… Последние дни Изабель проводила в состоянии тихой истерики. Она сидела, ничего не видя перед собой, в голове ее мутилось. Страх полностью завладел ею, и даже участие Ортанс и Виолетты, которые видя, что мачеха подавлена и тиха, пытались развлечь ее, не помогло ей преодолеть себя. Единственный человек, защиты которого Изабель хотелось, уехал в Париж, и ждать его приходилось только к осени. Он тепло улыбнулся Изабель и умчался на коне туда, куда она сама так мечтала вернуться. Лишенная общества маркиза де Монтроа, она совсем сникла и могла целыми днями сидеть у моря и смотреть на волны. Ночами ее мучили сны. Она бродила по лабиринту, подходила к зеркалам, но больше не видела Диоргиль. Лабиринты становились все путанее, в них было сложно разобраться, коридоры раздваивались и вели в разных направлениях. Изабель не могла понять, куда нужно идти, и просыпалась от ужаса, что заблудилась. Однажды она прислонилась лбом к зеркалу и увидела вдруг вдали в коридоре женщину, которая вела за руку мальчика лет шести. Светлые волосы женщины были подняты в высокую прическу, а мальчик был одет по последней моде. И, хотя она видела их со спины, ей стало легче, что в лабиринте она не одна. … — -Сегодня ночь мы проведем не дома, — сказал граф де Муйен, заходя в спальню Изабель в странном облачении. На нем был подхваченный поясом светлый серый балахон с капюшоном, похожий на одежду монахов, но без креста. Она попятилась, бледнея. Ее глаза, расширившиеся от ужаса, смотрели на него с мольбой. — Тебе не стоит бояться меня, Изабель, — проговорил граф, — мне нужен наследник. И он будет, если мы сделаем некоторые вещи. Поверь мне и иди за мной. Одеваться не обязательно, накинь плащ, — добавил он, видя, как Изабель начинает снимать ночную сорочку из белого шелка. Она послушно накинула плащ прямо на сорочку и пошла следом за мужем на непослушных ногах. Сопротивление было бесполезно, она знала это. Если она закричит или будет сопротивляться, он попросту перекинет ее через седло и сделает то, что задумал. Они ехали на одном коне, и Изабель была в полуобморочном состоянии, молясь и прощаясь с жизнью. Притихшая природа сопровождала их до самого места назначения. Ветер стих, и небо было усеяно звездами, будто алмазами. Казалось, сами небеса наблюдают за каждым их движением. Будут ли небеса так же спокойны, когда ее муж отрежет ей голову? Изабель пыталась придумать план побега. Но все, что приходило ей в голову, казалось совершенно нереальным. С каждым лье решимость ее возрастала, но, когда Франсуа остановил коня и помог ей спешиться, она замерла, пораженная совершенно невероятным зрелищем. Из земли, как зубы огромного дракона, росли камни. Камни стояли, как стражи безмолвной армии, как истуканы, выстроившиеся по росту. Франсуа взял ее за руку и потянул мимо этого поля, где произрастали камни, куда-то вдаль, на холм, туда, где она видела силуэт какого-то похожего на огромный стол сооружения. Наконец, поднявшись за вершину холма, они остановились около этого стола. Огромный плоский камень лежал на трех других. Где-то Изабель уже видела его... видела! И тут, как луч света, в голове ее прорезалась мысль — на этом камне лежал Марсель! Она отпрянула, пытаясь вырвать руку из руки мужа, но он держал ее, как железными клещами. — Иди, — сказал Франсуа, — ты должна провести ночь под камнем. Утром, с первым лучом солнца, я приду к тебе. И он толкнул ее под камень, туда, где было сыро и страшно. Изабель еле устояла на ногах, но когда обернулась, Франсуа на поляне не было. Она бросилась было обратно, но неожиданно наткнулась на невидимую стену. Камень поймал ее, и сколько бы она ни пыталась выйти из-под него, невидимая стена откидывала ее обратно. Изабель бросалась на стену с одинаковым результатом, пока, перепуганная и запыхавшаяся, наконец не устала биться, как рыба в сетях, и не села прямо на холодную землю. В этот момент звезды будто стали ниже. Она видела, как их свет проникает сквозь камень, согревая ее и убаюкивая, словно мать ребенка. Она легла, не боясь простудиться, и смотрела вверх, на небо. Она прекрасно осознавала, что