– По большей части я сам себя пишу, – отвечает Библиотекарь. – Иными словами, мне присуща способность учиться на опыте. Но эту способность в меня заложил мой создатель. – Кто тебя написал? Может, я его знаю? – говорит Хиро. – Я знаком со многими хакерами. – Меня написал не профессиональный хакер как таковой, а исследователь из Библиотеки Конгресса, который самоучкой освоил компьютерный код. Он пытался разрешить общую проблему просеивания огромного количества малозначимых деталей для нахождения важных крупиц информации. Его звали доктор Эммануэль Лагос. – Это имя я уже слышал, – говорит Хиро. – Выходит, он был кем-то вроде метабиблиотекаря. Забавно, а я-то решил, что он цэркашный агент-невидимка. – Он никогда не работал на ЦРК. – Ладно. За работу. Собери в библиотеке всю бесплатную информацию на Л. Боба Райфа и рассортируй по дате. Упор на слово «бесплатный». – Телевидение и газеты. Да, сэр. Минуту, сэр, – говорит Библиотекарь и, повернувшись, удаляется на войлочных подошвах. Хиро поворачивается к «Земле». Уровень деталей фантастический. Разрешение, четкость, сам вид программы говорит Хиро или любому, кто разбирается в компьютерах, что эта программа – серьезная штука. Она охватывает не просто континенты и океаны. Это общий вид Земли, увиденной с геосинхронной орбиты прямо над Л.А., включая погодные системы: огромные вихревые скопления облаков, зависшие над самой поверхностью шара, отбрасывают тень на океаны, и полярные ледники дробятся и обваливаются в море. Одна половина шара освещена солнечным светом, другая темная. Терминатор, граница между днем и ночью, как раз прошел над Л.А., а теперь ползет на запад по Тихому океану. Все происходит будто в замедленной съемке. Если смотреть достаточно пристально, облака меняют облик прямо на глазах. На Восточном побережье ночь, похоже, ясная. Внимание Хиро привлекает какая-то точка, быстро движущаяся по поверхности шара. Сперва он решает, что это москит. Но откуда в Метавселенной москиты? Он присматривается внимательнее. С помощью маломощных лазеров компьютер улавливает смену напряжения роговиц, и, охнув от удивления, Хиро обнаруживает, что словно бы падает на шар, как идущий в космосе астронавт, только что вырвавшийся из своей орбитальной рутины. Когда Хиро наконец справляется с падением, то оказывается в нескольких сотнях миль над поверхностью: смотрит на плотную гряду облаков, а также различает скользящего под ним москита. Это низкоскоростной спутник ЦРК, курсирующий с севера на юг по полярной орбите. – Ваша информация, сэр, – раздается голос Библиотекаря. Вздрогнув, Хиро поднимает взгляд. Земля уходит вниз, из поля его зрения, а перед столом возникает Библиотекарь, протягивающий ему гиперкарточку. Как любой библиотекарь в Реальности, демон способен двигаться так, чтобы не было слышно шагов. – Ты не мог бы чуть больше шуметь при ходьбе? Ты меня только что напугал. – Сделано, сэр. Примите мои извинения. Хиро протягивает руку за гиперкарточкой. Сделав шаг вперед, Библиотекарь наклоняется к нему. На сей раз его нога производит на татами мягкий шорох, и Хиро слышит статический шум скользящей по ноге штанины. Хиро берет гиперкарточку, на которой значится: Результаты поиска в библиотеке по предмету Райф, Лоренс Роберт, 1948 – … Он переворачивает карточку. Оборот поделен на несколько дюжин небольших иконок. Кое-какие из них – микрофиши первых полос газет. Многие – цветные светящиеся квадратики: миниатюрные телеэкраны, на которых идет прямой репортаж. – Невероятно, – говорит Хиро. – Я ведь сижу в «фольксвагене», да? Я подключился по сотовой связи. Ты не мог так быстро перетащить в мою систему такой объем. – Нет необходимости что-либо перемещать, – отвечает Библиотекарь. – Вся существующая