Ника замерла, испуганно вытаращившись на нее. – Ты такая же, как они, – демон! – Рита в сердцах встряхнула ее, и Ника вскрикнула: – Больно, мама! Рита резко отдернула руки и охнула: ее пальцы были в крови. Застыв, Ника смотрела на мать большими глазами. Синими. Такими же синими, как и у нее. Тряхнув головой, Рита сдернула плед, расстегнула замок на платье дочери и, к своему ужасу, увидела, что ее плечи и спину исполосовали отвратительные продолговатые раны: те, что уже успели открыться, обильно кровоточили, а новые, появляясь из ниоткуда, на глазах делались ярче, кожа на них трескалась, и маленькие струйки алой крови стекали по спине. Рита отпрянула, зажав рот ладонями. Ей хотелось кричать. Хотелось бежать в темноту и навсегда забыть об этом кошмаре. Ее дочь умерла несколько лет назад, а то, что ей вернули, – испорченная демоническая копия. Очень похожая на ту, что она родила. Очень похожая на нее саму. Подменыш. Она здесь, чтобы свести Риту с ума, заставить страдать за все проступки в прошлом. Это Николас так решил отомстить за ее неверность. Это все он! – Мне больно, мама, – прохныкала Ника. Она вылезла из машины и попыталась обнять Риту, но та медленно попятилась, продолжая с ужасом и недоверием таращиться на нее. Ника выглядела такой маленькой и беззащитной. Прекрасное личико, сияющее от слез, блестящие синие глазки – ее самая настоящая миниатюрная копия. – Ты же была моей, – зашептала Рита. Не отводя от девочки взгляд, женщина медленно нагнулась и на ощупь отыскала булыжник, а затем протянула Нике свободную руку. Малышка бросилась к ней и обняла, уткнувшись в шею мокрым носом. Тишина проселочной дороги давила на уши, и Рите казалось, что в ее голове звучит барабанная дробь. Женщина занесла руку с камнем за спиной дочери, готовая вот-вот ударить. – Я люблю тебя, мамочка, – прошептала Ника. – Сделай так, чтоб не было больно. Пожалуйста. Рука Риты затряслась, и она разжала пальцы, выпуская булыжник. Упав на колени, женщина зарыдала. Ника обняла ее еще крепче, и ее маленькие пальчики утонули в растрепанных волосах матери. Пансион «Форест Холл» Январь 2017 года Февраль принес лютые холода. Снежные ветра стали частыми гостями школьного двора и его окрестностей. Из-за разыгравшейся бури на улице все время было темно и не стало разницы между днем и ночью. Котельные пансиона работали на полную, но в здании было зябко. К привычному для учащихся комплекту школьной формы пришлось добавить теплый свитер и носки, а в медпункт завезли удвоенные партии лекарств от простуды. Однако с холодами пришло ощущение приближающегося Дня всех влюбленных. Барбара каким-то образом подслушала, что директор заказал несколько ящиков омелы и распорядился перед праздниками развесить все это богатство в каждом школьном уголке. – Либо он сам влюбился, либо забыл, что это школа, – заключила Мари. Девчонки сидели в гостиной перед камином, завернувшись в пледы, и готовились к завтрашним занятиям. – Да ладно тебе, – фыркнула Барбара. – Даешь волю разврату! И хорошо бы выбраться перед праздниками в город. Второй год в кружке рукоделия я не выдержу. – Она изобразила, как ее тошнит. – О да, как вспомню, – подхватила Стейси, – все руки в клее, фе-е. – Можем доставку заказать, – предложила Мари. – Какая на фиг разница, что там за валентинки. Сердце и сердце. Завернувшись в одеяло, Маркел сидела на полу и с полным равнодушием на лице читала Джейн Остин. Барбара одарила ее возмущенным взглядом и открыла было рот, но Стейси вовремя одернула подругу. «Дэвис», – одними губами сказала она. Закатив глаза, Барбара кивнула. – Куча омелы, обалдеть, конечно, – мечтательно произнесла она и, картинно сложив руки на груди, требовательно оглядела гостиную. – Ну и кого из этих придурков можно поцеловать? – Кажется, ты свой план по поцелуям выполнила в этом году, – хмыкнула Ника. – Ты о Мике, что ли? Ой, да ерунда. Поиграли, и ладно, уж на него-то я не буду тратить свою веточку, – отмахнулась Барбара. Говорила она вполне