Я разрывал редкие экземпляры. «Я влюбился только для того, чтобы все так стремительно закончилось». Я сбрасывал статуэтки и пинал бесценные артефакты. «Она никогда больше не будет вновь сильной эсклавой». Когда комната пребывала в полном хаосе, я опустился на кресло. Подаваясь вперед, я массировал виски, стараясь избавиться от мигрени. Образ Тесс стремительно ворвался в мой разум. Как ее голова откинулась назад, пока я вылизывал ей киску. Как она стонала, когда я трахал ее. Как ее кожа горела красным румянцем, когда хлестал ее плетью Я ожидал пока зверь издаст рык, потребует от меня, чтобы я сделал еще более ужасные вещи. Чтобы я поднялся туда, вновь стал ее вселенной, пока буду причинять ей боль. Но мой член оставался незаинтересованным, и я проигнорировал эти образы. Все, что я мог видеть, — это женщину, за которую мог умереть, женщину, которая заплатила за мои грехи своими страданиями, и все, что я хотел сделать, так это обернуть ее в шелка и обрядить в дорогие наряды, и больше никогда не подходить к ней. *** — Эм, ничего себе. Кажется, мне понадобится немного помощи, чтобы убрать все завтра. Мои глаза резко распахнулись, и резкая усиливающаяся головная боль вновь возвратила меня в мир несчастья и ужаса. Сюзетт прошла по темной комнате, ступая по мусору, избегая наступать на осколки разбитых ламп. — Вы в порядке, господин? Могу я вам принести что-нибудь. — Она разгладила фартук, отказываясь смотреть на беспорядок, что царил вокруг нас. Женщина, вероятно, полагала, что я совершенно спятил. Я выпрямился, проводя ладонью по лицу, стараясь слегка ослабить головную боль, что удерживала меня в тисках. Моя одежда ощущалась грязной от пота; я чувствовал себя дряхлым стариком. — Она в порядке? — мой голос напоминал рык. Я откашлялся, прочищая горло. Сюзетт прикусила губу, прежде чем ответить: — Она будет в порядке. Ей просто нужно время. Я напрягся от тона ее голоса. Она не договаривала. — Qu’est ce qu’il y a, Suzette (прим.пер. с фр. Что случилось)? Женщина отвела взгляд, прежде чем подошла еще немного ближе. — Она спросила меня, позволите ли вы ей пользоваться ноутбуком и Интернетом? Я подскочил. — Она считает, что я не позволяю ей общаться с окружающим миром! Она не моя долбаная пленница. Конечно, она может взять ноутбук. — Я направился к столу и взял запасной, который всегда находился тут. Если Тесс проявила интерес к чему-то, может, она вновь станет прежней. Я не мог позволить надежде разрушиться во мне — даже несмотря на то, что знал наперед, что это могло причинить мне еще большую боль. — Возьми. — Я передал его Сюзетт. Она взяла его, но не двигалась. Наконец, подняла глаза, и мое сердце ухнуло вниз. — Что еще? — Это не мое дело, но я не думаю, что вам стоит позволять пользоваться им. — Она попыталась вернуть мне ноутбук обратно, но я отпрянул. — Я не думаю, что это пойдет на пользу ее выздоровлению. — Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что это не пойдет на пользу? Я сделаю все, что угодно, если это будет означать, что она сможет вновь найти себя. — Я задрожал, когда вспомнил холодную пустоту в ее глазах. — Если это то, чего она хочет, тогда дай ей ноутбук, Сюзетт. Она прикусила губу. — Я хотела бы дать вам надежду. Сказать, что когда-то это случилось и со мной, и в этот раз все будет в порядке... но при данных обстоятельствах, я не уверена. Мне кажется, что тут нужны решительные меры, прежде чем вы окончательно потеряете ее. У нас с Сюзетт всегда была тесная связь. Ей удавалось безнаказанно говорить мне вещи, которые я ни за что не желал обсуждать, но как бы я не хотел решить проблемы связанные с Тесс, говорить начет того, с чем мне приходиться жить, я просто не мог. Я не собирался обсуждать чувства, которые испытывал по отношению к Тесс, или же мое состояние отчаяния. Издавая крошечный вздох, Сюзетт вышла из библиотеки, забирая с собой ноутбук. В то мгновение, когда она ушла, меня одолел страх, а что, если она права. Что, если я принял неправильно решение, разрешая Тесс иметь доступ к окружающему миру. У тебя нет долбаного выбора, она не твоя рабыня. Не в первый раз, я желал, чтобы она была ею на самом деле. Тогда ничего из этого бы не случилось, потому как, она бы никогда не покинула мой дом. Я мог бы чертовски сильно выпороть ее за то, что она вела себя таким отстраненным образом. Я мог бы научить ее как сделать так, чтобы она вернулась ко мне — ее господину. И она бы не смогла ослушаться. Но она не была моей рабыней. Она была той самой женщиной, которая украла мое сердце, я сомневался, что когда-нибудь смогу