– Как думаешь, у меня получится? – Что? – Если я вернусь в terra, у меня получится приспособиться? – Конечно. – Алекс взял ее руку и прижал к своей груди. – Здесь же получилось. – Здесь другое. – Везде другое, но если захочешь, то все получится. Ника зажмурилась, мысленно подпевая голосу в ухе, стараясь запомнить этот запах, это место, эти ощущения. Она все еще пугалась своих чувств и того, какой слабой и ранимой становилась, но в то же время ей вдруг открылась другая правда: что именно эти ощущения, отпечатанные в памяти, помогут ей когда-нибудь. Когда-нибудь, когда снова будет тяжело и захочется убежать, у нее будет место для побега. Это воспоминание она никому не отдаст. – Расскажи мне, с чего все у тебя началось в этом мире. Алекс напрягся и сильнее сжал ее руку, но Ника повела носом и коснулась губами его шеи. Маркел глубоко вздохнул. – У отца есть советник по фамилии Долохов… Не может быть! Ника стиснула зубы. Хотела рассказать ему об их встрече, но побоялась сбить с мысли. – Мутный тип. Скользкий, как змея. И я точно знаю: отец с ним настороже. Но что-то у этого Долохова есть на него, а может, на всех нас. Он терпит его, но я пока не понимаю почему. Так вот… В тот день я подслушал разговор. Долохов убеждал отца, что есть список людей, прячущихся в этом мире, от которых нужно избавиться. Что все они незаконные, незарегистрированные маги, которые рано или поздно предъявят права на свое место на нашей почти очищенной от чар земле. – А доказательства? – Без понятия. Не услышал, или, может, их и не было. Говорю же, у Долохова есть какие-то рычаги давления, и я не знаю какие. Ника кивнула, вспоминая рассказ Михаила, воспроизводя лицо Долохова в памяти. Она не удивлена, нет. Этот тип выглядел как тот, кто способен манипулировать, находить компромат и убеждать. Подчинять. – Они тогда говорили обо мне. Долохов доказывал отцу, что от этих людей надо избавиться, а мне давно пора взрослеть и погружаться в политику. Отец тогда сказал, что я слишком мал и что вряд ли… вряд ли когда-нибудь смогу сделать хоть что-то, достойное его священного престола. Мне было четырнадцать. Глупый, все надеялся, что отец разглядит во мне хоть что-то стоящее… Ника поднялась на локте и нависла над ним. Алекс нехотя открыл глаза. В лунном свете его лицо было хмурым и бледным. – Я дождался, пока Долохов остался один, и настоял, что возьмусь за это дело. Он тогда смеялся, говорил, что у меня кишка тонка. А я разозлился, сильно разозлился. Помню, как в какой-то момент он даже в лице изменился: насмешка ушла, а взгляд стал таким заинтересованным. Ты бы видела его глаза – черные, как у смерти. Что-то он разглядел во мне тогда, не знаю что, может, что-то темное, этого самого зверя. Он дал мне контракт – пергамент с моим именем. Сказал, что на словах не верит мне, что это все не игрушки и что если я действительно готов проявить себя, то должен подписать. Всего одна капля крови – и тогда дороги назад не будет. – И какая сила у этого контракта? – Долохов – его владелец. Может порвать его в любой момент – и я умру. Ника затаила дыхание, отказываясь верить в услышанное. Да как же он мог так сглупить! Видимо, осуждение отразилось в ее глазах, и Алекс скривился, отвернувшись. – Я был очень глупым. Хотел добиться расположения отца. Или… или хотел сбежать – не знаю. Шанс появился – единственный шанс. Вот я и подписал. Долохов сказал, что, как только последний человек из списка умрет, я освобожусь. Вот и вся история. Ника коснулась его щеки и развернула лицом к себе. – Мы найдем Джей Фо. Я тебе помогу, – прошептала она. Алекс криво улыбнулся. – Или выкрадем контракт у этого Долохова. Делов-то! У моего отца целая армия могучих магов. Ты сам сказал про эльфа… – Дурная ты, – рассмеялся Алекс. – Кстати, знаешь, как называют этих воинов? «Гончие псы». – Почему «кстати»? – Смотри. – Алекс вытянул руку вверх, указывая пальцем на небо, и Ника села рядом с ним. – Видишь Большую Медведицу? Она кивнула. Алекс повел пальцем вниз: – А вот там, ниже, две звезды – побольше и поменьше. Это созвездие Гончих Псов. – Ого… и такое есть. Алекс тоже сел и забрал у нее наушник. – В детстве я был одержим воинами Розы. Втихую, конечно, потому что мечтать о знакомстве с таинственными магами мне было не позволено. – Алекс улыбнулся ей и пожал плечами. – О «гончих псах» я впервые услышал от кого-то из слуг и подумал еще тогда: почему их так называют? Читал легенды. Рассказать? Ника кивнула, не в силах оторвать взгляд от неба. – Их много, но мне понравилась вот эта. Большая Медведица – это Каллисто, дочь царя Аркадии, в которую был влюблен сам Зевс. Она родила громовержцу сына. Гера, конечно же, не стерпела этого свинства и превратила принцессу в медведицу, а