Я смутно осознавала, что его друзья смотрят на нас, но мое внимание было полностью сосредоточено на человеке, связанным со мной — на звуке его смеха, на том, как его улыбка угрожала расколоть его лицо, и когда он посмотрел на меня сверху вниз — его глаза были полны признательности, веселья и, если я не ошибаюсь… привязанности. Я видела это. Я видела. Именно тогда я услышала смех Эдисона, который был каким-то более мрачным, более первобытным, чем все, что я когда-либо слышала. — Ангел, — вмешался другой мужской голос, привлекая мое внимание. Владелец был таким же высоким, как и все остальные, и таким же подтянутым. Но его привлекательность исходила от света — светлые глаза, светлые волосы, светлая борода. Его рука потянулась ко мне, его улыбка была очаровательно мальчишеской, которая, как я знала по опыту, обычно принадлежала самым большим бабникам. — Сайрус, — подсказал он. — Приятно наконец встретить девушку, которая была достаточно хороша для этого придурка, — сказал он, кивнув подбородком в сторону Лазаруса, чья рука медленно скользила вверх по моей спине, пока вес его руки не надавил мне на плечи. Собственнически. Это был собственнический жест. И я обнаружила, что мне это слишком нравится. — Могу я предложить тебе выпить? — предложил он, кивнув в сторону бара. — О, я, э, — я запнулась, чувствуя себя слегка неловко, — я, эм, я не пью, — закончила я, слова были новыми и поэтому неуклюжими на моем языке. — Bun meci, — сказал Эдисон, кивая головой, как будто одобрял, прежде чем уйти. — Не смотри на меня, — сказал Сайрус, улыбаясь и качая головой, — я ни хрена не понимаю по-румынски. И тогда моя голова повернулась к Лазарусу, обнаружив, что он уже наблюдает за мной. Он ответил на незаданный вопрос. — Хорошее решение. — Откуда ты знаешь румынский? — Когда я рос, у меня была румынская семья напротив, — пожал плечами Лазарус. — Когда маме приходилось работать, а это было почти всегда, я зависал там. Кое-что из этого застряло. — Этот скромный ублюдок, — сказал Сайрус, качая головой, — он практически свободно говорит. Чертов Розеттский камень (прим.перев.: Стела из гранодиорита, найденная в 1799 году в Египте возле небольшого города Розетта). Ты придешь на бой сегодня вечером, красавица? — Да, — сказала я, улыбнувшись ему искренней улыбкой. — Давай, — внезапно сказал Лазарус, сжимая мои плечи, — давай устроим тебя, а потом ты сможешь познакомиться с остальными этими ублюдками, — предложил он, кивнув в сторону группы, которая не подошла сразу. С этими словами меня провели по коридору, полному закрытых дверей, почти до самого конца, где Лазарус открыл дверь и провел меня внутрь. Это было похоже на любую обычную спальню, в которой доминировала кровать королевских размеров, покрытая белым одеялом, которое оттеняло темноту темно-синих стен. Там были две прикроватные тумбочки, а также комод напротив кровати с телевизором наверху. Справа была еще одна дверь, которая вела в ванную комнату, которая была средней, ничего особенного. — Зачем иметь квартиру, когда у тебя есть это? — я поймала себя на том, что спрашиваю, когда Лазарус положил сумки на комод и прошел мимо меня к шкафу, где наклонился и открыл мини-холодильник, который он там спрятал, достал чай со льдом для каждого из нас, указывая на кровать. — Мы не можем есть на кровати. — Почему нет? — спросил он, сбрасывая ботинки и садясь у изголовья кровати, когда потянулся за пультом дистанционного управления. — Потому что твое одеяло белое, а соус красный, — рассуждала я, качая головой. — Оно отстирается. Давай, — сказал он, похлопав по кровати. Решив, что стирка была его проблемой, я так и сделала, забрав у него контейнер с едой и пластиковые приборы. Я была, может быть, на первом укусе, когда он нарушил молчание. — Значит, ты не против, что мои братья думают, что я тебя затрахал до обезвоживания, да? Я чуть не задохнулась насмерть. Он усмехнулся, когда я боролась, отхлебнул свой чай со льдом и протянул его мне. — Это, ах, казалось, что ты подразумевал именно это… — Я это и имел, — согласился он, — но это произвело впечатление. Я отвела взгляд, чувствуя себя немного неловко, признаваясь в том, что собиралась сделать. — Ну, я