– Вот и молодцы, – сказала Сага. – Продолжайте в том же духе. В гардеробной Сага подождала, пока Пеллерина несколько раз обнимет свою учительницу-куратора, натянет комбинезон и соберет рисунки. – Они самые крутые в классе, – рассказывала Пеллерина, пока Сага вела ее за руку через школьный двор. – Но, если они попросят тебя сделать что-нибудь непонятное, отвечай “нет”, – напомнила Сага. – Я уже большая. – Я просто за тебя волнуюсь. – Сага проглотила комок в горле. Держа сестру за руку, она думала о девочках, которые корчили рожи над ее головой. Вдруг они обманом запишут Пеллерину на видео, а ролик выложат в интернет? Про такое потом говорят “невинная игра”, “дети расшалились”, но, когда люди кого-то обижают, они все прекрасно понимают. Тяжкое напряжение наполняет комнату, но они не останавливаются. Они продолжают. Глава 9 Пеллерина с отцом жили в Гамла Эншеде, на Бьёрквэген, в каменном доме, покрытом ярко-красной штукатуркой, с красной черепичной крышей. На старых яблонях и на траве поблескивал иней. Пока Сага закрывала калитку, Пеллерина убежала звонить в дверь. Ларс-Эрик Бауэр вышел им навстречу: вельветовые брюки и мятая рубашка с расстегнутым воротом. Подстричься отцу следовало еще месяц назад, но взлохмаченные, подернутые сединой волосы придавали ему располагающе эксцентричный вид. Каждый раз, встречаясь с отцом, Сага думала, как он постарел. – Входи, – сказал он, помогая Пеллерине снять комбинезон. – Сага, останешься на ужин? Я буду рад. – Не успеваю, – машинально ответила Сага. Толстые линзы в очках Пеллерины запотели и сделались белыми. Девочка сняла очки и затопала вверх по лестнице, к себе в комнату. – Я приготовлю макаронную запеканку – ты ее любишь. – Любила в детстве. – Скажи, что ты хочешь – я съезжу, куплю, – предложил отец. – Перестань, – улыбнулась Сага. – Мне все равно, я съем что угодно. Запеканка – отлично. Ларс-Эрик просиял и повесил куртку дочери на вешалку. – Не нравятся мне две девочки из “Меллис”, – заметила Сага, поднимаясь вместе с отцом в комнату Пеллерины. – В каком смысле? – Мне кажется, они к Пеллерине не очень. Рожи корчили. – Пеллерина не даст себя в обиду, но я с ней поговорю. Будучи кардиологом, Ларс-Эрик купил профессиональный электрокардиограф, чтобы наблюдать за сердцем младшей дочери. Проблемы могли начаться вновь. Пока Сага рассматривала новые рисунки сестры, отец присоединял к груди Пеллерины электроды. По груди девочки вертикально тянулся оставшийся после операции бледный шрам. – Ну, иду готовить ужин, – сказал Ларс-Эрик и оставил их одних. – Дурацкое у меня сердце, – вздохнула Пеллерина и снова надела очки. – У тебя лучшее сердце в мире, – возразила Сага. – Я – девочка с большим сердцем! – Да, а еще ты лучшая в мире младшая сестра. – Это ты лучшая в мире, ты совсем как Эльза, – прошептала Пеллерина и потрогала длинные волосы Саги. Обычно Сагу раздражало, когда ее сравнивали с диснеевскими принцессами, но ей нравилось, что Пеллерина видит ее и себя сестрами из “Холодного сердца”. – Сага! – позвал снизу Ларс-Эрик. – Подойди на минутку! – Я скоро вернусь, Анна. – Сага погладила сестру по щеке. – Хорошо, Эльза. Когда Сага спустилась, Ларс-Эрик стоял у разделочного стола и крошил лук-порей. На кухонном столе лежал завернутый в фольгу пакет с приклеенной скотчем запиской “Моей дорогой Саге”. – Подарочная обертка кончилась, – виновато сказал отец. – Папа, мне не нужны подарки. – Да это так, мелочь. Разорвав фольгу, Сага смяла ее в блестящий комок и положила рядом с коробочкой в цветочек. – Открой. – Ларс-Эрик широко улыбнулся. В коробке, утопая в упаковочном наполнителе, лежал старинный фарфоровый гном – в ярко-зеленом костюмчике, с вытаращенными глазами и розовыми щечками. Гном радостно улыбался, прижимая к животу большой горшок. Это же ее гном. Его доставали каждое Рождество, а в горшок насыпали розовые и желтые леденцы. – Искал я его, искал, – стал рассказывать Ларс-Эрик, – а вчера просто зашел в антикварный в Сольне – а он там. Сага вспомнила, как однажды мать, разозлившись на отца, швырнула гнома на пол. Остались одни осколки. – Спасибо, папа. Поставив коробочку на стол, Сага вернулась к Пеллерине. Частота сердечных сокращений увеличилась, словно сестра только что бегала. Пеллерина, открыв рот, испуганно смотрела в телефон. – Что случилось? – встревожилась Сага. – Ничего. Не смотри! – Сестра прижала телефон к груди. – Папа! – позвала Сага. – Не смотрите! – Ничего-ничего, дружок, – сказала Сага. – Просто скажи, что ты там увидела. – Нет. Ларс-Эрик торопливо поднялся по лестнице и вошел в комнату. – Расскажи папе, – предложила Сага. – Нет! – выкрикнула Пеллерина. – В чем дело, Пеллерина? Я готовлю ужин, – требовательно сказал отец. – Что-то в телефоне, – объяснила Сага. – Покажи. – Ларс-Эрик протянул руку. – Это нельзя показывать, – заплакала Пеллерина. – Кто сказал, что нельзя? – Так написано в письме. – Я твой папа, мне можно. Пеллерина отдала отцу телефон; Ларс-Эрик прочитал, нахмурился, но потом с улыбкой сказал: