Я двинулся в сторону Фредерика. Он понимающе кивнул мне, когда его взгляд опустился на Тесс. Ее голова была откинута на мое плечо, как у тряпичной куклы. Я не мог вынести мысли о том, что мне придется опустить ее. Но у меня не было выбора. Фредерик посмотрел на меня, безмолвно спрашивая разрешения на то, чтобы взять ее на руки. Я отвел взгляд в сторону, так отчаянно желая поцеловать Тесс и заставить все исчезнуть из ее разума. Я желал, чтобы она очнулась здоровая и невредимая. Но я никогда не смогу жить с собой в мире, если не убью всех ублюдков до последнего. Но пока что, мне необходимо отдать ее. Медленно я развернул свое тело к другу. Фредерик придвинулся ближе, касаясь своими руками моих, когда приготовился принять вес ее тела в свои руки. — Стой, — резко отчеканил я. Фредерик не произнес ни слова, отступая назад. Я размял шею, стараясь сосредоточиться. Я простил горло, откашливаясь, встречаясь лицом к лицу с мужчинами и женщинами, которые зарабатывали себе на жизнь, забирая жизни других. Полиция не наказала их. Карме было наплевать. А мне? А мне, мать вашу, было до этого дело, и они вскоре получат по заслугам. — Видите эту женщину? — Я приподнял Тесс выше, возводя свои руки таким образом, словно она была возложена на погребальный костер, готовая вспыхнуть пламенем. — Это вы сотворили с ней. — Мои глаза подернулись поволокой, вспоминая борца, восхитительную женщину, которая пленила мое сердце, а не бескрылую птицу, которая находилась в моих руках. Мой голос ожесточился, огрубел от ненависти, сквозившей в нем. — Вы отняли у нее все. Украли ее жизнь не единожды, а, мать вашу, дважды. Я не имею понятия, что происходит у вас в голове. И я не имею долбаного желания знать это. Я всегда позиционировал себя, как честного человека, несмотря на то, что каждый день сражаюсь со своими желаниями. Я могу понимать, какое удовлетворение может приносить такая торговля. Я могу понять денежное искушение, которое манит и темный зов похоти, что взывает к вам. Но я не смогу понять, как вы могли потерять столько человечности, что позволили себе сдаться. Вы противны мне. Вы вызываете отвращение у меня, и я могу поклясться, что всем будет наплевать, когда вы сгниете в своих безымянных могилах. Десять или около того мужчин в линии извивались, стоя на коленях, проверяя на прочность веревки, что связывали их запястья, предпринимая попытки вытолкнуть кляпы. Женщина опустила голову, но продолжала смотреть на меня из-под бровей с одичавшей злостью. Она была настоящей психопаткой. Полное отсутствие чувств или представлений о том, что такое хорошо и что такое плохо. Я двинулся в сторону к Фредерику, чтобы передать ему в руки Тесс. Он направился навстречу и развел свои руки, располагая их под моими. Мое тело разлетелось на миллионы осколков, когда едва ощутимый вес Тесс перешел из моих рук в его. Он обернул свои руки вокруг нее с таким состраданием, что я испытал мучительный укол отчаянной ревности. Я вскинул руку, оборачивая пальцы вокруг руки Тесс. Фредерик замер, смотря на меня осторожно. — Она твоя, мужик, я это понимаю. Она всегда будет принадлежать только тебе. Я просто обеспечу ей безопасность, пока ты будешь мстить за нее. Мне стоило огромных усилий, чтобы ослабить хватку и кивнуть. Я протянул руку по направлению к Франко, который стоял справа от меня. — Дай мне плоскогубцы, Франко. Фредерик втянул вдох и торопливо отступил назад, укладывая голову Тесс к себе на плечо. Франко в то же мгновение повиновался, передавая инструмент, который использовался, чтобы сломать моей женщине палец. Я направился вперед, пока не остановился перед линией торговцев людьми. Психопатка напряглась — слишком глупая, чтобы испытывать страх. — Разрежь ее веревки и подними на ноги. Франко повиновался без вопросов, разрезая узлы. Хватая за длинные черные волосы, он поднял ее на ноги. Ее ноздри затрепетали над кляпом, и первые признаки страха проявились во взгляде. Франко обернул свою большую руку вокруг ее плеч, тем самым заставляя женщину оставаться на месте. Я приблизился еще немного, постукивая плоскогубцами по своей руке. — Каково это быть предательницей своего женского рода? Ты получала удовольствие от этого? Она метнула в мою сторону озлобленный взгляд, вскидывая подбородок в неповиновении. Холодно улыбаясь, я убрал плоскогубцы в карман и потянулся к ремню. Достал из-за пояса нож, который использовал, чтобы убить Росомаху и его сына. Рукоятка ощущалась правильно в моей ладони, вынуждая меня использовать его. С помощью кончика невероятно острого лезвия, я разрезал скотч. Она дернулась всем телом, когда я преднамеренно задел ее лезвием и на ее коже появилась крошечная красная царапина. Я должен был услышать ее мысли, прежде чем она умрет. Я должен был понять, что толкает людей совершать такие вещи. Сплевывая мешковину, она прошипела: — Отправляйся к черту, урод. Я вижу, какой ты на самом деле. Ты думаешь, что если носишь модный костюм, то отличаешься от нас. Ты заблуждаешься. Ты — тот, кто желает причинять боль и продавать женщин. Это не было тем ответом, который я желал получить. Я дал ей пощечину. Ее голова резко откинулась в сторону, и она покачнулась всем телом. Фредерик двинулся вперед, защищая Тесс