— Лёнька, ты? — недоверчиво спрашивает дайвер. — Я… — Да выпей, легче станет! — Алкаш, — шепчу я то, что никогда не решался ему сказать. — Это ты можешь чистый джин хлебать… — Тоника добавить? — догадывается Ромка. — А мне и так ничего… Он выплёскивает большую часть стакана на пол, доливает тоником, и вновь протягивает мне. На этот раз я не отказываюсь, пью, чувствуя, как разливается по телу блаженное отупение. — Как ты вошёл? — спрашивает Ромка. — Дверь ведь закрыта была! Слишком трудно объяснить, почему мне больше не мешают закрытые двери. Отмахиваюсь и досасываю напиток. — А как ты меня нашёл? — Вот… ухитрился… — неопределённо отвечаю я. Но Ромка, похоже, слишком обрадован моим появлением, чтобы допытываться. — Ты успел уйти от того гада? — спрашивает он. — Да… — Вот сволочь, — ругается Ромка. — Он меня загрузил капитально! — Как ты выполз? — Вирус был чистый. Завесил мне машину, но после перезагрузки сдох. Всё в пределах конвенции… но круто, чёрт! — Ромка принуждённо хохочет. — Ну и врагов ты заимел, Лёня! — Завидно? — Ага! — искренне признается Ромка. — Я боялся, что вы не успеете уйти… — Успели. — Роскошная у тебя подружка, — подмигивает Ромка. Киваю, озираясь уже более внимательно. И впрямь у Ромки странное жилище. Все эти красотки на стенах… обилие спиртного и сигар на столике, на кровати валяется пара свежих номеров «Плейбоя» и молодёжная газетка о поп-музыке… Ромка отводит взгляд. — Я тебя не сильно отвлекаю? — спрашиваю я. Оборотень косится на включённый компьютер, на экране которого — строчки простенькой программы… — Да нет… я к контрольной готовлюсь… ерунда. — Какой контрольной? — По информатике. — Тебе сколько лет, Ромка? — спрашиваю я, прозревая. — Пятнадцать. Я начинаю хохотать, не обращая внимания на то, как мужчина напротив меня мрачно стискивает челюсти. Я смеюсь, а Ромка встаёт, закуривает сигару, плещет себе джина в стакан, и наконец спрашивает: — Ну и что смешного? — Ромка… — понимаю, что веду себя нехорошо, но сдержаться нет сил… — Ромка, ты когда-нибудь пил водку стаканами, или джин в чистом виде? — Нет. — Ну и не пробуй. Ромка, я дубина, что сразу не понял. Ты… ты ведь слишком мужественно себя ведёшь, чтобы быть взрослым мужчиной! — Так заметно? — мрачно спрашивает Ромка. — Нет, не сильно. Это непривычно, как-то… — Почему непривычно? Среди оборотней много школьников. — Откуда ты знаешь? — Ну… мы, наверно, откровеннее друг с другом. Те, кому больше восемнадцати, редко умеют жить в нечеловеческом облике. А у нас нормально выходит. Пластичность… пластичность психики. Я смотрю на Ромку, и думаю, что среди моих друзей дайверов, слишком уж азартно рассказывающих пошлые анекдоты, или постоянно подчёркивающих свою крутизну, наверняка много подростков. Им легче проходить барьер дип-программы. Как это ни странно — легче. Их сознание воспитано на фильмах и книгах о виртуальном мире, они знают, что Диптаун нарисован, не только разумом, но и сердцем. Они не утонут. Может быть, их станет больше, и дайверы перестанут таиться. — Ромка, ты входишь со своего компьютера? — С отцовского. Мне влетало всегда, если заставали в виртуальности. Отец думает, будто тут сплошной разврат и мордобой. Вот и пришлось как-то так входить… чтобы замечать, что происходит в квартире. Если дверь открывают, я слышу. — Я рад, что у тебя всё нормально, Ромка. Оборотень кивает: — А я как рад! У меня есть стриммер, но весь диск восстанавливать — тяжело. Ты меня искал, чтобы узнать, как я? Очень хочется сказать «да», но это будет ложью. — Не только. Я ещё посоветоваться хотел… — А теперь раздумал? Он прав, я передумал. Но после этих слов у меня не остаётся выхода. — Ромка, со мной случилась странная история… — встаю, наливаю себе на два пальца джина, добавляю тоник. — Я наткнулся в сети на человека… который не совсем человек. Ромка терпеливо ждёт. — Даже не знаю, где правда, а где ложь, — говорю я. — Может быть, он пришелец со звёзд, может быть — гость из параллельного мира. А может быть порождение компьютерного разума, или мутант, входящий в сеть напрямую, без машины. Его ищут. По крайней мере две большие фирмы… Оборотень кивает. Ему не надо называть «Лабиринт» и «Аль-Кабар». — И Дмитрий Дибенко. — Дибенко? — Он самый. Они хотят добиться от него хоть чего-нибудь полезного. А он собирается уйти. Навсегда. — И ты думаешь, стоит ли его выдать? — спрашивает Ромка. — Задержать его никому не под силу. Уверен. Но всё-таки… это ведь иной мир, Ромка. Иные знания, иная культура. Может быть, его смогут уговорить. Узнать хоть что-нибудь. Крупица его знаний может стать для человечества новой ступенью развития. — Может, — охотно соглашается Ромка. — Он ведь сумел… как-то… изменить меня. Я не нашёл бы твой след без новых способностей. Я не знаю, вправе ли молчать и прятать его. — Ты хочешь моего совета? — с каким-то неожиданным испугом спрашивает Ромка. — Серьёзно? — Да, Ромка. Именно потому, что ты ещё пацан, а я старый циник. Скажи, имеет ли один человек право на чудо? — Нет. Я киваю, я не ожидал иного ответа. Но Ромка ещё не закончил. — Никто не имеет права на чудо. Оно всегда само по себе. Потому и чудо. — Спасибо, — говорю я, вставая. — Ты обиделся? — спрашивает Ромка. — Нет, наоборот. Я пойду домой. Здорово, что у тебя всё в порядке… Уже в дверях я на миг останавливаюсь и добавляю: