Глава 13 Мы сели во дворе «Мексикан фуд фэктори». Перебрав с десяток других ресторанов в округе, остановились на этом. Сидеть на свежем воздухе было приятно, еда оказалась отменной. Еще один плюс был в том, что у них подавалось спиртное. Рассел подвинул ко мне корзинку с чипсами: – Ешь. Пожалуйста. Я взяла кусочек и откусила уголок. – Чем тебе не нравится мой вес? Он пожал плечами: – Обсуждать с дамой ее вес – это верх неприличия, но в твоем случае я делаю исключение. Ты худа. У тебя анорексия? Я ненавидела это слово. Покачала головой. – Давай не начинать ужин с постановки неверного диагноза, ладно? Рассел откинулся на спинку стула: – Расскажи, какие отношения сложились между тобой и твоей матерью. – Отношения, – я подалась вперед, – состояли в том, что Клэр – хотя о мертвых плохо говорить нельзя – была стервой. Он улыбнулся: – В каком смысле? Я задумалась: – Она бывала ужасно жадной. Все время злилась. – Оскорбляла тебя? Вопрос больно кольнул меня. – Ох, не знаю… но на ее лице нередко было такое выражение, будто ей хочется мне врезать. Она орала на меня, обзывала всячески, приклеивала ярлыки. Меня для нее почти никогда не существовало. В детстве я сама находила себе развлечения и старалась держаться от нее подальше. – Похоже, твое детство было тяжелым. Я устремила взгляд на бамбук, росший по границе площадки со столиками. – Мы часто переезжали, так что я всегда была одиночкой, пыталась приспособиться. Меня сторонились, я казалась странной. – Я снова откусила от чипса. – Ты же понимаешь, что я так старалась сохранить душевное равновесие? – А почему вы так часто переезжали? – Для этого была тысяча причин. Ей не нравились соседи, школа, окрестности. Такое впечатление, что она каждый год принималась паковать вещи. – Даже странно, что тебе удалось закончить школу. – Э, да, но для таких случаев существуют репетиторы. Все свое детство я играла в догонялки. – А откуда у Клэр были деньги? Ведь надо же на что-то жить. И тем более переезжать. Она работала? Я задумалась. – Много лет назад она начинала редактором в журнале, но после удочерения никогда не работала. Семья Анаис была при деньгах. Думаю, Клэр получала деньги от нее. – Одно это уже интересно. Официантка принесла напитки. – Еще у Клэр были какие-то терки с сестрой. Ни одна из них не отличается покладистостью. Не отличалась – это о Клэр. – Я откашлялась. – Мари всегда разная, то добрая, то злая, а иногда немного не в себе. Ты это хотел знать? – Я – внимательный слушатель. Рассказывай все, что хочешь. – Когда была маленькой, я никогда не чувствовала, что нужна Клэр. Она изо всех сил старалась надевать маску идеальной матери для окружающих или для представителей той школьной системы, в которой я оказывалась на тот момент. Когда рядом были люди, она всегда улыбалась, говорила правильные вещи, обнимала меня или прикасалась ко мне, но, когда нас никто не видел, все было по-другому. Рассел проглотил желтую таблетку, запивая ее «Маргаритой». – «Перкосет». От боли. – Хорошее сочетание. Как я понимаю, я отвожу тебя домой. Его волосы, некогда длинные и завивавшиеся сзади, были сбриты после несчастного случая. А вот над верхней губой у него оставалась маленькая несбритая полоска. – У меня всегда было ощущение, что мы с ней отличаемся от остальных людей. У меня были друзья, но я так и не стала одной из них – надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду. – А в чем было отличие? Я пожала плечами: – Просто другие. Возможно, это было потому, что она не хотела ни с кем знакомиться. Не хотела, чтобы мы становились частью чего-то. – Я макнула чипс в сальсу и положила его в рот. – Она не ходила на школьные посиделки для мамочек и дочек. Не помогала собирать пожертвования для Ассоциации родителей и учителей. А когда я приносила домой информационные листки, она выбрасывала их. – Всегда? – Практически. Мы всегда были аутсайдерами, куда бы ни приезжали. Во дворе дул легкий ветерок. Тихая мексиканская музыка смешивалась с шумом фонтана, бившего рядом. Текила уверенно прокладывала себе путь к моим мозгам. – Значит, ты выросла во всем этом: постоянных переездах, отсутствии близких подруг… А как же Анаис? Она была хорошей бабушкой? Я рассмеялась: – Жаль, что ты ее не застал. Она приезжала после смерти Клэр. Увезла тело, чтобы похоронить во Франции. Да, Анаис была лучшей частью всей этой истории с удочерением. Это точно. Сильная женщина. Очень сильная. Необычная. Француженка до мозга костей. Рассел наклонился вперед, посасывая ледяной кубик из своей выпивки. – Как я понимаю, она была вне себя от горя – ведь так тяжело потерять ребенка… – Я думала, она останется на подольше. Поживет со мной и Мари. Но она решила все организационные вопросы и уехала на следующий день. – Я склонила голову набок. – Однако пока Анаис была здесь, она держала себя в руках. Была расстроена, но сдержанна. Кажется, я не видела, чтобы она плакала. Подошла официантка и поставила перед нами еду. Прежде чем заказывать, Рассел спросил меня, есть ли у меня какие-нибудь предпочтения. Когда я ответила «нет», он настоял на том, чтобы сделать заказ за нас обоих. Я была не голодна, поэтому не возражала. Пока он делал заказ, я сходила в туалет. И вот сейчас передо мной оказались три тарелки. Салат гуакамоле, кесадилья с манго и бри и морской окунь, приготовленный на гриле с красной чечевицей. – Рассел, мне хватило бы и одного из этих блюд. Он улыбнулся: – Заберешь домой. Итак, вернемся к твоей семье. – Я была там, между прочим. – Я поймала его взгляд. – В то утро, когда Клэр умирала. Его, по всей видимости, удивил мой подбор слов. – Серьезно? – Я нашла ее на полу в коридоре, у двери в мою комнату. Шла ко мне за помощью, наверное. – Ава, это же ужасно. Она еще была жива? – Да. Жива. Какие были ее последние слова? – Я улыбнулась. – Сначала она стала умолять меня о помощи. Потом, пока мы ждали «Скорую», она молилась за мою душу. И упрашивала меня стать лучше. Рассел слегка прищурился: – Серьезно? Что она имела в виду? Я прикусила нижнюю губу: – Не знаю. Меня удивляет, что последние силы она не потратила на то, чтобы заявить, что я выгляжу толстой в своих штанах. Она всегда меня критиковала. Вероятно, все это прозвучало резче, чем я рассчитывала, потому что на лице Рассела отразился шок. Он прокашлялся: – Расскажи мне об отце Клэр, о Россе.