– Ты не мог бы рассказать о ней побольше? Очень хочется узнать. Мать почти ничего не рассказывала, а то, что говорила, было не очень приятным. – Ужасно, Софи. – Дин уставился на свои руки. – Потому что она была очень хорошая. Добрая, но не слабая. Эксцентричная, но при этом самый разумный человек из всех, кого я знаю. И она очень любила жизнь. Я рассматривала свой чай. – Я всегда хотела быть такой. Какое-то время на кухне царило молчание и слышался только стук часов в гостиной. – Ты очень похожа на нее, – тихо сказал он. Я подняла взгляд на его профиль. – Это лучший комплимент в моей жизни. Он повернул голову, чтобы посмотреть мне в глаза, потом вздохнул, и момент, если это на самом деле был момент, исчез. Он встал. – Можно мне принять душ? Чувствую себя грязным после выламывания гипсокартона и обнаружения скелетов. – Конечно. Он благодарно кивнул и пошел к выходу. – Дин, как ты думаешь, бабушка что-то знала о трупе в стене? Его лицо снова приобрело нечитаемое выражение, которое было мне так хорошо знакомо. – Нет, конечно, нет. Разумеется, она сразу же вызвала бы полицию. Он вышел из кухни, а я осталась стоять на месте, уставившись в дверной проем. Глотнула чаю. Почему у меня такое чувство, как будто он мне что-то недоговаривает? Не может быть, чтобы Санни хранила секреты и делилась ими с мужчиной на сорок лет моложе, так что у меня явно паранойя. – Что? Что? – воскликнул мой лучший друг Оливер на экране телефона. – Мечта всех горячих крошек Дин провел ночь у тебя дома? Как это типично для Оливера! Я рассказываю ему о трупе в гостевом доме, а он обращает внимание только на то, где ночевал Дин. – Ничего особенного. Он принял душ, лег спать и ушел утром раньше, чем я проснулась. – Я устроилась в плетеном кресле на крыльце с чашкой чая. Был полдень, в воздухе еще веяло прохладой. Чувствовался запах желтеющих листьев и легкий аромат костра. – Он принял душ? – Его глаза чуть не выскочили из орбит. – Пожалуйста, скажи мне, что ты хотя бы попыталась подсмотреть. – Оливер, – проворчала я, оглядываясь, чтобы убедиться, что в зоне слышимости никого нет. Дом Дина все еще был огорожен полицейской лентой, но было тихо. – Разумеется, нет. – Ладно-ладно. Но правда, ты чересчур правильная. – М-м, не хочу быть чокнутым сталкером. – Один-один. Я рассмеялась. – Ладно, так и что, Брэнди на полном серьезе считает, что этот труп – ее пропавшая тетя? Охренеть! – сказал он. – А еще говорят, что в Лос-Анджелесе творятся жуткие преступления. – Наверное, так и есть. – И что думаешь, кто ее убил и туда засунул? – Понятия не имею. – Я половину ночи задавалась теми же самыми вопросами. Ладно, может, пару раз мои мысли уплывали в сторону Дина и того, что он делает в соседней комнате. Но большей частью я лежала и размышляла, кто мог убить эту бедняжку и спрятать тело. И меня все время мучила одна неприятная мысль. – Я очень надеюсь, что бабушка не имеет к этому отношения. На лице Оливера выразилось сомнение. – Бабушка? Она была вся: мир, любовь и немножко травки. Это плохо сочетается с убийством. – Согласна. – Я глотнула чаю и плотнее закуталась в кардиган. – Но вспомни, в прошлый твой приезд некоторые отпускали загадочные комментарии в ее адрес, мол, у бабушки было подозрительное прошлое или что-то вроде. И я не помню, говорила ли я тебе, но я наткнулась на письмо, которое она мне написала и где сказала, чтобы я не верила ни единому слову о ней. – Да, ты говорила. Но я думал, это касается ее любви к травке. – Сомневаюсь. – Да, судя по тому, что я слышал, она очень гордилась этой привычкой. Я скорчила гримасу. Он сделал то же самое в ответ. Эх, как мне его не хватает. – Так ты думаешь, она убила кого-то и спрятала тело? – Нет, вовсе нет. – Хотелось бы мне, чтобы в моем голосе звучало больше уверенности. Я ведь практически уверена в этом. – Мне кажется, что если уж на то пошло, ее ложно обвинили в чем-то. Думаю, в письме