уверенно, но щек коснулся румянец. – И вообще, сама-то подумай, кого тащить под омелу. – Обойдусь без этих игр, – ответила Ника. – Никогда не понимала, почему под омелой все должны целоваться. – Свобода от всех запретов и все дела, – буркнула Мари и, когда три пары глаз удивленно уставились на нее, нетерпеливо добавила: – Это же мифология. Любой, находясь под омелой, снимает с себя все ограничения. В прошлом году профессор Дикман говорила об этом. Кто-нибудь слушал вообще? В скандинавской мифологии рассказывается о том, как бог мира Бальдур был ранен омеловой стрелой, но вместо того, чтобы умереть, исцелил все свои раны. После этого омелу отдали во власть какой-то там богини любви, а та уже установила, что каждый, проходящий под веточкой, должен получить поцелуй в доказательство того, что эта ветвь – символ любви, а не ненависти. – Ха! – Барбара самодовольно посмотрела на Нику. – Так что, если увильнешь от поцелуя под омелой, тебя не прощу даже я, – подытожила Мари, усмехнувшись. – Тогда не вешай ее в нашей спальне. Телефон завибрировал, оповещая о новом сообщении: «Обещал тебе самое лучшее представление. Следи за руками. Будет жарко ☺». Ника нахмурилась и несколько раз перечитала текст. И в этот момент в гостиной появились Маркел и Блодвинг. Алекс обнимал ее за талию и что-то нашептывал на ухо. Завидев девчонок, парочка устремилась к ним. Ника вопросительно вскинула бровь, но Алекс проигнорировал. – Какой смысл в этой омеле, а? – презрительно фыркнула Стейси и, схватив с пола учебники, вылетела из гостиной. – Омела? – кокетливо спросила Ада. – Как мило, можно не шифроваться. – О да, тебя это прям останавливало раньше, – закатила глаза Мари. – Лобызаетесь на каждом углу. – И что такого? – с вызовом бросила Ада и повернулась к Алексу. – Конечно, крошка, нам не нужна омела, – с улыбкой протянул Алекс и, обняв Аду, крепко поцеловал ее. С тихим стоном Мари нырнула в одеяло с головой и сползла на пол. А Ника приклеилась к ним взглядом в ожидании «самого лучшего представления». Это ведь оно? Что бы ни говорила Мари, на публике Алекс редко позволял себе такие откровения, а тут с чего-то пустился вразнос, да еще и на глазах у сестры. Его рука скользила вниз по спине Ады и, дойдя до талии, подцепила край рубашки и медленно потащила наверх. Или не оно… Ника скривилась и хотела уже последовать примеру Мари, как вдруг ее взору открылась небольшая, едва заметная татуировка в виде знака бесконечности. – Притормози, красавчик, – выдохнула Ада и поспешила одернуть рубашку. – Мы не одни. – С ума меня сводишь, – промурлыкал Алекс. Ника почувствовала, как ее челюсть медленно падает. Твою мать… безликая! Она – БЕЗ-ЛИ-КА-Я!!! – Люблю тебя. – Ада задорно щелкнула Маркела по носу. – До встречи вечером. – Чмокнула его на прощание и, кокетливо виляя бедрами, скрылась в коридоре, ведущем к спальням. Ника вжалась в кресло, ошарашенно провожая ее взглядом. Эта тварь убила Дженни Тейлор, нацепила ее губы, а теперь спит в соседней кровати… Охренеть! В полном недоумении Ника взглянула на Алекса и, к своему удивлению, увидела на его лице довольную ухмылку. Мари высунула голову из-под одеяла и осторожно огляделась. – Слушай, братец, ты не думал, что пора заканчивать? – Не переживай, – Алекс подал ей руку и помог выбраться из кокона-одеяла, – к великому дню любви я снова буду открыт для лобызаний под омелой. Мари удивленно вскинула брови: – Чую, с огнем играешь. Алекс рассмеялся и приобнял сестру. Ника одарила его очередным шокированным взглядом, и он весело подмигнул ей. – Круто, да? – одними губами произнес Маркел. Ника жестом изобразила, как ее голова взрывается. И эта была чистая правда. Ада Блодвинг – безликий монстр, вымерший вид, способный превратиться в любого из находящихся в школе. Она делит с ней спальню, обедает за одним столом, а ее новый друг охотно обжимается с ней по углам. Мари права: это игра с огнем. И если Ада хоть наполовину такая умная, какой хочет казаться, скоро действительно