежно вместо того, чтобы схватить Тесс и вытрясти из нее что, черт побери, происходит. «Скажи мне, что я сломал! Скажи мне, если я разрушил тебя!» Я хотел, чтобы она признала, что я разрушил ее, в то же время, я отчаянно надеялся, что не сделал этого. Почему у меня никогда не возникало и мысли о том, что это было противоречиво? Тесс расположилась на боковом сиденье, смотрясь при этом безмятежной и довольной на фоне бежевой дорогой кожи салона автомобиля. Она огляделась, задерживая свой взгляд на хрустальном баре, широкоэкранном телевизоре, на всем, что составляло красоту такой машины. — Утро полное сюрпризов, — прошептала она. Я не думал, что она хотела, чтобы я услышал ее слова, но когда я уселся на заднем сиденье, спросил ее: — Не хочешь рассказать мне, какими были остальные сюрпризы? Я держал руки сжатыми в кулаки между ног, создавая образ спокойствия и стабильности. Когда на самом деле желал влепить Тесс пощечину и потребовать, чтобы она выложила мне всю правду. Но внезапно она сменила свою тактику поведения на томную и непроницаемую. Она двигалась так, словно в рукаве у нее был припрятан интересный секрет. Она не двигалась как женщина, которую я разрушил. Пытаясь успокоить свое заходящееся сердце, я ждал ее ответа на поставленный вопрос. Но она лишь покачала головой и устремила свой взгляд в окно, когда шофер завел машину, и мы плавно двинулись вперед. Мы были на взлетно-посадочной площадке, которая располагалась на крыше гаража, которым я владел. Мой офис был недалеко от этого места. Неудобство, заключающееся в том, что последние три минуты пути до офиса приходилось ехать, окупалось в преимуществе использования места на крыше для моего вертолета. Тесс аккуратно взяла фужер с изображением воробья парящего над небоскребом, что был выгравирован на нем. Она провела пальцем по изящной гравировке, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня. — Я уже говорила тебе, как мне нравится твой логотип? Мои губы слегка дернулись. Мне тоже он безумно нравился. Бесконечное количество дней ушло на его создание. Я отчаянно делал наброски рисунков, когда мне было всего шестнадцать, в попытке выяснить, какой символ буду с гордостью представлять. И каждый раз, когда я смотрел на него, то гордо выпрямлял спину, присаживаясь ровнее, наслаждался тяжелой работой, что проделал, а все потому, что это позволило мне освободить множество женщин. Блондинок, брюнеток, молодых, старых. Без этой компании — без моего успеха — у меня не было бы возможности отправить их домой после жизни полной пыток. Я не всегда испытывал ощущение гордости. Мужчина вроде меня, который держал на привязи огромное количество демонов в своей душе, никогда не сможет по-настоящему гордиться тем, каким человеком он стал, но в данный момент я позволил себе насладиться этим чувством. — Я рад, что тебе нравится. Внезапно меня охватило чувство сожаления за то, как бесцельно я потратил четыре дня с Тесс. Вместо того чтобы воспользоваться преимуществом того, что она была только моей, я погряз в бумажной работе, избегая ее вопросов, просьб о занятии сексом. Я отгораживался от нее в эмоциональном плане, потому что был не готов. Я все еще был не готов. Но сейчас я чувствовал себя таким жалким. Я должен был узнать все о ней — задать множество разнообразных вопросов, пока окончательно не стал бы обладать каждой частичкой ее души, каждой мыслью. А сейчас делать это было слишком поздно. Я отпустил ее в свободный полет. Она больше не была моей пленницей, скрытой в моем доме для того, чтобы я мог трахать ее и хлестать в свое удовольствие. Теперь ее будет знать весь мой персонал. Она станет частью моего делового мира. Мое горло неистово сжалось. Чувство тошноты скрутило желудок, и впервые с того момента, как я был мальчишкой, я ощущал каждой клеточкой тела чувство потери. Ужас оттого, что Тесс найдет кого-то, кто лучше меня. Что в один день она почувствует ко мне ужасную ненависть и поделится моими темные секретами со всем миром. Я ненавидел себя за эту мысль. Я мог доверять ей. Но я не доверял, и это признание заставляло меня чувствовать себя ужаснее, чем все остальные вместе взятые промахи и ошибки. Тесс принимала и меня, и монстра, что скрывался во мне. Она влюбилась в меня. У нее была власть надо мной, как ни у одного человека до этого. Но я все равно не доверял ей. Черт, я мерзавец. — Я хочу сводить тебя на ужин, — пробормотал я, стараясь изо всех сил отодвинуть подальше тьму, что наступала на меня. Взгляд Тесс устремился к моему. — Ужин? В смысле на свидание? — она тихо рассмеялась. — Тебе не кажется, что это немного запоздалое желание? После того, как ты мной обладаешь, и все такое. Моя спина напряглась, и тьма взвилась до небес, приветствуя меня обратно в свои объятия. — Ты знаешь, я могу отвести тебя на ужин и без твоего согласия. Все, что мне нужно сделать, так это заморить тебя голодом, пока ты, бл*дь, не сдашься. — В тот момент, когда эти слова вырвались из моего рта, я потер ладонью лицо, нажимая на прикрытые веки острыми кончиками ногтей. Черт возьми. Тяжело вдыхая, я поправил сказанные мною слова: — Я никогда не владел тобой. Я всегда собирался тебя отпустить. Я просто... Не смог бы. Не раньше чем... — Я не смог закончить предложение, не мог признать, что желал полностью разрушить ее, прежде чем отправить ее обратно к ее ручному придурку парню. — Я нарушил свое собственное правило тем, что оставил тебя у себя, но я отправил тебя обратно к нему, прежде чем отнял у тебя все. — Я поднял взгляд, сердито бросая ей: — Я сделал чертовски правильную вещь! То же самое подавляющее чувство я испытал на утро, когда выскочил из своей спальни, когда отправил Тесс домой, это воспоминание заставило меня вжаться в кресло. Я еще никогда в своей жизни не чувствовал себя таким одиноким, таким беспомощным, когда наблюдал, как взлетает ее самолет. Тесс придвинулась ко мне, захватывая мою руку в свою и ласково проводя большим пальцем по моим костяшкам. — Я знаю, что ты принял правильное решение, когда оправил меня обратно домой. Ты хотел, во что бы то ни стало защитить меня от себя. — Ее слова помогли облегчить тяжелое чувство вины, которое сдавливало мою грудь. Я осмелился посмотреть на нее. — Просто все дело в том, что я не нуждалась в том, чтобы ты защищал меня от себя. — Она подарила мне сияющую улыбку, рассеивая между нами чувство тревоги. — Я была бы счастлива пойти с тобой на ужин, Кью. Чувство притяжения опять возобладало над нами. Я привлек Тесс за руку к себе на колени, крепко оборачивая свои руки вокруг нее. В своих объятиях я держал луну и звезды, и всю вселенную. Я держал в руках свое будущее счастье, и покончу с собой, если когда-нибудь все испорчу. Тесс начала ерзать на моих коленях, делая просто невозможные вещи с моим уже возбужденным членом. — Ты знаешь, что тебе не нужно морить меня голодом. Я фыркнул, опуская голову, чтобы вдохнуть аромат свежести, что исходил от нее. В мгновение ослепительной честности, я прошептал: — Спасибо тебе. Я все еще постигаю правильный этикет того, как нужно приглашать женщину на свидание. Она подвинулась, смотря на меня широко открытыми глазами. — Ты никогда...