в своих руках. — Ты веришь в искупление грехов, сука? — Мой голос был бесстрастным, убийственно-хладнокровным, четким. Она скривила губы, отказываясь отвечать мне. Я ударил ее за ухом. Она пробормотала: — Да. Я буду прощена. Мои губы презрительно скривились. Я схватил ее за руку, дергая вперед. Она старалась сопротивляться, но это ничего не изменило. Франко вытянул руку, чтобы забрать мой нож, в то время как я достал из кармана плоскогубцы. Быстрым движением, я вставил ее палец в ужасное приспособление. Она втянула вдох, безуспешно извиваясь в смертельной хватке Франко. Я прошептал ей: — Я заберу твою жизнь. Ты умрешь и превратишься в ничто. О тебе не останется даже крупицы мысли или ни намека на второй шанс. Я хочу, чтобы ты знала, что когда я заберу твою жизнь, я прокляну тебя до самых недр преисподней. Я наложу на твою душу такие проклятия, что она никогда не вознесется на небеса. Моя рука сжала плоскогубцы, и женщина издала чудовищный крик. Ее палец изогнулся, когда я сломал кость, и Франко оттолкнул ее от себя. Он кинул мне нож, и одним взмахом я перерезал ей яремную вену. Как и Росомахе. На одну миллисекунду ее шея казалась не поврежденной, затем кожа раскрылась, зияя ужасной кровоточащей раной, покрывая мою грудь ярко-красными брызгами крови. Горячая и с характерным запахом, она хлынула так, будто больше не могла находиться в ее теле. Руки женщины взметнулись к горлу, палец изогнулся в противоположном направлении в попытке остановить кровь. От нее исходили булькающие звуки, нежели крики. Ее стремительно заходящееся сердце только ускорило смерть, когда литры темно-красной жидкости выливались через ножевую рану. Связанные и заткнутые кляпами торговцы людьми все замерли, смотря на происходящее в ужасающем понимании. В понимании, что им от меня не уйти. Они встретят свой смертельный приговор и им остались считанные минуты жизни Женщина повалилась на колени, прежде чем упасть лицом вниз, когда последний источник живительной силы покрыл бетонный пол. Она дернулась в предсмертной агонии. Мой голос прозвучал отчетливо и громко. — Ваша кровь смешается сегодня. Всех вас. Вы работали вместе, и умрете вместе. Я взглянул на Франко, который кивнул. — Парни, — обратился он к своей команде. В то же мгновение, облаченные в черное наемники заполнили пространство звуками оружия, которое они вытаскивали из кобуры. Качая головой, я проговорил: — Слишком безлично. — Поднимая вверх окровавленный нож, я добавил: — Никаких пистолетов. — Вы слышали его. Опустите свои пушки, — рявкнул Франко. Звук ножей, которые доставали из ножен, свистом разнесся по комнате. Я указал на гребаного главаря в его разорванной голубой футболке — Только не его. — Затем перевел взгляд на голого ублюдка, который изнасиловал блондинку. — И не его. Оба мои. Наемники двинулись вперед, заходя за спины жертв. Блэр, один из самых преданных парней Франко, который выглядел, как норвежский бог войны, расположил свой нож у горла торговца людьми, его плечи напряглись и приготовились. Тьма взывала внутри, взвиваясь стремительно и мощно; я позволил поглотить себя. «Это ради тебя, Тесс». Я никогда не испытывал желания быть таким кровожадным, но тут отдавало приказы животное. И оно жаждало крови. Оно желало долбаный олимпийский бассейн, заполненный до краев кровью. — Объеденные в смерти, вы будете неразрывно связаны в чистилище. У меня к вам нет ни капли сострадания. — Мои глаза встретились со взглядом Франко. — Выполняйте. Это была омерзительная развлекательная программа, которая пошла совершенно не по плану, когда наемники одним махом перерезали шеи жертв. Умирающие невнятное нытье и молитвы были заглушены благодаря кляпам. Водопады красного цвета хлынули вперед, распространяя влагу по бетонному полу. Одно за другим их тела дергались и сотрясались в предсмертных конвульсиях, выплескивая кровь из вен на пол. Франко приблизился ко мне и пробормотал на ухо: — Могу я взять на себя насильника? — Его глаза сверкнули тьмой, и я ощутил дух товарищества, который не испытывал до этого момента. Как у монстр к монстру. Я кивнул. Жуткая смертельна картина разворачивалась перед нами. Воздух стал насыщен металлом и ржавчиной. За этим последовало сладкое зловоние смерти, когда их сердца перестали биться. Мой взгляд устремился к Тесс, которая все еще пребывала в бессознательном состоянии в руках Фредерика. Ее наспех обернутый в материю палец покоился сломанным поверх колючего коричневого одеяла. Щека прижималась к черной футболке Фредерика. В любом случае, она выглядела хуже, чем раньше — ее кожа была бледной, пепельного цвета. Мне необходимо было прикоснуться к ней. Убедиться, что она была жива и останется таковой. Проходя через лужи крови, я напрямик устремился к Фредерику и оставил как можно более нежный поцелуй на лбу Тесс. Фредерик крепко удерживал ее в руках, в то время как я ласково поглаживал ее щеку и пытался успокоить свое заходящееся в груди сердце. Она все еще была жива. Ее серо-голубые глаза распахнулись, зрачки были все еще настолько расширенными, что я испытывал страх, что наркотики могли убить ее. Но ее взгляд остановился на моих глазах настолько осознанно, сражаясь за то, чтобы вырваться из наркотического плена.