видеоинформация на Л. Боба Райфа была собрана доктором Лагосом и помещена в папку «Вавилон/Инфокалипсис», которая уже загружена в память вашего компьютера. – А-а. 14 Хиро пристально смотрит в миниатюрный телевизор в верхнем левом углу карточки. Экран, увеличиваясь, приближается, пока не превращается в висящий на расстоянии вытянутой руки двенадцатидюймовый монитор с низкой четкостью изображения. Потом запускается видео. Это довольно скверная видеосъемка на восьмимиллиметровую камеру: школьный футбольный матч в шестидесятые. Саундтрек отсутствует. – Что это за матч? – Одесса, Техас, 1965 год, – говорит Библиотекарь. – Л. Боб Райф – защитник под восьмым номером, в темной форме. – Это лишние подробности. Можешь изложить вкратце? – Нет. Но могу коротко перечислить содержание. В данной папке одиннадцать школьных футбольных матчей. В выпускном классе Райф был запасным в сборной штата Техас. Потом он поступил в Райс, поэтому также имеются восемнадцать пленок с записями матчей колледжа. Райф специализировался на коммуникационных технологиях. – Что ж, логично, если вспомнить, кем он стал. – Он стал телерепортером раздела спорта в Хьюстоне, поэтому имеется пятьдесят часов записей, относящихся к этому периоду, разумеется, по большей части исходящие. Через два года работы на этом поприще Райф занялся бизнесом в деле своего двоюродного деда, финансиста, имеющего долю в нефтяной индустрии. Папка содержит несколько газетных статей на эту тему, которые, как я заметил при прочтении, все текстуально взаимосвязаны, что наводит на мысль об общем источнике. – Пресс-релизы. – Затем никаких упоминаний на протяжении пяти лет. – Он что-то задумал. – Потом статьи появляются снова, в основном в религиозных разделах хьюстонских газет, подробно описывающие пожертвования Райфа различным организациям. – На мой взгляд, отличное резюме. Я думал, ты этого не умеешь. – На самом деле не умею. Я цитирую краткое изложение, которое недавно в моем присутствии доктор Лагос составил для Хуаниты Маркес, когда они запрашивали те же данные. – Продолжай. – Райф пожертвовал 500 долларов «Горней церкви крещения огнем», глава – преподобный Уэйн Бедфорд; 2500 долларов – «Бейсайдской Юношеской Лиге Пятидесятницы», президент – преподобный Уэйн Бедфорд; 150 тысяч долларов – «Пятидесятнической церкви Новой Троицы», основатель и патриарх – преподобный Уэйн Бедфорд; 2,3 миллиона долларов – Библейскому колледжу Райфа, президент и декан факультета теологии – преподобный Уэйн Бедфорд; 20 миллионов долларов – факультету археологии Библейского колледжа Райфа, плюс 45 миллионов долларов – факультету астрономии и 100 миллионов долларов – факультету информатики и вычислительной техники. – Эти пожертвования имели место до гиперинфляции? – Да, сэр, это были, как говорится, реальные деньги. – А этот Уэйн Бедфорд – тот же самый преподобный Уэйн, который заправляет «Жемчужными вратами преподобного Уэйна»? – Он самый. – Ты хочешь сказать, что преподобный Уэйн принадлежит Райфу? – Л. Боб Райф владеет контрольным пакетом акций «Жемчужные врата, ассошиэйтед», транснациональной корпорации, которой принадлежит сеть «Жемчужные врата преподобного Уэйна». – О’кей. Давай покопаемся дальше, – говорит Хиро. Он выглядывает поверх очков, чтобы удостовериться, что Виталий еще и близко не подъехал к месту концерта. Потом снова ныряет в свой офис и возвращается к просмотру скомпилированных Лагосом видеозаписей и газетных заметок. В те же годы, когда Райф делает пожертвования преподобному Уэйну, его имя все чаще появляется в бизнес-новостях: сперва в местных газетах, а затем и в «Уолт-стрит джорнал» и «Нью-Йорк таймс». Налицо вал пиара – сведения, явно переданные журналистам под видом «просочившихся». Волна пошла после