вроде как подумала, что если мы собираемся быть… друзьями, то было бы хорошо, если бы я им понравилась. — Да, это было бы важно, если бы мы собирались быть друзьями, — повторил он с интонацией в голосе, которую я не могла понять, и не спрашивала об этом, потому что он пошел дальше и начал набрасываться на свою еду, похоже, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. Так что я тоже ела. И когда мы оба закончили, он взял контейнеры и поставил их на тумбочку. Я не думала, что что-то не так, когда он повернулся назад. Но он повернулся ко мне лицом, наши тела были всего лишь в шепоте друг от друга. — Бетани, мы не собираемся быть друзьями, — сообщил он мне. И воздействие этих слов было чем-то похоже на удар в живот, выбивающий из меня воздух, заставляющий возникать ощущение кружения. — Бетани, — сказал он, пытаясь привлечь мое внимание, так как я внезапно начала изучать свои руки, видя почти зажившие царапины от того, что я пыталась содрать кожу, чтобы остановить ощущение ползанья. — Я услышала тебя, — сказала я, кивая. — Может быть, ты меня услышала, но ты, очевидно, не поняла, — возразил он, когда его пальцы скользнули вверх по моей челюсти и подняли мою голову к нему и вверх. Когда мои глаза встретились с его, и он ничего не сказал, я покачала головой. — Поняла, что? — Это, — сказал он, когда его губы прижались к моим. Все мое тело дернулось от прикосновения, такого неожиданного и в то же время такого желанного. Боже, как я хотела этого. Возможно, я пыталась поверить в идею о том, что мы с Лазарусом друзья. В основном это было связано с тем фактом, что мужчина держал меня, пока я потела сквозь нашу одежду, слышал, как меня тошнило несколько дней подряд, видел, что я была всего лишь недостойной, жалкой и уродливой. Мужчины, которые видели это, которые видели это первым, до всего хорошего, они не хотели быть с тобой больше, чем друзьями. Или, по крайней мере, так я думала, пока не почувствовала, как его губы завладели моими, издав неожиданный стон, когда я инстинктивно потянулась к нему, рука скользнула под его поднятую руку и обхватила его спину, чтобы притянуть его тело ближе ко мне. Его зубы зацепили мою нижнюю губу и потянули, когда его тело сдвинулось и изогнулось, прижимая меня спиной к матрасу, когда он склонился надо мной, его твердые линии встретились с моими мягкими. Он наполовину прикрывал меня, одна нога была зажата между моими, и мне пришлось бороться с желанием прижаться к нему, волна желания была такой пьянящей и внезапной, что все, о чем я могла думать, это облегчение от этого, набухание моей груди, ощущение сдавленности в горле, тяжесть внизу живота, ноющая потребность между ног. Он отпустил мою губу, когда его язык скользнул внутрь, чтобы завладеть моим, ощущение было почти ошеломляющим, когда мои руки впились в его спину и руку, моя спина выгнулась так, что моя грудь прижались к его груди, моя нога приподнялась сбоку от его бедра. Он балансировал на одной руке, целуя меня сильнее, глубже, отчаяннее, менее контролируемо. Его свободная рука переместилась на мое бедро и медленно скользнула под футболку, медленно поднимая ткань, его кончики пальцев прошлись по моей обнаженной коже и заставили ее покрыться мурашками под его вниманием. Его рука была распростертой прямо под линией моего лифчика, когда внезапно дверь в комнату распахнулась. — Упс! — сказал женский голос, в котором звучало веселье. — Я сказала тебе стучать! — прошипел другой голос. Лазарус приподнялся, его рука снова легла на мое бедро. Его веки были тяжелыми, полными тоски, но на губах играла легкая улыбка. — Мейз, Пенни, — сказал Лаз, бросив на меня взгляд, который говорил «это еще не конец», когда он повернулся, чтобы посмотреть в сторону двери. Я быстро приподнялась, чтобы сесть у изголовья кровати, желание пронзило меня и заставило мой мозг затуманиться, когда мое сердцебиение участилось. — Ло тоже. Это вечеринка, — добавил он, глядя на группу женщин, стоящих наполовину в комнате, наполовину в коридоре. Я не была уверена, кто такие Мейз, Пенни и Ло, но все три женщины были по-своему хорошенькими. Две были высокими и длинноногими, одна с большой грудью, светлыми волосами