Конкретных доказательств действительно не хватало, и обвинение строилось скорее на обстоятельствах задержания и невозможности объяснить произошедшее. Йона сознавал, что Юрек опасен, но еще не понимал насколько. Самюэль Мендель начал устраняться от дела – он больше не мог находиться рядом с Вальтером, твердил, что чувствует себя нечистым, что он словно отравился. – Я невольно говорю вещи, которые могут указывать на его невиновность, – как-то признавался он. – Он виновен… Но я уверен – у него есть сообщник. – Все указывает на одного-единственного сумасшедшего… – Когда мы подбежали, он был у могилы не один, – напомнил Йона. – Нет, один. Он просто заставляет тебя думать, будто ты видел, как настоящий преступник убегает в лес. Йона часто вспоминал свою последнюю беседу с Юреком, уже перед самым судом. Юрек Вальтер сидел в особо охраняемой допросной, обратив морщинистое лицо к полу. – Мне совершенно безразлично, что меня осудят безвинно, – заговорил он. – Я ничего не боюсь – ни боли… ни одиночества, ни тоски. Апелляционный суд будет следовать линии прокурора… мою вину сочтут доказанной, несмотря на разумные сомнения. – Ты сам не стал защищаться, – напомнил Йона. – Я отказываюсь тратить время на формальности. Это все равно что раскопать могилу и снова засыпать ее. Йона понимал, что его обрабатывают, что Вальтеру нужно, чтобы он, Йона, был на его стороне, что Вальтер пытается посеять в нем семя сомнения. Йона понимал, что именно делает сейчас Юрек, но в то же время не мог не видеть: в обвинении имеется трещина. – Он решил, что перетащил тебя на свою сторону! – В голосе Валерии послышался страх. – Думаю, он расценил это как обещание. На один из последних допросов Йону вызвали свидетелем, рассказать о задержании. – Могло ли быть так, что Юрек Вальтер на самом деле помогал женщине выбраться из могилы? – спросил дознаватель. Йона оказался на краю пропасти. Во имя справедливости стоило согласиться, что такая вероятность имелась. Йона едва не кивнул в ответ, но заставил себя до мельчайших деталей вспомнить ту чудовищную сцену в лесу: Юрек Вальтер без всяких признаков агрессии сталкивает женщину в гроб каждый раз, как ей удается выбраться на поверхность. – Нет. В могиле ее держал Вальтер. И он же убил всех остальных, – ответил Йона. После совещания председатель апелляционного суда объявил, что Юрек Вальтер приговорен к заключению в особо охраняемой тюремной психиатрической клинике. Без права досрочного освобождения. Наказание, казалось, никак не тронуло Вальтера, хотя на практике оно означало пожизненную изоляцию. Но перед тем, как его вывели из зала, Вальтер обернулся к Йоне. Глаза на покрытом сеткой морщин лице были странно пустыми. – Скоро пропадут без вести двое сыновей Самюэля Менделя, – спокойно сказал Вальтер. – А потом жена Менделя, Ребекка. Но… Нет, дослушай меня, Йона Линна. Полиция будет искать их, а когда прекратит, Мендель продолжит искать в одиночку. Потом он поймет, что никогда больше не увидит свою семью, и покончит с собой… За окном росли деревья, свет проникал сквозь листву, отчего узкое лицо Вальтера то и дело менялось из-за падавших на него прозрачных теней. – И твоя маленькая дочка… – Вальтер посмотрел на свои ногти. – Берегись, – предупредил Йона. – … Люми пропадет без вести, – прошептал Вальтер. – И Сумма пропадет без вести. И когда ты поймешь, что никогда не отыщешь их… ты повесишься. Он поднял взгляд и посмотрел Йоне в глаза. По его лицу разливалось спокойствие, словно начертанный им порядок уже исполнился. – Я втопчу тебя в землю, – тихо закончил он. Йона подошел к занавешенному окну и выглянул в темноту, где под ветром качались ветви берез. – Ты очень мало рассказал о своем друге Самюэле, – заметила Валерия. – Я пытался… – Ты не виноват, что его близкие пропали. Йона снова сел и блестящими глазами посмотрел на Валерию. – Я сидел на кухне с Суммой и Люми… мы приготовили спагетти с фрикадельками, и тут позвонил Самюэль… он был так взволнован, что я