Вот что происходит, когда ты идешь по этому пути, напомнил мне мой мозг. — Ты в порядке? — спросил глубокий, ровный мужской голос, заставив меня отпрянуть с визгом, мое сердце подпрыгнуло в груди, когда мой череп ударился о спинку кровати. Один взгляд на меня, на то, что, должно быть, было безумным выражением на моем лице, заставил его кивнуть. — Ты не помнишь. Нет. Определенно нет. И он был тем, с кем мне хотелось бы вспомнить, как мы занимались сексом. Откровенно говоря, он был на миллион по шкале от одного до десяти. Он был высоким, с телосложением пловца, блестящими темными волосами, глубокими карими глазами и очень классически красивым лицом — сильные брови, острый подбородок и выступающие скулы. Действительно, действительно до смешного красив. Но, напомнила я себе, когда мой разум начал убегать от меня, если бы я была в его постели, если бы я занималась с ним сексом, когда была слишком пьяна и под кайфом, чтобы понимать, что делаю, тогда он, возможно, был бы хорош собой, но он был действительно, очень дерьмовым человеком. Затем, как горячий нож сквозь масло, его следующая фраза прорезалась сквозь мои кружащиеся мысли. — У тебя был передоз прошлой ночью. При этом у меня в горле появились размытые очертания чьих-то пальцев, объясняющих, почему оно так болит. Было также странное ощущение ледяной воды, но это было слишком разрушенное воспоминание, чтобы иметь какой-либо реальный смысл. У меня был передоз? Я меня был передоз… как у какого-нибудь наркомана. Это всегда было моей непосредственной реакцией на наркотики — неприязнь, отвращение, отрицание. Целых пять секунд, пока я не вспомнила, что я тот самый человек. Я пала так низко. Моя жизнь дошла до этого. Все это было так ново, так сюрреалистично. Это было похоже на то, как будто я наблюдала за событиями своей жизни, разворачивающимися вокруг меня, но была полностью отстранена от всего этого. Это не я нашла тот пузырек и приняла таблетки в тот первый раз. Это не я закрыла от него глаза, когда мой первый кайф расцвел в моем организме — чувство глубокого добра, что-то сродни тому, чтобы стоять на солнце после пожизненной темноты, как радость после того, как постоянно испытываешь боль. Кайф был не таким, как я ожидала. Все было не так, как в кино. По крайней мере, не для меня. Это было просто… хорошо. Я чувствовала себя хорошо, когда принимала таблетки. Когда я этого не делала, моя жизнь накрывала меня всей своей печалью и безнадежностью. Но так или иначе, то единственное, что не делало меня несчастной, делало меня той девушкой, на которую я всегда смотрела с презрением. Какая ужасная двойственность чувств — постоянно находиться в этом. — Ты меня слышала? — спросил он, заставив меня болезненно осознать, что я сидела тут как уродец, а мои мысли разбегались в миллионы разных направлений. Я оглянулась и увидела его в голубых удобных джинсах и обтягивающей белой футболке. Он был слишком хорош собой для любого чертова времени суток. И все, что я чувствовала, было… ну, ярость. — И каково тебе заниматься сексом с кем-то прямо до или сразу после передозировки? — его бровь поползла вверх, когда он откинулся назад, — да, я была пьяна. Да, я была под кайфом. Черт возьми, я, возможно, буквально напрашивалась на это. Но любой порядочный человек знал бы, что я была не в себе, чтобы принять такое решение самостоятельно, и должен был… — Хорошо, — оборвал он меня почти раздражающе спокойным тоном, — давай просто прекратим это, пока все не вышло из-под контроля. У нас не было «секса». Ты меня не знаешь, и я понимаю, что просыпаться в чужой постели в чужой одежде без памяти страшно, но я не такой парень. Я не пользуюсь женщинами, которые явно нуждаются в помощи. Ты права. Ты была чертовски не в себе. Это дерьмо было бы изнасилованием, а не сексом. Просто чтобы это было понятно. Ты здесь, потому что умоляла меня не везти тебя в больницу. В больницу. Мой желудок сильно сжался от этого, когда мой взгляд упал на мои руки. — Извини, я не должна была обвинять тебя. Я… это моя вина… На это он выдохнул так громко, что это был в значительной степени просто вздох облегчения. — Давай начнем все сначала, — предложил он, двигаясь по комнате, но не приближаясь к кровати, — меня зовут Лазарус Александер. Ты в моей квартире. Единственное, что произошло прошлой ночью, это то, что я нашел тебя возле бара Чаза; я помог тебе избавиться от этого дерьма; я привел тебя сюда и позволил тебе помыться и поспать. Вот и все. Я спал на диване. Хорошо. Я медленно выдохнула, пытаясь успокоиться. Это было не так уж плохо. Я имею в виду, это было ужасно. Он помог мне избавиться от этого дерьма, засунув пальцы мне в горло и помогая вырвать. Это