И уж подавно в них не скажут о том, что действительно важно. Спасибо Синьории, чтоб ей провалиться. Впрочем, так лучше. Обывателю не обязательно знать обо всём. Забеспокоится еще. Ненавижу встревоженного обывателя. Такой сам угробится и нам забот подкинет. Я бросил машину в поворот и сразу за ним начал мягко снижать скорость. Район Старого порта. Его населяли встревоженные обыватели. По крайней мере, так я это для себя определял. Казалось бы – историческая застройка, вид на марину и гавань, живи-радуйся… Дерьмо собачье. В узких улочках теснились ночлежки и обиталища безродных бродяг. Здесь находили приют и приключения на голову шлюхи, матросы в увольнительных, наркоши и юные бунтари. Поутру тут почти всегда находили трупы. Если же не находили, это значило лишь то, что нам попался умный преступник. Такое случалось редко. К сожалению, тот сукин сын – или дочь, в конце концов, что мы знаем? – из-за которого или которой я несся сейчас на всех парах, был чертовым гением. …Когда мобиль затормозил, новости сменились музыкой. Бриттский певец призывал посмотреть на законника, бьющего не того парня, и размышлял, узнает ли тот когда-нибудь, что он – самое продаваемое шоу, и есть ли жизнь на Марсе. Я решил счесть это хорошей приметой. Будет, кого бить. Того или не того – разберёмся по ходу пьесы. У подъезда облупившейся четырехэтажки жадно курил патрульный Иоаннис. Землисто-бледный цвет лица выдавал в нем человека, уже ознакомившегося с обстановкой на месте. Не очень стильно, но по-человечески понятно. – Старший детектив Рудольфи!.. – полицейский безуспешно постарался принять уставной вид. – Вольно, Иоаннис. Он? – бросил я. – Похоже на то. Пятый труп. Маньячина ненормальный… – выдавил патрульный. Стукнул зачем-то с размаху ногой по стенке. – Хуже, чем в прошлый раз? – Угу. Мне старушка-соседка из окна крикнула, шумят, мол, – ну да, телефонов в этом районе днём с огнём, а патрульный вот он, день-деньской шатается. – Ну, поднялся… Ох. – Паршиво. Остальные еще не подъехали? – для порядку уточнил я. Вызов по рации застал меня неподалёку от места происшествия, так что вряд ли кто-то добрался быстрее. Да и машин не видно. – Никак нет… – Тогда какого дьявола ты не там? – Там… Нехорошо. – Ты кисейная барышня или полицейский в форме, Иоаннис? Нельзя так, старик. Даже если страшно. Перегоришь или пулю поймаешь. Как старший товарищ говорю. Ну да леший с тобой, показывай. На темной лестнице в нос тут же ударил тяжелый, застойный запах. Роза, мускус, пепел. Что-то такое. До боли знакомый аромат исключал сомнения. Такой же чуяли все четыре раза. На площадке третьего этажа стало ясно, отчего Иоаннис предпочёл не рыпаться и вызвать подкрепление. Одна дверь была чуть приоткрыта. Из-под неё струилась кровь. Гребаное море крови. Даже если отмыть пол, кровь протечёт. Пропитает перекрытия. Будет сочиться годами и десятилетиями. Станет частью этого домом, пока развалюху не снесут. Мерзкая мысль. Странно, кровь почти не пахла. Цветочно-пепельный аромат глушил всё. – Внутрь заходил? Обыскивал? – Нет. Поднялся, увидел, отрадировал. Ждал у подъезда. – Тогда… Я достал револьвер. Глупо! Преступника все равно след простыл. С другой стороны, если по какой-то дурацкой причине он задержался, а бывало и такое… Короче, лучше выглядеть идиотом, чем лежать в земле. Вот вам моё кредо. …Внутри квартирка была точно такой, какой и ожидаешь от подобного здания. Маленькая засранная комнатушка, всю обстановку которой составляют провисшая койка, стол, пара стульев и