вернуть его обратно. *** Вероятно, мигрень решила не убивать меня, потому как, когда я занимался звонками пару часов спустя, она отступила. Я пытался работать. Внести вклад в предстоящие сделки, беседуя с Фредериком по телефону, но все, о чем я мог думать, — это Тесс, которая находилась наверху в моей кровати, сидела в Интернете, общалась хрен пойми с кем. Я не был ревнивым мудаком, но пребывал в ужасе, что она еще сильнее отдалится от меня. Я был не властен над ней, а слабость — не то чувство, что я привык ощущать. Дом погрузился в тишину, когда я поднимался по лестнице. Я не имел понятия, который час; все уже отправились спать. Когда добрался до двери комнаты, я страдал от чудовищного чувства болезненной утраты. У меня, может, и получилось вернуть Тесс обратно, но ее сердце было потеряно. Я потерял женщину, с которой хотел бороться, и которую желал хлестать и любить до конца своих дней, и я не имел понятия как мне вести себя с со сломленной незнакомкой, которая находилась в моей кровати Я накричал на нее ранее. Было ли ей до этого дело? Я желал, чтобы она сделала это же в ответ, — чтобы мы схлестнулись — что угодно, что вырвало бы эмоции из ее мертвой души. Моя ладонь легла на ручку двери, и у меня заняло целую вечность, чтобы повернуть ее и войти вовнутрь. «Прекрати быть трусом. Прекрати ощущать боль, от которой изнывает твое сердце. Пойди убей кого-нибудь, тогда ты почувствуешь себя лучше». Тени поглотили комнату, когда я отворил дверь и прошел на цыпочках по ковру. Как какой-то бесхребетный трус, я дождался, пока Тесс не уснет, чтобы вновь вернуться. Я блуждал во тьме, не включая света. Она спала с чуть приоткрытым ртом, и ее волосы пребывали спутанными на подушке. Вьющиеся локоны сейчас были красивыми и чистыми. Ее тело слегка источало аромат моего апельсинового геля для душа. Она больше не выглядела, как душевнобольная, которой нужны были тяжелые наркотики, чтобы справиться с происходящим. Она выглядела так невинно. Но в то же время под этой фарфоровой кожей и золотистыми волосами таилась демоница, соблазнительница, которую я так отчаянно хотел увидеть вновь живой. Продолжала ли она существовать в этой оболочке девушки? Мог ли я вызволить настоящую Тесс? Показать ей, что она теряет, закрываясь от меня? По крайней мере, я мог наблюдать за ней, пока она спит, в это мгновение я мог притвориться, что она все еще принадлежит мне. Огненная страсть, которой она была одержима, канула в небытие. Это понимание вонзилось в мою темную душу и заставляла принять, что все умерло. Я сжал кулаки, жалея, что закопал отвратительное сердце главаря под одним из розовых кустов снаружи. Я хотел вырвать его из груди вновь. Оно было единственной его частью, которую я мог сохранить. Если Тесс попросила бы его, то я был бы наготове, чтобы дать ей. Возможно, это помогло бы вновь вселить в нее огонь борьбы, страсть, которую мне было так необходимо видеть. Но было поздно. У меня была чертова куча времени на прошлой неделе, и на протяжении этого времени, все чего мне хотелось, — лечь рядом с Тесс на кровать. Но душевное напряжение, которое сопровождалось головной болью, гарантировало мне, что не смогу уснуть. Мои руки легли на ремень, невольно расстегивая, готовясь для того, чтобы лечь в кровать. Кожа ощущалась теплой в моих руках, я нежно погладил ее, как если бы она была старым другом. Это был тот же ремень, который ввел Тесс обратно в мой мир. Возможно, он сможет сделать это вновь. Я замер. Зверь внутри меня поднял свою голову, обдумывая внезапное открытие. Если бы я разбудил Тесс резкой болью, то сомневаюсь, что моя эсклава поприветствовала бы меня. Сломленная девушка, которая не знала меня, могла разбиться на мелкие куски или даже хуже. Я бы помешал ее выздоровлению. Нет ничего хуже, чем пустота, в которой она живет. Возможно, для меня настало время спать в другом месте. Оставить все так, как она мне говорила. Но если сделаю это, то никогда не верну ее. Я не хотел признавать поражение. Я еще никогда в жизни не был так растерян. Тяжело вздыхая, я выпустил из рук ремень, отстраняясь от ощущения соблазнительной кожи в моих руках. Образы распятой Тесс в игровой комнате бушевали в моем разуме. Отзвук ударов ремня, что опускался на ее кожу, отдавался в моих ушах. Я тяжело сглотнул, смотря на силуэт женщины, которая заставляла меня жить в постоянных муках, принуждая меня находиться на грани желания и отвращения. Затем отчаянное желание сделать что-то извращенное улетучилось, оставляя лишь холод ненависть по отношению к себе из того, что я такой двинутый ублюдок.