Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 4 из 13 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Они сидели друг против друга за круглым столом и чувствовали, как все заботы отступают и ленивое блаженство по капле просачивается в их души. Из открытого окна веял ветерок, снаружи копошилась и гомонила набережная, но даже шум не нарушал счастливого покоя собеседников. «А ведь ничего этого могло и не быть», – вдруг подумал Борис. Сколько труда от него потребовал этот проект, с какими муками все продвигалось… Впрочем, все началось с рядового вопроса одного из руководителей кинофабрики: – Товарищ Винтер, как насчет новой фильмы? Есть отличный материал для экранизации… Боевик! Либретто уже готово. Со сценарием проблем не будет… Приключения, заграница – мне кажется, это в вашем вкусе… Невольно Винтер заинтересовался. Его предыдущий фильм был комедией о молодом крестьянине в большом городе, и хотя режиссеру удалось повернуть сценарий так, чтобы уйти от навязших в зубах штампов, он чувствовал, что сыт крестьянами по горло. Ему хотелось приключений, романтики, размаха. Хотелось героев, которые не будут ни крестьянами, ни рабочими, ни – если уж говорить начистоту – нэпманами. Вскоре он заполучил для ознакомления либретто[7] и стал его читать. Но по мере того, как строка за строкой проходили перед его взором, недоумение Винтера росло и мало-помалу превращалось в оторопь. Коротко говоря, никакого либретто не было и в помине, а был какой-то словесный фарш о героических заграничных рабочих, которые противостояли тайной капиталистической организации. Во главе ее стоял наводящий страх злодей по имени Тундер Тронк. Вновь и вновь спотыкаясь об это имя, Винтер наконец вспомнил, что видел его раньше, и не раз, на обложках тоненьких книжечек, выходивших серийными выпусками. Издательство словно нарочно сделало все, чтобы отпугнуть читателей чудовищными обложками, дрянной бумагой и слепым шрифтом, но его усилия не увенчались успехом. Автором книжечек значился некий иностранец Фрэнк Гризли, и хотя от одного этого имени за версту разило подделкой, публика расхватывала выпуски на ура. Решив не полагаться на либретто, Борис отправил Тасю искать полный текст приключений Тундер Тронка, которые, как выяснилось, были недавно переизданы в одном томе. С большим трудом (весь тираж был уже раскуплен) жена раздобыла книгу, и режиссер засел за ее чтение. Надо вам сказать, что киношники – люди закаленные и что удивить их непросто, однако автору, скрывавшемуся под псевдонимом Фрэнк Гризли, это удалось. Текст был не просто плох – какая-то совершенно особенная, разухабистая бездарность глумливо таращилась из каждой его строки. Чувствовалось, что автор глубоко презирает своего читателя, что мир подвигов и романтики, о котором говорят лучшие приключенческие романы, бесконечно далек от Гризли, и что штампованные перипетии своих героев-манекенов он нагромождает чисто механически, гоня строку за строкой. Если вначале Борис брался за книгу с некоторой надеждой, он закончил читать ее в полном отчаянии. Тут не было материала для экранизации; тут не было вообще ничего. Для очистки совести он перечитал либретто, ища хоть чего-то, за что можно уцепиться, и возненавидел его еще больше, чем роман. «К черту эту дрянь, к черту Тундер Тронка… Возьмусь за какую-нибудь комедию». Но на кинофабрике его огорошили сообщением, что комедий нет и не предвидится, потому что все режиссеры наперегонки снимают героические фильмы к десятилетию революции. Ну вот есть еще Тундер Тронк, а больше ничего. Дома Борис сорвался. От ругательств бывшего боксера дрожали стекла в рамах. Тася, с тоской глядя на перекошенное лицо мужа, прижимала худые руки к груди и умоляла его не кричать так, потому что он волнует Марусю, Маруся будет плакать… Но режиссер уже вошел в раж и не воспринимал никаких доводов. Коллег по профессии он полил отборной бранью, и самое мягкое из всего, что он сказал, было: – Приспособленцы! – Понимаешь, – добавил он через несколько минут, взволнованно меряя комнату шагами и бурно жестикулируя, – если бы они сами верили в коммунизм, в революцию, если бы Ленин хоть минуту их интересовал… Черт возьми, я бы не сказал ни слова! Но я же знаю этих сволочей, Октябрь их волнует не больше, чем сентябрь или декабрь! Лицемерные рвачи! Живи они в Италии, при этом… как его… Мусорини… – Муссолини, – робко подсказала Тася. Сама она находила итальянского лидера весьма импозантным, но мужу предусмотрительно об этом не говорила. – Да! Так вот, они бы все, голубчики, снимали фильмы о том, какой фашизм хороший, и превозносили бы его точно так же, как здесь превозносят революцию… Он еще немного побушевал, выпуская пар, потом съел Тасин пирог с яблоками и попытался успокоиться. – Может