— Конечно. — А мне почему-то казалось другое, — говорю я. — Что ты способен не только взять… запахи и вкусы, слова и краски. Хоть чему-то научить нас… нет, конечно, не тому, как разгонять облака или лечить грипп… хотя бы — доброте. — Леонид, доброта — только слово. Я не могу убить живое существо. Но это не мораль. Это скорее физиология. Вот теперь действительно — всё. Мне хотелось найти ответ, найти идеал. Отыскать чудо, которому давно нет места на Земле. Пришедшее со звёзд, или рождённое сетью — всё равно. Наверное, Человек Без Лица это знал, предлагая пойти в «Лабиринт». А чуду нет до нас дела. Оно совсем чужое. Его доброта — ничуть не возвышеннее сытой отрыжки. — Если я попытаюсь объяснить свою этику, — говорит Неудачник, — мне придётся перейти на язык физических законов и математических формул. Если попробую передать науку — надо будет слагать поэмы и рисовать картины. Понимаешь? Разница не в уровне развития. Разница в самой основе. Нам нечего дать и нечего взять друг у друга. То, что я получил — лишь память. Эмоции. Но неужели ты думаешь, что они сохранятся в человеческом виде? — Да, я так думал. — Ты ошибался, Леонид. Скоро я уйду от вас, и всё изменится. Изменюсь я сам, изменится моя память. Я отхожу от стола, гляжу в окно, где сверкают иллюминации Диптауна. Человек Без Лица, может быть, ты был прав? Нельзя подходить к Неудачнику с человеческими мерками. Я вот попытался — и что вышло? — Допустим, — говорит за моей спиной Вика, — что ты не лжёшь. Ты и впрямь чужой. Пришелец со звёзд, например. Не имеющий ничего общего с людьми. Тогда расскажи мне… Может быть, Вика и начинает верить. Теперь, укрывшись за словом «допустим», она будет пытать Неудачника на предмет его этики и культуры, конструкции корабля и принципа межзвёздного путешествия. Тоже дело… — Покину вас на минуту, — говорю я, не оборачиваясь. Вика не протестует, наверное, решает, что я делаю временный выход из глубины. Нет… Нарисованная стена, нарисованное окно — я пробиваю их рукой, шагаю — и оказываюсь над городом. Здания, рекламы, пешеходы, машины… Меня уже нет, тело исчезло. Я просто скольжу в воздухе. Словно воплотились хакерские мечты и фантазии голливудских режиссёров. Виртуальность, как она должна быть. Свобода направлений и формы. Дальше… Я описываю круг над дворцом «Микрософта», огромным, чудовищно расплывшимся зданием, обильно усыпанным окнами. Снижаюсь, пытаясь определить направление на эльфийский сервер. Вдоль этой вот улицы… Наверняка я невидим для окружающих. Мчусь над головами прохожих, быстрее, чем машины «Дип-проводника», переключаясь с сервера на сервер. Что я, собственно, ищу? След битвы, которая отшумела пару часов назад? Виртуальное время сжато, уже не отыскать концов. Но я всё-таки должен это сделать. Вот… Эльфийский домик, пустынная улица. Вдали мелькает такси, и исчезает. Я ступаю на тротуар и превращаюсь в человека. Трупы охранников Дибенко уже исчезли. То ли их убрали, то ли они распались сами. А вот на том месте, где оборотень схватился с Человеком Без Лица, до сих пор оплавлен и вмят асфальт. Единственный указующий знак. И что мне это даст? Обхожу вокруг вмятины, соображая, стоит ли вытягивать из дома поисковые программы и прощупывать пространство. Нет, конечно же, нет, это бессмысленно. Обычные методы не помогут. Из переулка медленно выезжает такси и движется в моём направлении. Слишком неторопливо, чтобы это было случайностью, «Дип-проводник» славится скоростью. Что ж, стоило ожидать засады. Я так уверен, что из остановившейся машины появится Дибенко, что не сразу узнаю вышедшего мужчину. — Стрелок? А? — жизнерадостно восклицает Гильермо, направляясь ко мне. — Ты, Стрелок? Молчу. Начальник службы безопасности «Лабиринта» мне по-прежнему симпатичен. Это очень обидно. — Ты Стрелок? — вопрошает Гильермо. — Хочу убедиться, скажи! — Привет, Вилли, — говорю я. Он расцветает в улыбке: — Привет! Я знал, знал… — Гильермо косится на оплавленный асфальт, цокает языком: — Круто. Жарко было. Да? — Да. — Стрелок… — Вилли разводит руками. — Мне очень-очень неприятно, правда! Я был даже против обвинения вас в ущербе! Но там, — обиженный взгляд вверх, — решили напугать вас. Это неправильный метод! — И что теперь? Гильермо вздыхает, и, не щадя шикарного костюма, усаживается на асфальт. Пристраиваюсь рядом. Мы сидим возле остатков Ромкиного погребального костра, словно двое хиппи разных поколений, один — остепенившийся, но по прежнему демократичный, другой — в самом расцвете своего протеста. — Я подозревал, что это происшествие — ваших рук дело, — говорит Вилли. — Очень необычная и кровопролитная схватка. Да… Я ждал вас на свой… э… страх и риск. — Зачем? — спрашиваю я. — Попытаетесь меня задержать? Это не выйдет. Это не вышло бы и раньше, а уж сейчас — тем более. Гильермо настораживается, но не пускается в расспросы: — Нет, нет, Стрелок! Я вовсе не уверен, что вы виноваты в наших бедах. Может быть, виной были недоразумения с «Аль-Кабаром»? А? Он заговорщицки подмигивает. Этакий тихий бунт против руководства «Лабиринта». — Стрелок, я хотел бы восстановить наше сотрудничество. В конце-концов вы первым заподозрили необычность Неудачника. И не должны за это страдать! — Спасибо. — Но и мы не можем оставаться в стороне! Ведь проникновение произошло на нашей территории! Юридически вопрос очень сложен, проще решать его по-доброму… по человечески. Ведь мы — люди! Чего я не ожидал от «лабиринтовцев» — это подобной прыти. Быстро же они догадались, что происходит! — Вилли, — говорю я. — Это всё бесполезно. Знаете, в чём наша с вами общая беда? — «Аль-Кабар»? — быстро спрашивает Гильермо. — Или — мистер Икс? — Нет. Вилли, мы все чего-то хотим от Неудачника. Я мечтал о каком-то благе для всех. Ну, знаете, такое общее, абстрактное счастье, которое он мог принести… Гильермо понимающе кивает. — Вы, очевидно, хотели получить славу, свою долю в дележе технологий, которые он мог дать… Протестующий взмах руками. Ну да, «Лабиринт» — не коммерческая организация, слышали мы такие песни… — Вилли, он не собирается с нами общаться! Совершенно. Мы ему не нужны. Кажется, я его и впрямь поразил. — Не нужны? — восклицает Гильермо. — Абсолютно. Он остановился здесь, чтобы передохнуть. А теперь собирается продолжить путь среди звёзд. Гильермо делает пару жующих движений, и переспрашивает: — Путь среди звёзд? — Да… — Каких звёзд? Кажется, мы друг друга не понимаем… — Вилли, Неудачник — это чужая форма жизни, мне кажется, что энергетическая, его разум кардинально отличается… Замолкаю. Как-то нелепо всё это звучит! Сейчас, когда Неудачника нет рядом, я чувствую примерно тот же скепсис, что и Вика.