камень не может позволить ей видеть небо, но видела его, словно никакого камня над ней и не было. Звезды выстраивались в хороводы, кружились, и вспыхивали, как будто кто-то рисовал ими на небесах странные фигуры. Изабель смотрела на них без страха и сожаления. Ей казалось, что она лежит на мягком ложе с пушистой периной, что вокруг яркий день, и что муж ее, Франсуа, ложится рядом с нею. Ей стало так хорошо, что она прижалась к Франсуа всем телом, чувствуя, как он тоже сжимает ее в объятьях. Волосы его щекочут ей щеку. Она целует его, раздвигая ноги, лаская его ладонью, и нет ничего приятнее, чем вот так возбуждать его и чувствовать его возбуждение. Когда же они соединились, звезды вдруг вспыхнули, будто тысячи солнц, отгораживая их от всего мира своим ярким светом, Изабель застонала, охваченная блаженством, и видя внутренним взором, как внутрь нее извергается его золотое семя. Вот это семя становится больше, больше, и вырастает в небольшой росток, который закрепляется внутри нее. Изабель кладет руку на живот, и из груди ее вырывается смех абсолютного счастья. Она видит, что вокруг ясный день, и снаружи на зеленом лугу пасутся пестрые коровы. Это зрелище так завораживает ее, что Изабель забывает, что рядом лежит ее муж, заснувший тяжелым беспокойным сном, и что она только что зачала ребенка. Коровы подходят ближе, смотрят на нее. И тут Изабель понимает, что никакой преграды больше нет, что она лежит под камнем на холодной земле, и рядом лежит совершенно обнаженный Франсуа, на груди которого вырезаны странные знаки. Она проводит по его груди пальцем, ощущая, как запекшаяся кровь снова начинает течь. Резко сев, Изабель осматривается. Вся ее рубашка пропиталась его кровью. Руки его тоже все в порезах, будто кто-то чертил на них странные письмена. — Франсуа! — кричит она, с трудом расталкивая его и заставляя открыть глаза. Он садится рядом с ней, осматривается, и тоже смотрит на свои руки. — Франсуа, ты весь в крови... Изабель охватывает паника, но Франсуа совершенно спокоен. Он устал. Глаза его смотрят на нее без всякого выражения, а лицо бледно и сосредоточенно. — Ничего страшного, Изабель, — говорит он, ища на земле свой серый балахон, — это все ерунда. Главное, что ты теперь понесла. И что к Рождеству у нас будет сын. … — Она подтвердила, она беременна. Франсуа стоял у зеркала и смотрел в зеленые глаза прекрасной Диоргиль. Диоргиль усмехнулась. Губы ее скривились в улыбке, но глаза были пусты, будто зеленые омуты. — Ты сделал все правильно, Франсуа, — сказала она, — я уверена, что и дальше ты будешь делать все правильно. Франсуа положил ладонь на зеркало. — К Рождеству у меня будет сын, — проговорил он, — и... — -Я сама все решу, — Диоргиль коснулась рукой зеркала, там, где была его рука, заставив стекло зазвенеть серебром, — поверь мне, у нас все получится. Глава 8. Клятва Франсуа К Рождеству у нее будет сын... Изабель сидела на своем любимом балкончике и смотрела вдаль, на море. Вчера Франсуа отвез ее в замок, а сам куда-то исчез, занеся ее, еле живую от усталости, в комнату и положив на кровать. Он и сам выглядел не лучше. Весь в крови, которая проступала и через серый балахон, бледный и измученный, он поцеловал жену, снял с нее грязную сорочку, и накрыл одеялом. Изабель сомкнула глаза и тут же заснула без сновидений. Проснулась она ближе к вечеру, кое-как оделась и теперь сидела на балконе, не зная, как воспринимать все, что с нею произошло. Она не понимала, где сон, а где явь, что ей приснилось, а что — нет. Она нашла свою окровавленную сорочку, и понимала, что действительно куда-то ездила ночью с Франсуа, и была уверена, что зачала ребенка. Или про ребенка ей тоже привиделось? Изабель поднялась и отправилась к Франсуа. Что она спросит у него? То, что отложилось в ее памяти было больше похоже на фантазию и сон, чем на то, что могло произойти на самом деле. Как отреагирует он на ее вопросы, если они окажутся ее фантазиями? Франсуа в его комнатах не было. Изабель замерла, открыв дверь, и долго осматривалась, постепенно понимая, что все-таки то, что казалось ей сном, было явью.