быть, тебе посоветоваться с кем-нибудь? – предложила жена. – С каким-нибудь хорошим сценаристом… Но все знакомые сценаристы, как назло, сочиняли сценарии, прославляющие революцию. Шеренги большевиков с мужественными лицами шагали по страницам, изъясняясь сплошь лозунгами, которые в то время, когда кино еще безмолвствовало, выносились на экран в виде надписей. – Купят это красное г… – позевывая, говорили сценаристы женам, – переедем в отдельную квартиру и заживем… И жены кивали, и мечтали, как они обставят гостиную, и детскую, и спальню, и ревниво следили за тем, чтобы мужья не отлынивали от работы, а то, не дай бог, кинофабрика наймет другого сценариста, и плакал тогда вожделенный гонорар, а с ним и все мечты… Глава 3
Герои и злодеи Ученая пропаганда между актрисами – дело опасное; против нее надо принять неотложные меры. Островский А. «Таланты и поклонники» Окольными путями через друзей Борис все же вышел на Мельникова, который раньше сочинял сюжеты для короткометражек. Режиссер рассказал о проклятом Тундер Тронке, который не дает ему покоя, и неожиданно узнал, что все сценаристы, которые брались за этот проект, в итоге от него отказались. – Говорили, что автор книги был вхож к актрисе, которая вышла замуж за наркома Гриневского, – доверительно сообщил Михаил. – Пообещал ей роль мачехи, расписал, какая это важная роль… – Это мачеха Тундер Тронка, что ли? – проворчал Борис, припоминая. – У нее там всего несколько эпизодов, а потом он ее отравил… – Ну да, и Нина Фердинандовна быстро сообразила, что участвовать в такой сомнительной фильме ей ни к чему… С тех пор все и застопорилось. – А чем вообще занимается автор? – бухнул режиссер. – Автор-то? – Михаил приподнял брови, и на его худом лице появилось чрезвычайно ироническое выражение. – Он писатель. Сочиняет сейчас книжку, прославляющую ГПУ… – Да? Ну, ну… Интересно, откуда взялось такое дурацкое имя – Тундер Тронк? – Барон Тундер-тен-Тронк – персонаж вольтеровского «Кандида»[8]. Он был так богат, что жил в доме, в котором даже имелись окна и двери… – И какое отношение это имеет к книжке Гризли? – Никакого. Просто автор когда-то читал Вольтера, и имя застряло в памяти. Борис прошелся по комнате, думая о чем-то своем. Сидя на стуле с пунцовой плюшевой обивкой, сценарист невозмутимо ждал. Оглядывая жилище своего нового знакомого, режиссер везде натыкался взглядом на книги. Почему-то это возбуждало в нем доверие к Мельникову, и он решился говорить начистоту. – Я думаю, – начал Борис, – мы должны сочинить свою историю. Михаилу не очень понравилось слово «мы», потому что до сих пор он своего согласия на участие не давал и вообще считал, что экранизировать «Тундер Тронка» в принципе невозможно. Этот текст заслуживал только одного – кануть в необъятной братской могиле, которую великая русская литература уготовила всему бездарному, что пытается к ней примазаться. – Я узнаю, какие актеры свободны, – продолжал Борис, оживляясь, – напишем сценарий под них. А Гриневская – красивая баба? – Э… – осторожно протянул Мельников, – ну, в общем… Скорее да. С его точки зрения, жена наркома походила на нэпманшу – этакая раскормленная надменная самка с совиными глазами. Но он еще не настолько хорошо знал Бориса, чтобы пускаться с ним в откровенности. – Придумаем для нее роль, – заключил режиссер. – Откажется – возьмем другую актрису… И он отправился на поиски актеров, которые не были бы заняты в красных эпопеях и могли через три-четыре месяца приступить к съемкам. Первым, о ком подумал Борис, оказался Володя Голлербах. Они дружили много лет и работали бок о бок еще на самых первых советских лентах. Впрочем, куда важнее дружбы было то обстоятельство, что Борис очень высоко ставил Голлербаха как актера и знал, что в любых обстоятельствах может на него положиться. Сам Володя происходил из семьи обрусевших немцев; педантичный и по-немецки аккуратный в жизни, на экране он поражал взрывной кипучестью и мог изобразить кого угодно – хоть влюбленного недотепу, хоть расчетливого дельца, хоть мятущегося неврастеника. – Тундер Тронк? – Володя вздохнул, на его интеллигентное лицо набежало облачко. – Боря, прости, но ведь это же халтура. Дрянь… – Мы с Мельниковым напишем свой сценарий. Ничего общего с книжкой не будет… – А как ты тогда объяснишь, что это экранизация? Борис задумался, но решение пришло само собой. – Вот что: я оставлю главного злодея, Тундер Тронка. А все остальное будет совершенно другим. – Да? И кого я буду играть? – Главного героя, который с ним борется. – И тут Борис решил зайти с козырей: – Я напишу роль специально для тебя. И хотя Володя все еще глядел на собеседника с недоверием, режиссер почувствовал, что его друг начинает колебаться.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!