речь шла об этом. Она оказалась в чем-то замешана, отчего ее репутация была испорчена. Но я должна верить, что она не такая. Ничто в ней не указывает, что она была способна на насилие. Он склонил голову и глянул на меня искоса. – Почему у меня такое чувство, как будто вот-вот появится твое второе «я», супердетектив Джессика Флетчер? – Плохой детектив. Но ты близок. – Сериал «Она запостила убийство», конечно, опирался на оригинальную версию, но переосмыслял ее с миллениальной точки зрения. К несчастью, миллениалы, видимо, не очень любят крепкие сочные детективы, поэтому сериал отменили в середине третьего сезона. И это стало концом моей актерской карьеры. – Я не могу позволить, чтобы мою бабушку ложно обвиняли и помнили о ней то, чего она не делала. – Ты же говорила, что ты даже не знаешь, что она, то есть что, по предположению местных, она совершила? – Нет. Это правда. Но я собираюсь выяснить. Оливер вздохнул и выгнул четко очерченную бровь. – Ну разумеется. – Кто-нибудь проболтается об этих слухах. Людям нравится сплетничать. – С начала времен. Наверняка какая-нибудь доисторическая женщина говорила гадости о цыпочке из соседней пещеры, которая носила слишком короткие шкуры животных. Я рассмеялась. – Скорее всего. Ладно, мне пора идти. У меня свидание с музыкантом. – Хочу нанять его играть в баре, только и всего, но мне нравилось поддразнивать Оливера. – С каким? Требую подробности! – Прости, должна бежать. – Я послала ему воздушный поцелуй и отключилась. Быстро приняв душ, я натянула один из бабулиных вязаных свитеров, обнаруженных у нее в шкафу, и джинсы с высокой талией. Я экспериментирую, сочетая ее винтажные вещи и свой калифорнийский кэжуал, и очень довольна результатами. Внизу в пабе было пусто, если не считать сотрудников и Милли Холл с ее матерью Элеанор, которую я недолюбливаю. Она вдохнула новый смысл в понятие «капризы». Пожилые люди и их ранние ужины. Я все-таки помахала ей, а она ответила мне кислым взглядом. Уверена, чтобы дожить до своих лет, она маринуется в уксусе. Натан Моррисон еще не пришел. Он отозвался на мой пост в соцсетях, где я писала, что мы ищем музыканта играть у нас вечером по пятницам и, может быть, днем по субботам. Туристический сезон заканчивается, и, очевидно, нужно найти новые способы привлечения посетителей. Дина нигде не было видно, но он говорил о поставке пива, так что он, скорее всего, в задней части здания. Я налила себе стакан воды из-под крана, обошла барную стойку и села на стул. Входная дверь открылась в тот момент, когда я смотрела время на телефоне. В дверях объявился крепкий длинноволосый парень с чехлом от гитары. Он был моложе, чем я ожидала. Я представляла себе мужчину лет шестидесяти, хотя непонятно почему. Натану, судя по всему, было около тридцати пяти. Густая борода и явный кантри-стайл. – Привет, как жизнь? – поздоровался он и сгреб меня в медвежьи объятия. Пожалуй, это самое теплое приветствие, которое досталось мне в Бухте Дружбы, так что оно застало меня врасплох, но в хорошем смысле слова. – Привет, Натан, я Софи. Рада познакомиться. – Я тоже. Так круто, что ты пытаешься вдохнуть новую жизнь в этот кабак. – Он осмотрелся и покачал головой. – И я рад, что ты не настроена ко мне так же враждебно, как твоя бабушка. Ой-ей. – Почему она была настроена враждебно? – поинтересовалась я, сомневаясь, что он скажет правду. Натан сел на стул рядом со мной и изумленно уставился на меня. – Ты не в курсе? Черт, обычно сплетни здесь распространяются быстрее, чем где бы то ни было. Я «дитя любви», – объяснил он, изобразив кавычки пальцами. – Моя мать клянется, что это неправда, но местные решительно верят в то, что моим отцом был Нил Маршал. Я подавилась водой. Нил Маршал? Мой дедушка? – Что? Нет, я об этом не слышала. Неудивительно, что бабуля не хотела, чтобы он тут околачивался. Если Натану лет тридцать пять, значит, дедушка ее обманывал.