будет жарко. Утро Дня всех влюбленных подтвердило исключительный слух Барбары: омела была везде! В классах, школьных коридорах, бассейне и спортзале. И даже в женской раздевалке, принимая душ после физкультуры, Ника заметила крохотные листики, умело прикрепленные к лампе, свисавшей к середине кабинки. Шнайдер точно умом тронулся. Потому что даже в ее прошлой школе, где никто особо не следил за целомудренностью учеников, такого не происходило. Хотя, может, она просто не обращала внимания? Праздничная атмосфера любви, созданная накануне заскучавшими после Нового года старшеклассниками, пронзила изнутри каждый уголок пансиона: стены, украшенные ярко-красными бумажными сердцами, воздушные гирлянды, плакаты с поздравлениями. Повсюду слышались чмоки, из-за угла выныривали обнимающиеся парочки. В холле первого этажа десятиклассники повесили большой почтовый ящик, куда анонимно можно было складывать послания объектам тайных вожделений. В связи с чем даже занятия в этот день не прошли спокойно: каждые десять минут в класс врывался старшеклассник в костюме купидона, чтобы раздать накопившиеся за время перемены валентинки. Кто-то рассказал, как профессор Дикман бросилась к двери через весь класс за улепетывающим купидоном, нагнала его прямо в дверях и схватила за шиворот, а тот, вместо того чтобы испугаться, мерзко улыбнулся ей и многозначительно посмотрел наверх – на веточку омелы. Был ли поцелуй – в этом версии очевидцев расходятся, но, уматывая из класса, купидон визжал громко. Алекс исполнил свое обещание сестре и избавился от Ады. Никто не знал, что же в итоге между ними случилось, но утром за завтраком Блодвинг предприняла попытку затащить его под омелу, а Маркел сделал вид, что просто не видит ее, и прошел мимо. Это случилось на глазах у всей школы, и разгневанная Ада пулей вылетела из зала. Барбара и Мари торжественно ударили по рукам. Репутация психованной девчонки сыграла Нике на руку: парни обходили ее стороной, опасаясь получить увечья. Однако в середине дня все же случился курьез. После обеда Патрик пристал к ней с обсуждением домашних заданий и медленно повел в холл. Но прежде чем Ника успела остановиться под одной из веточек омелы, Алекс схватил ее за руку и дернул к себе. – Не знал, что ты такая дурочка, – рассмеялся он, указывая на потолок. Патрик с громким смехом наградил друга незабываемым видом среднего пальца и убежал. – Ты мой спаситель, – хохотнула Ника. – Обращайся, детка. Будь осторожнее и на вечеринку надень что-нибудь красивое, – Алекс ненавязчиво наклонился к ней и шепнул: – ты же принцесса. – Да иди ты. – Ника толкнула его в плечо. – Сам-то броню нашел? Блодвинг в ярости. – То ли еще будет! – улыбнулся Алекс. С лестницы его окликнул Доминик. – Ладно, это мы обсудим чуть позже. Не грусти, до вечера! Маркел побежал к другу, оставив Нику в толпе галдящих школьников. Вокруг нее вновь целовались парочки, а она растерянно смотрела вслед своему новому другу. Наверное, он со всеми так общается – с флиртом через слово. И с каждым разговором Ника все проще и проще относилась к этому, но все равно еще чувствовала себя скованно. Да, он милый и обворожительный, и говорить с ним приятно и интересно, но ведь не более того. Нику всегда окружали приятели-парни, и в дружбе с еще одним не было ничего удивительного, но вот что беспокоило ее больше всего: своим безобидным поведением и шуточными намеками Маркелу удавалось смутить ее. Ника не помнила, чтобы раньше испытывала что-то подобное, особенно если учесть, кем был Алекс на самом деле. Ника со скепсисом рассматривала свое отражение в зеркале. Видимо, у Мари была какая-то особенная миссия сделать из нее нормального человека. Уже который праздник подряд она уговаривала ее сменить повседневный образ на что-то более торжественное и в тему. Сегодня Мари буквально сама надела на нее одно из своих миниатюрных платьев яркого красного цвета и оставила туфли на высоких каблуках, взяв с Ники обещание обязательно обуть их.