шкаф. Дверь в санузел давно снесена с петель, её заменяет шторка. Впрочем, все это не особо бросалось в глаза. В первую очередь обращал на себя внимание труп. Привлекало внимание даже не то, что тело выглядело так, будто им поигрался похмельный носорог из зоосада. Такое было и в прошлый раз. – Он не закончил работу. Наверное, опознаем жертву, – осознание неприятно кольнуло. – Иоаннис, ведь никто не выходил из здания? – Н-нет. – Похоже, ты его спугнул. И он еще тут. Не расслабляйся. Быстро проверили всё. Ванная, шкаф, под койкой… – Несись вниз, – велел я. – Не выпускай никого. Ствол из рук не выпускай. Кинул короткий взгляд на труп. Ну, дружок, похоже, кто-то сегодня сможет посмотреть на законника, избивающего кого надо. Почти по песне. Трупу было все равно. Переломанный страшной силой и изрезанный, он, в отличие от прошлых жертв, не превратился в мозаику из костей и плоти, от попыток собрать которую сходили с ума криминалисты. Уточню – те, что еще оставались в здравом рассудке после попыток определить орудие убийства. На уверенном лице убитого старика осталась странная… улыбка? Уголки строго сжатых губ чуть подняты, светлые глаза глядят в скрытое за потолком небо спокойно и светло. «Иконописное», – вспомнилось уместное слово. Лицо покойного казалось иконописным. Отчего-то это не пугало. Странно. Я зажал в зубах фонарик и, перехватив оружие любимым хватом – ствол в правой, левая поддерживает запястье, – выдвинулся на лестницу, красиво «нарезая углы», будто на тренировке. Луч подсветил отпечатки запачканных кровью ботинок на лестнице наверх. …Слишком много везения. Ожидал всякого. Удара из засады. Того, что псих ворвется в одну из квартир и захватит заложников. Спрячется, на худой конец. Но след миновал четвёртый этаж. Псих отправился выше. В таких домах нет чердаков. Халупа на отшибе, на пригорке, и перепрыгнуть с крыши на соседнюю не удастся. Если ты не птица, тебе не уйти. Водосточные трубы? Не присматривался, но не советовал бы. Это фокус для кино, а не для насквозь прогнившего и проржавевшего Старого порта. Последний пролёт. Я взвёл курок и положил палец на спуск. Валить надо сразу. Наглухо. Если только дёрнется. …Дверь распахнулась легко, с одного удара. Я успел заметить лежащее у края крыши тело, распростершее руки будто в попытке взлететь к Солнцу. Но я не присматривался, я уже уходил вбок перекатом, беря под контроль слепые зоны. Мог и не пачкать костюм. Крыша была пуста, а лежащий не представлял опасности. Это я понял, когда подошел к нему – всё ещё на нервах, готовый сначала открыть огонь, а потом спрашивать документы. Мне достался труп. С такими ранами в боку не живут. Странно, но крови было совсем немного. На сорочке – и на белоснежной эмали ножа в левой руке. Похоже, убитый извлёк его из раны. Зря. Верная смерть от кровопотери. «Не в его случае», – отметил спокойный голос в сознании. Я перевернул труп на спину. Присел на корточки. Он будто иссыхал на глазах. Странно… Нож в руке – белый, с ажурным кружевом декоративной гарды – не напоминал боевой клинок. Скорее, для писем. Идеальное орудие убийства. Кто убивает кинжалами в наш прагматичный век? Канцелярская утварь – другое дело. Ветер донес аромат роз. …Позже, когда квартира и крыша наполнились суетой офицеров, белыми комбинезонами экспертов и вспышками камер, меня подозвал лейтенант. – Рудольфи! Мы нашли у старика в кармане документы. – Не понимаю, – посмотрел я на раскрытую книжицу. – Может, сын? Этому парню лет тридцать от силы. Зачем дедуган таскал его ксиву?