того, как японцы попытались с помощью «клуба старых друзей» вытеснить Райфа со своего рынка телекоммуникаций, и тогда он перекинулся на американскую аудиторию, потратив десять миллионов долларов из собственного кармана, лишь бы убедить Америку, будто все японцы – двуличные интриганы. Триумфальная обложка «Экономиста», после того как японцы наконец сломались и отдали ему рынок оптоволокна у себя в стране и, соответственно, в большей части Восточной Азии. Наконец, когда стали появляться пространные статьи, посвященные его персоне, Л. Боб Райф дал знать прикормленным журналистам, что желает показаться миру «более человечным». В папке имелась составленная журналистами биография и телепередача, воспевающая Райфа, который купил себе новую яхту, списанную правительством США. Показано, как Л. Боб Райф, последний монополист в духе XIX века, совещается с дизайнером в капитанской каюте. Каюта и так выглядит неплохо, учитывая, что Райф купил корабль у военно-морских сил, но для него тут не хватает техасского духа. Он желает, чтобы все снесли до переборок и переделали. Затем идут кадры, в которых Райф лавирует своим бычьим телом по узким коридорам и крутому трапу в самое нутро корабля – типичный скучный серо-стальной ландшафт военно-морского флота, который, как заверяет Райф журналиста, он намерен кардинально обновить. – Давайте я расскажу вам историю. Покупая яхту, Рокфеллер обзавелся небольшим судном, футов семьдесят или вроде того. Небольшим по меркам того времени. А когда его спросили, зачем он купил себе такое жалкое суденышко, он только поглядел на спросившего и спросил: «Кто я, по-вашему, Вандербильдт?» Ха-ха. Ладно-ладно, добро пожаловать на борт моей яхты. Все это Л. Боб Райф говорит, стоя на огромной открытой платформе-подъемнике, на которой расположились журналист и вся съемочная группа. Платформа поднимается. На заднем плане – Тихий океан. Когда Райф произносит заключительную часть своей реплики, подъемник внезапно оказывается на самом верху, камера поворачивается, и перед зрителем открывается палуба авианосца «Интерпрайз», в прошлом собственности военно-морских сил, а ныне прогулочного кораблика Л. Боба Райфа, победившего и «Системы Обороны Генерала Джима», и «Глобальную Безопасность Адмирала Боба» в яростной схватке на торгах. Тут Л. Боб Райф начинает восхищаться огромными открытыми пространствами полетной палубы, сравнивая ее с некоторыми регионами Техаса. Было бы забавно, продолжает он, засыпать часть палубы землей и разводить тут скот. Еще один биографический очерк, на сей раз снятый для бизнес-канала, по всей видимости, немного позднее. Снова «Интерпрайз». Капитанская каюта основательно перестроена. Властелин эфира Л. Боб Райф восседает за письменным столом, а ему вощат усы. Нет, их не обрабатывают депилятором, а наоборот, разглаживают и выводят завитки. Трудится над Райфом крохотная азиатка, которая работает так осторожно, что это даже не мешает ему говорить – в основном о его усилиях по расширению его же сети кабельного телевидения через Корею в Китай и о соединении ее с его большой оптоволоконной магистралью, которая тянется через Сибирь и Урал. – Н-да, сами знаете, работа монополиста никогда не кончается. Не существует такой штуки, как безупречная монополия. Всегда кажется, что последнюю одну десятую процента вам никогда не загрести. – Но ведь правительство в Корее еще достаточно крепко. У вас, наверное, будут там большие затруднения с правительственными постановлениями. Л. Боб Райф смеется. – Знаете, мой любимый вид спорта – смотреть, как правительства со своими постановлениями стремятся угнаться за современным миром. Помните, как разорили «Ма Белл»? – Вряд ли. – Женщине-репортеру на вид лет двадцать с хвостиком. – Вы ведь