сын, вернувшись с охоты, не признал в ней мать и едва не убил. Зевс вознес медведицу на небо, вместе с сыном, кстати. Вон, смотри, – Алекс взял ее руку и обвел в воздухе россыпь звезд в стороне от Большой Медведицы, – это Волопас. – На рыбу похож, – шепнула Ника, и Алекс рассмеялся. – И при чем здесь «псы»? – Волопас словно держит их, не дает наброситься на мать. – Не понимаю. Значит, они плохие? Или… – Или Волопас – это оклус Стамерфильд, – улыбнулся Алекс, целуя костяшки ее пальцев. Сердце гулко забилось в груди. Ника следила за его губами и прокручивала в голове эту историю. Возможно, глупую и вымышленную от и до, но отчего-то заставившую ее задуматься, впервые ощутить трепет от своей наследственности и от неизвестности, которую таил такой чужой, но все же родной мир. Ника потянулась к Алексу и поцеловала его, робко и осторожно, запустив пальцы под челку, перебирая подушечками ребро его шрама. Потом стала смелее, пьянея от участившегося дыхания, от жара, разлившегося в груди, прижалась, скользнула языком внутрь, раздвигая податливые губы, убеждая, что на этот раз не хочет отступать. Не испугается и пойдет до конца. Алекс снял с себя куртку и, расстелив на деревянном мостике, обхватил Нику за плечи и опустил на импровизированный плед. Целовал в ответ – пылко, но осторожно, готовый в любой момент отступить или, наоборот, окунуться с головой. Ника прислушивалась к своим ощущениям, мысленно успокаивала страхи той, второй души, взывала к предчувствию, способному вовремя предупредить об опасности. Алекс расстегнул ее куртку и слегка отстранился. В лунном свете его глаза сияли, в них плескалось предвкушение, возбуждение, но ни намека на тварь, намеревавшуюся причинить ей боль. – Сегодня все будет по-другому. Обещаю, – прошептал он. И Ника не сомневалась. Поверила ему и приняла. Каждое касание, каждый поцелуй. Ни на секунду не забывала, что все может закончиться, обернуться плохо, но вместе с тем каким-то образом умудрилась отдаться страсти, ощутить все, что он предлагал ей. Ника ловко освободилась от джинсов и потянулась к пряжке на его ремне. Дрожала, ощущая его руки на разгоряченной коже, губы – на шее, груди, животе и ниже. Обхватывала его за плечи и тянула на себя, впиваясь в губы, задыхаясь, выгибаясь и сдерживая стоны. С необыкновенным, ранее незнакомым ей упоением чувствуя его внутри себя, ловя ритм и подставляя шею рваному дыханию. Не в силах сдержать смех, оттого что она победила – свою ненормальность, свои страхи и монстра. Внутри себя. Внутри него. – Ты моя Каллисто, – шептал Алекс, кутая ее в куртку и прижимая к себе. А ты – «гончий пес». Но я удержу тебя от прыжка. Жизнь покидала меня, но неуемное сердце противилось отступать. Иногда мне кажется, что мое бессмертие – это вовсе не проклятие Харуты, а проклятие, которое я сам на себя навлек, одержимый гонкой за существом, которое никоим образом меня не касалось. День был жарким, сумерки сгущались. Я сидел под деревом в ведьмовском лесу Морабат и шептал смерти дать мне еще немного времени, когда наконец увидел ее. Скалилась, я подумал, на меня, и инстинктивно отполз, и, как оказалось вовремя, потому что из тени вдруг выпрыгнуло существо – тощее и светлое, бок его кровил, и несколько капель попало на меня. Это животное бросилось на мою волчицу, а дальше я и не помню ничего. Только дикий душераздирающий скулеж. И темнота. Из воспоминаний Гидеона, заточённых в книгу и оставленных на хранение Стамерфильдам Глава 21. Губительная кровь Пансион «Форест Холл» Апрель 2017 года – Если мы будем делать костер, нужно заранее место готовить. В прошлом году Шнайдер жутко злился, что с ним не согласовали, – сказала Стейси. – Еще бы, – хмыкнул Доминик. – Эти идиоты чуть всю лужайку не спалили. Это же надо додуматься развернуть тусовку у цветочной клумбы. Мари и Стейси засмеялись. – Давайте накатаем Шнайдеру коллективное письмо о костре, тогда он не сможет противиться, – предложила Мари. – Он же повернут на всех этих традициях. – Думаю, надо заслать твоего братца. Он присядет на уши кому угодно, – ответил Доминик. Троица подошла к кафетерию и замерла в дверях: – Ну вот и здрасьте… В дальнем конце кафетерия за маленьким столом сидели Ника и Алекс. Она закинула ноги к нему на колени и грела руки о чашку с чаем, парень обнимал ее за плечи и с улыбкой что-то нашептывал. – Вырвите мои глаза, – с сарказмом произнес Доминик. – Это что вообще? Мари растерянно посмотрела на Доминика. Стейси выдала что-то нечленораздельное, а потом резко развернулась на каблуках и бросилась прочь. – Ты еще спроси, где они были всю ночь, – послышался недовольный голос за их спинами. Нарочно задев Доминика плечом, Ада протиснулась между ними и гордо прошествовала в зал.