и карими глазами, другая с большой задницей, фиолетовыми волосами и карими глазами. Последняя была ниже ростом и более изящной на вид, с длинными светлыми волосами, заплетенными в толстую косу, спускающуюся на одно плечо, и большими светло-голубыми глазами. — Я сказала им постучать! — снова настаивала та, что пониже ростом, выглядя совершенно извиняющейся за своих спутниц. — Мы бы услышали их, зачем стучать, — настаивала фиолетововолосая, закатывая глаза. — Стены — очень тонкие. Привет, я Мейз, — объявила она, одарив меня теплой улыбкой. — Это Пенни, — сказала она показывая на блондинку пониже ростом, — и Ло, — добавила она, указывая на более высокую блондинку. — Мы просто хотели встретиться с тобой до того, как ты уедешь. Мы не собираемся на бой, — объяснила она. — Итак, мы собираемся устроить большую ночевку со всеми детьми в Хейлшторме. — Они трахались? — спросил четвертый женский голос, когда появилась в поле зрения — крошечная фигурка женщины с бледной кожей, длинными черными волосами, большими голубыми глазами и множеством красочных татуировок, — черт, — сказала она, когда посмотрела на нас с целомудренной дистанцией между нами. — Это Джейни, — добавила Мейз, махнув на новую женщину. — Господи, — сказал Лазарус, качая головой, но выглядя удивленным, — вы все здесь? — Да, я думаю, скоро и Саммер подойдет, — сказала Пенни, глядя в коридор. — И, судя по всему, Ренни и Мина быстро одеваются в прачечной, прежде чем мы все отправимся, — добавила Джейни. Затем она посмотрела прямо на меня. — Так ты Бетани. — Я Бетани, — согласилась я, одарив их, как мне показалось, неуверенной улыбкой, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке. Конечно, у меня были подружки, но, например, одна или две здесь, или там в разные периоды моей жизни. Я никогда не принадлежала к тому типу людей, вокруг которых была бы огромная команда девушек, и, столкнувшись с одной из них, я нашла это несколько пугающим. — Ты понравилась Эдисону, — сказала Джейни, слова были тяжелыми, как будто они должны были что-то значить для меня, но так как я едва познакомилась с ним, я не поняла. — Ни за что! — сказала Пенни с огромными глазами, выглядя почти оскорбленной. — Я знаю его уже несколько месяцев, и он почти не разговаривает со мной. — Итак, Лаз, — сказала Джейни, махнув рукой, — что ты все еще здесь делаешь? Мы явно хотим побыть наедине, чтобы допросить твою новую девушку, — сказала она, широко раскрыв глаза, как будто это была самая очевидная вещь в мире. Я не осознавала, что собираюсь это сделать, пока не почувствовала, как моя рука легла на его, сильно сжимая, безмолвная просьба не оставлять меня одну. Его рука сжала меня в ответ, когда он наклонился ко мне, прижимаясь поцелуем к моему виску в сладком движении, которое заставило мой живот сделать восхитительное маленькое сальто. — Прости, милая, — тихо сказал он мне, — но я здесь в меньшинстве. И я знаю, что ты их не знаешь, но все они, наверное, могли бы надрать мне задницу. Так что, да, ты сама по себе, — добавил он с теплой улыбкой, отстраняясь. — Дамы, будьте любезны, — сказал он притворно твердым тоном. — Они такие драматичные, — заявила Мейз, когда вошла, — кстати, я завидую тому, что ты идешь на бой. — Мы все завидуем, — добавила Джейни. — У всех нас есть кое-какая подготовка, — объяснила Ло, когда все они начали толпиться, Мейз, Ло и Джейни чувствовали себя как дома в ногах кровати, в то время как Пенни, очевидно, немного более сдержанная из группы, стояла рядом со своими друзьями. — Подготовка? — повторила я, сдвинув брови, пытаясь придать этой информации смысл. — Боевые искусства, — объяснила Ло. Отсюда и комментарий о том, что они надрали бы задницу Лазу. — В следующем бою мы заставим мужчин остаться с детьми, и мы устроим из этого девичник, — заявила Мейз. — Я имею в виду, что в настоящее время я молочный монстр, так что на этот раз это имеет смысл. Но как только этого ребенка отнимут от груди, я сяду за стол и буду критиковать действия бойцов. — Никто из вас никогда там не был? — удивленно спросила я. — Я была там пару раз, когда они только открылись, — объяснила Ло, — налаживала связи. Но не в течение долгого времени.