было справедливо… унизительным. Другого способа выразить это не было. Но, по крайней мере, я не сделала ничего столь опасного и неосторожного, как напилась до такой степени, что переспала с абсолютно незнакомым человеком. Маленькое чудо, из-за которого я чувствовала себя хорошо совершенно незаслуженно. Я слегка кивнула ему. — Я Бетани Бейтс, — представилась я, — спасибо, что, ну, спас меня прошлой ночью. Я была благодарна. Если не считать действий прошлой ночи, на самом деле я не хотела умирать. Я бы даже не сказала, что я была в спирали самоуничтожения. Все просто… стало плохо. И я не справлялась с этим нормальным способом. Я никогда раньше даже близко не приближалась к передозировке, и я даже не принимала таблетки долго. Не то чтобы это было каким-то оправданием. Наркоман был наркоманом, независимо от того, употребляли ли они в течение недели или пятидесяти лет. — Могу я поговорить с тобой откровенно на секунду? — странно спросил он, наблюдая за мной своими темными глазами. Это было достаточно интенсивно, и я почти почувствовала желание извиваться под этим взглядом, как будто, возможно, он мог видеть все мои секреты. — Конечно, — прохрипела я, мое сердце застряло в горле, мешая нормально говорить. — Я действительно хочу, чтобы после того, как я спас твою жизнь, ты не пошла и не погубила ее снова. Это было больно. Я не собиралась лгать. Он едва знал меня, но не хотел, чтобы я умерла. Это было больше, чем можно было сказать о людях, которых я знала. Черт возьми, он, казалось, заботился о моем благополучии больше, чем я. — Я бы тоже предпочла больше не передозироваться, — призналась я. Конечно, я не помнила большую часть этого, но это было почти так же плохо, как если бы я помнила. Страх. — Я хочу сказать, что, по-моему, тебе следует остаться здесь и пройти детоксикацию. Хорошо. Значит, он был сумасшедшим. Только сумасшедшие люди говорят такие вещи. Не потому, что он хотел, чтобы я была чистой. Любой здравомыслящий человек хотел бы, чтобы наркоман исправил свою жизнь. Но вы знаете… в больничной обстановке, где люди могли бы присматривать за вами и давать вам эти детоксикационные лекарства и все такое прочее. Место, куда я бы непременно отправилась, если бы у меня была страховка. — Это, э-э, хорошее предложение. Но на самом деле… — начала я, свесив ноги с кровати и вставая. Я не заметила, как он пошевелился, но, когда я подняла глаза, он стоял в дверном проеме, загораживая его. Я почувствовала, как у меня скрутило живот, зная, просто зная до мозга костей, что все только что повернуло в Охчёртвилль. — Я вроде как надеялся, что ты просто согласишься и облегчишь это, — сказал он с некоторой грустью в глазах. Мое сердце бешено колотилось, билось так сильно, что вызывало тошноту. — Облегчу что? — спросила я, чувствуя, что давлюсь собственным языком. — То, что ты пройдешь детоксикацию здесь. Ага. Сумасшедший. Долбанутый псих. Фантастика. Мой взгляд на секунду переместился к окну, когда я сделала глубокий вдох и попыталась успокоиться. — Послушай, это мило с твоей стороны, что ты заботишься обо мне. Но ты не можешь просто так… держать меня здесь. Я имею в виду, что ты мог бы попробовать. Но это многоквартирный дом, — добавила я, услышав звук телевизора, доносящийся откуда-то поблизости, — если я закричу, кто-нибудь меня услышит. — Они тебя услышат, — согласился он, кивая. Спокойный. Он был так странно спокоен, говоря о том, чтобы держать меня в заложниках. И я поняла, что он согласился с тем, что они услышат меня таким беспечным тоном потому что, то кем он был или что-то с этим связанное, было достаточной угрозой, чтобы они не позвонили в полицию, даже если бы услышали, как я кричу. Я снова опустилась на кровать, обхватив голову руками. Это уже начиналось. Это было слишком рано, но я чувствовала зуд кожи, туман в голове. Я уже начала отходить, начиналась ломка. Мне нужно было сосредоточиться, все обдумать, придумать, как достучаться до долбаного социопата, с которым я застряла в квартире. — Хэй, — сказал он, подойдя ближе. Слишком близко. Я резко подняла голову и обнаружила его прямо перед собой, сидящим на корточках, так что его глаза были немного ниже моих, и я не нашла в них холода, ни зла. Я видела… понимание и теплоту и, может быть, немного… мольбы? О чем он умолял? Я была заложником. — Я хочу домой, — попыталась я. Это была ложь. Мне действительно не хотелось возвращаться домой, в квартиру, которая казалась тюрьмой, оставшись наедине со своими мрачными мыслями. — Ты сделаешь это, — сказал он, кивая, — но после того, как ты пройдешь детоксикацию. — Послушай, я понимаю, что у тебя… добрые намерения. Но людям нужна детоксикация в больницах. Им нужно…