не сразу разобрал, в чем дело. Оказывается, Ребекка с детьми несколькими часами раньше уехала в домик на острове Далерё, но Самюэль их там не обнаружил… Он уже связался с больницей, с полицией… пытался собраться, говорить спокойнее, но… Когда он попросил меня проверить, не сбежал ли Вальтер, голос у него дрожал. – А он не сбежал, – почти беззвучно проговорила Валерия. – Нет. Он сидел в своей камере-палате. Все следы Ребекки и детей обрывались на грунтовой дороге, метрах в пяти от брошенной машины. Полицейские собаки не смогли взять след. Лес, дороги, дома и ближайшие водоемы прочесывали два месяца. Когда полиция и добровольцы сдались, Самюэль с Йоной продолжили поиски сами. О своих страхах они не обмолвились ни словом. – У Юрека Вальтера был сообщник? Это он похитил Ребекку и детей? – Да. – И тогда настала твоя очередь. Йона глаз не спускал со своей семьи, следуя за женой и дочерью буквально по пятам, но, конечно, понимал, что так не может продолжаться вечно. Через год после исчезновения жены и детей Самюэль отказался от поисков и вернулся на службу. А еще три недели спустя он, утративший всякую надежду, поехал в летний домик, спустился на пляж, где когда-то купались его мальчишки, и прострелил себе голову из служебного пистолета. Йона пытался уговорить Сумму бежать, начать новую жизнь, но она не понимала, насколько Вальтер опасен. Сначала Йона искал пути совместного бегства. Сменить документы, тихо жить инкогнито где-нибудь подальше от Швеции? По специальной линии Йона позвонил лейтенанту, у которого когда-то проходил обучение, но он и так уже знал: какие бы меры он ни принял – их будет недостаточно. Новые документы не спасут, они лишь позволят выиграть время. – Почему вы не бежали все вместе? – прошептала Валерия. – Я бы что угодно за это дал, но… Наконец Йона понял, что надо сделать, и как одержимый принялся разрабатывать план, который должен был спасти всех троих. Было кое-что более важное, чем возможность оставаться рядом с Суммой и Люми. Их жизнь. Если Йона сбежит или исчезнет вместе с ними, сообщник Вальтера тут же примется искать всех троих. А если ищешь, то всегда найдешь тех, кто прячется, это Йона знал. Нельзя дать поискам начаться. Не допустить их – единственный способ устроить так, чтобы Сумму и Люми не нашли. Оставалось одно-единственное решение: Юрек Вальтер и его тень должны поверить, что Сумма и Люми мертвы. Йона инсценировал автокатастрофу и их гибель. – Но вы же могли изобразить, что ты тоже был в той машине! – воскликнула Валерия. – Я бы так и сделала. – Юрек бы не купился. Его одурачило мое одиночество, то, что я столько лет прожил один… Очень трудно, практически невозможно даже после десяти лет ложной безопасности не поддаться соблазну увидеть свою семью. – И ты все это время считал, что за тобой следит тень Вальтера. – Да, – без выражения ответил Йона. – Сегодня-то мы знаем, что так оно и было, но ты никогда не видел этого человека? – Не видел. Теперь, когда все уже было позади, Йона знал, что поступил правильно. За жизнь Суммы и Люми пришлось дорого заплатить, но они остались живы. – Юреку все это время помогал его брат-близнец Игорь. У бедняги не было своей жизни, он, психически травмированный человек, жил только для того, чтобы служить Юреку. Йона замолчал, вспомнив тощую спину Игоря, покрытую шрамами от бритвенного ремня. Игоря уродовали не один десяток лет. Через четырнадцать лет изоляции Юрек сбежал и как ни в чем не бывало продолжил выполнение своего плана. Многие расстались с жизнью в те страшные дни, когда Вальтер вырвался на свободу. – Но теперь Юрек и его брат мертвы, – напомнила Валерия. – Верно. Йона помнил, как с близкого расстояния трижды выстрелил брату Вальтера в сердце. Все три пули прошли навылет, Игорь упал в гравийный карьер. И хотя Йона знал, что выстрелы смертельны, он все же сбежал вниз по склону, чтобы убедиться: брат Вальтера мертв. Самого Юрека застрелила Сага Бауэр, она видела, как поток уносит его тело в море.