знаете, что это, так? – Монополия на голосовую связь. – Верно. Они занимали ту же нишу, что и я. Информационный бизнес. Перемещали телефонные разговоры по крохотным медным проводкам по одному за раз. Правительство их разорило, а я в то же время запускал франшизы кабельного телевидения в тридцати штатах. Ха-ха! Можете в это поверить? Словно они наконец сообразили, как управлять лошадьми, когда уже появились автомобиль и аэроплан. – Но сеть кабельного телевидения отличается от телефонной сети. – На той стадии не отличалась, потому что была всего лишь местной сетью. Но как только запустишь местные сети по всему миру, тебе остается только сцепить их друг с другом, и вот тебе пожалуйста – глобальная сеть. Таких же размеров, как телефонная. Только эта сеть переносит информацию в десять тысяч раз быстрее. Она переносит изображения, звук, данные – что угодно. Голый пиар, получасовая рекламная телепередача с единственной целью: дать Л. Бобу Райфу высказать свое мнение по некоему животрепещущему вопросу. Похоже, часть программистов Л. Боба Райфа – те самые люди, кто запускал ему сети, объединились в профсоюз – для хакеров дело неслыханное – и подали в суд на Райфа, утверждая, что он установил в их домах скрытые устройства аудио- и видеонаблюдения, следит за ними двадцать четыре часа в сутки; подвергал допросу и угрожал тем программистам, которые, по его словам, «избрали неприемлемый образ жизни». К примеру, однажды ночью его программистка и ее муж занимались оральным сексом в собственной спальне; на следующее же утро Райф вызвал сотрудницу в свой кабинет, где назвал потаскухой, содомиткой и приказал очистить стол и убираться. Райфа якобы ославили на весь мир, и это настолько вывело его из себя, что он испытал потребность выбросить на пиар еще пару-тройку миллионов. «Я торгую информацией, – говорит он льстивому, раболепствующему псевдожурналисту, который „берет у него интервью“. Райф сидит в своем хьюстонском кабинете, и вид у него еще более холеный, чем обычно. – Все телепрограммы, что попадают к потребителям во всем мире, проходят через меня. Большая часть информации, передаваемая в базы данных ЦРК и исходящая из них, проходит через мою сеть. Метавселенная, весь Стрит, существует лишь благодаря сети, которой я владею и которую я контролирую. Но это означает – если вы хотя бы на минуту прислушаетесь к моим аргументам, – что работающий на меня программист, в руках которого находится эта самая информация, наделен огромной властью. Информация поступает в его мозг. И там остается. Она уходит с ним, когда вечером он приезжает домой. Господи помилуй, она примешивается к его снам! Он говорит об этом с женой. Но, черт побери, у него же нет прав на эту информацию! Руководи я заводом по производству автомобилей, я не мог бы позволить рабочим ездить на машинах домой или брать взаймы инструменты. А ведь именно это мне и приходится делать каждый день в пять часов вечера, когда хакеры по всему миру уходят с работы домой. Когда в прошлые времена вешали конокрадов, последнее, что делали эти сволочи, – мочились в штаны. Понимаете? Это было окончательным знаком, что они утратили контроль над собственным телом, что они вот-вот умрут. Первая и главная задача любого организма, равно как и организации, – это контролировать собственные сфинктеры. Мы даже этого не делаем. Поэтому мы стараемся усовершенствовать техники менеджмента, чтобы иметь возможность контролировать нашу информацию, где бы она ни находилась. Будь то на наших винчестерах или в головах наших программистов. А теперь хватит говорить. У меня нет больше времени говорить, мне надо думать о конкуренции. Но я горячо надеюсь, что через пять-десять лет подобные проблемы окончательно отойдут в прошлое».