— То есть? — Не смог пройти на следующий уровень. А без этого меню выхода не появляется. — И что? — Сидел полтора суток, — зло сказал Маньяк. — Нас там целая компания собралась… идиотов. Раз по десять нас пристрелили, потом мы просто забаррикадировались, сидели в одном подвальчике, песни пели, от монстров отстреливались… пока у нас таймеры не сработали. — У тебя непрерывное пребывание в глубине — тридцать шесть часов? — Теперь — двадцать четыре. — А что же Галька? — Да… она у тёщи была… Лёнька, а у тебя какое ограничение по времени? — Я снял запрет, — признался я. — Понятно… дайвер… — Шурка принуждённо засмеялся. — Чёрт! Никогда не верил в вас до конца, хоть и подозревал! — Меня, что ли? — Конечно. Нафиг чайнику боевые вирусы и противоядия? Мне немножко грустно. Что-то изменилось в наших отношениях. И слишком резко. Может быть, со временем это пройдёт… — Шурка, я всё равно ни черта не умею — кроме как выходить из виртуальности. Для меня любая программа — это куча бессмысленных символов и пусковой файлик. Маньяк кивнул. — Понимаю. Но скажи — ты бы поменялся со мной местами? Что интереснее — творить глубину или повелевать ей? Я молчу. — Наливай… — со вздохом сказал Маньяк. 100 У Маньяка я просидел до позднего вечера. «Гиннес» сменился «Балтикой» номер шесть, а на десерт Шурка откопал банку рождественского «Кроненбурга». Ни ирландское, ни питерское, ни французское пиво не подкачали. В глубине души я был рад, что хоть кому-то открылся. Мои друзья-хакеры делятся на две группы — одна хранит тайны до первой бутылки пива, вторая, после этой самой бутылки, её как бы забывает. Шурка — из второй. По крайней мере теперь он будет знать, для чего мне весь разнообразный вирусный софт, который я правдами и неправдами выманиваю у него. Насколько проще было бы, не затягивай глубина так сильно, думал я в такси по дороге к дому. Насколько правильнее и легче. Не было бы деления на счастливчиков и неудачников, которое ничем не сломать. Не было бы этого безумия — великолепных программистов, неспособных перейти грань между иллюзией и явью, и неумёх вроде меня, не замечающих этого барьера. Не было бы зависти друг к другу — и вечной охоты. Но разве я виноват? Я и сам не знаю, почему так происходит, какая ошибка сознания, а ведь это именно ошибка — мы в меньшинстве, — делает из человека дайвера. Не пользоваться своей способностью глупо. Предлагать её для всеобщего изучения — страшно. Так уж получилось. Кто-то прыгает на восемь метров в длину, кто-то пишет стихи, кто-то неподвластен виртуальности. Но почему нас так, так мало? Настолько, что считать приходится не в процентах, а поголовно… — Здесь? — спросил водитель. — Да, спасибо. Я расплатился, выбрался из машины, пошёл к подъезду, чувствуя себя раздутым, как воздушный шарик. Сейчас надо либо завалиться спать, смирившись с утренней разбитостью, или нырять в глубину. Она хорошо снимает похмелье. На втором этаже подъезда, там у нас почему-то всегда горит лампочка, сидело человек пять подростков. Перекидывались картишками прямо на полу, о чём-то вполголоса разговаривали… нет, скорее не разговаривали — перерыкивались. Двоих я знал, трое казались незнакомыми. Маленькая стая мелких хищников. Такая с удовольствием загрызёт одиночку в тёмной подворотне. Но здесь я в безопасности. Возле норы хищники не охотятся. — Здравствуйте, — буркнул парнишка, который живёт надо мной. В точно такой же однокомнатной, с родителями и старшей сестрой, частенько приходящей только под утро. Слышимость у нас прекрасная, я в курсе всех их проблем и скандалов. — Привет, — сказал я. — Лёня, у вас сигарет не будет? Я старше его лет на пятнадцать, но подростки держат меня почти за сверстника. Возможно, потому, что я не женат, а в моём мусоре преобладают пустые пивные банки. — Сейчас. Сам я не курю, но дома всегда валяется пачка-другая сигарет для заходящих хакеров. У них курение — профессиональная черта. Паренёк терпеливо переминался за дверью, пока я поставил канистру, включил свет и рылся в шкафу. — Держи. Он благодарно кивнул, открывая пачку, я махнул рукой — забирай всю, и запер дверь. Хищников надо прикармливать. Чуть-чуть. Чтобы не обнаглели, но даже в затуманенных выпивкой мозгах мелькала мысль, что я «нормальный мужик». Я быстро разделся, покидал одежду на кровать, пошёл в ванную. Постоял немного под холодным душем. Нет, никакого сна. Глубина ждёт. Весь день я старался не думать о человеке без лица и медали вседозволенности, лежащей на складе. Но теперь, в темноте, когда виртуальность приближалась всё ближе, они не выходили из головы. Человек и медаль. Кнут и пряник. Что такого могло случиться в «Лабиринте», с чем не справились два дайвера? Профессионалы, работающие хоть и анонимно, но по постоянному контракту? Знающие «Лабиринт» до последнего закоулка… Что-то, не имеющее аналогов? Очень странно. Я вытерся, бросил полотенце в таз с грязным бельём, вернулся в комнату, щёлкнул тумблером питания компьютера и стал натягивать комбинезон. — Добрый вечер, Лёня, — сказала Вика. — Привет, старуха. Женское лицо на экране улыбается. Нет, наверное, я не прав. Надо поставить другую реакцию на слово «старуха» — лёгкая обида, надутые губки, чуть отведённый взгляд. — Почта есть? — Семь писем. — Читай. Ничего интересного в почте не было. Приглашения посетить два вновь открывшихся клуба, прайс-листы какой-то маленькой торговой фирмы, письмо от Маньяка, отправленное им ещё утром… — Всё стереть, — сказал я, усаживаясь за компьютер. Воткнул штекер комбинезона, надел шлем. — Вика, подключайся к Диптауну… через резервный канал. Личность номер семь. Этим входом я не пользовался уже месяца три. Так же как «личностью» — стального цвета костюм, чёрная рубашка, шейный платок, высокие кожаные ботинки, гибкое худощавое тело, смуглое узкое лицо, волосы до плеч, низкий и сильный голос. — Резервный канал, седьмая личность, — подтвердила Вика. Радуга перед глазами, фейерверк, жадное полыхание огненной волны. Глубина. Я сижу в крошечной комнатке. Кровать, стол с компьютером — не моим, а каким-то совершенно абстрактным, дверь. Гостиница «Начало пути». Здесь по дешёвке арендуют номера те жители Диптауна, которые бывают в глубине нечасто. — Всё в порядке, Лёня? — Да. Открываю дверь, выхожу. Длинный коридор, усеянный дверями. У одной двери стоит Сильвестр Сталлоне и с восхищением разглядывает свои руки. — Привет, Слай, — бросаю я, проходя мимо. Почти наверняка парень русский, и уж совершенно точно — новичок. — Похож? — с надеждой спрашивает парень.