– Вау! – Джек, я так устала! – Еще бы. – Он ваще о…л в последнее время. Звал меня каждый вечер. Мать на меня жаловалась: дочь грубит. И отец приглашал к себе, якобы на лекцию о правильном поведении. Ну и! – …! – Я от него еле отбивалась, говорила: «Отстань, я твоя дочь, не тяни руки». Он смеялся: «Приемная, общей крови нет, нам можно». Говорил про какого-то американского режиссера, тот женился на удочеренной им девушке. Забыла, как его звали. – Вуди Аллен? – Точно. Наверное, она не против была, а мне жутко! У меня ты есть. – …! Ты долго терпела! – Почти год! Он меня постоянно в кабинет свой затаскивал, лапал. – …! Давно говорил: скажи матери! – …! Она никогда не поверит! Николашка для нее Бог! Гений! Икона! Ну, не знаю, как еще его назвать! – …! – Неделю назад он мне пообещал: «Мы с тобой улетим за границу, я куплю дом, станем жить вдвоем». – …! – Начал в любви признаваться: «Ты самая лучшая. Не могу без тебя. Сделал дату и год твоего рождения паролем к сейфу, где храню мой дневник! Понимаешь, как я к тебе отношусь?» – …! – Можешь что-нибудь сказать, кроме: …? – Слов других нет. – А у меня есть. Наутро он уехал на работу. Я дождалась, пока все смылись, пошла в его кабинет, открыла сейф, взяла толстенную тетрадь. Из нее какая-то деревяшка выпала, типа щепка. Я ее оставила. Дневник унесла, села в спальне читать. Знала, что вернется папашка через неделю, изучила тетрадь, на место положила. Джек! – Что там? – Привезу, сам увидишь! – Ну, хоть немного расскажи. – Его отец серийный убийца! – …! – Он в доме, где мы сейчас живем, в старой части, в которой папахен поселился, женщин мучил и убивал. – …! – Николашка ему помогал, бедных девушек к монстру приводил. А потом, когда ему семнадцать исполнилось, перепугался: вдруг папашу с мамашей поймают… – Маньяк с женой всех мучил? – Да! – …! – Николашка их сдал! Пошел к фээсбэшникам, как они тогда назывались, не знаю, и все им выложил. – Ну, ваще! – Нашел дураков, которые поверили, что он ни при чем, помогли ему, другое имя дали… Приеду, дам дневник почитать. Улет! Мы, оказывается, живем в переделанном доме убийцы. – Жесть! – Погоди! Жестянка впереди. Когда он дом ремонтировать затеял, какой-то коллапс очередной в России случился. Николашка с деньгами пролетел! И тут приходит к нему шофер, которому он старую мебель велел увезти на помойку. Водитель ее себе взял, нашел тайник, а в нем полно драгоценностей. Прикинь, этот кретин вернулся к Николашке с заявлением: это ваше, возьмите. – Дебил! – Ага. Папахен забрал добычу, водителю процент дал. В дневнике написано, что только одно колье за баснословную сумму ушло. Не современная фигня. Антиквариат. Откуда цацки в шкафу, Николашка не знал. Шкаф, где все нашли, старый, его отец Игорь эту обстановку вместе с домом еще в войну купил, до рождения Кольки. – Прямо кино! – Самое главное, что я вычитала в дневнике, – папахен боялся бабочек. – Бабочек? – Ага! И я ему на день рождения устроила сюрприз: коробку с шоколадницами. Зацени, как все сделала. Николашка засыпает в районе часа. Мамахен и остальные давно дрыхнут. В два я вошла во флигель папашки, положила ему на тумбу подарочек, упаковку с бабочками, типа сюрприз на праздничек, забрала дневник, приоткрыла окно в кабинете и утопала. В девять вышла в сад, влезла в окошко рабочей комнаты, отправилась в спальню. Йес! Он покойник! Живо собрала дохлых бабочек, выкинула их в сад, схватила пустую коробку и опять через окошко в сад. И все! Никто правды не узнает. А если докопаются, в чем я сильно сомневаюсь, так я ж не знала, что он при виде бабочки умереть может. Такое вообще-то никому в голову не придет. – Ты рисковала. – Кто не рискует, тот не пьет шампанское. – Тебя могли заметить. Кто-то мог зайти к нему. – Нет. К Николашке без его разрешения не суются. – Увидели бы, как ты из окна вылезаешь. – Нет! В это время все своими делами заняты. Знаешь, мне стало понятно, почему Николашка меня удочерил. Я ему понравилась еще в детстве. Он меня постоянно тискал, целовал, на колени сажал. Любил в ванне мыть. Вероника умилялась: «Ах, как Коля девочку любит». Но мне потом, спустя годы, стало ясно, что папашка задумал. Лет в двенадцать он от меня отстал, в ванну не лез, но на колени еще сажал, обнимал, целовал. Затем притих. Сообразил – я повзрослела, лучше не рисковать. Мог ущипнуть за попу, типа: «Доча, ты зря эти джинсы купила». А я-то дура, я ничего плохого в голове не держала. Ну и год назад начался ад! Он меня удочерил, чтобы сексналожницу дома получить. Он любил казаться хорошим, провел людям в деревне газ. Народ на колени упал. «Благодетель!» Ха! В дневнике я прочитала правду, почему он так поступил. Трубы тянули в городок Марково. Рыть канавы должны были через деревеньку, к которой наш дом приписан. У людей, которые газ вели раньше, произошел скандал. Им короче и дешевле по поселку Манкин было трубы класть. Но сам населенный пункт они осчастливить газом не хотели: домов много, накладно им. Манкинцы узнали, что их огороды разворочают и ничего взамен не будет, такую бучу устроили! Газовики отступили. Руководил ими приятель Николая. Он папахену пожаловался на ситуацию. Николашка ему предложил: – Давай через мою деревню тяни. Там домов мало. Если не пожалеешь денег на взятку председателю сельсовета, то я ему тихо деньги передам и все улажу. Сумму в валюте он себе в карман положил, заявил, что хочет народу услугу оказать. И в результате доллары в кармане и статус благодетеля. Вот такой он, папа Коля, добрый с виду. А по сути хитрый гаденыш. Все. Скоро встретимся. Встречай меня в аэропорту, улетаю пятнадцатого октября в три утра. Чмоки. Экран погас. – Переписывалась Марта с Евгением Джек, фамилия такая интересная. Ему сорок лет, он художник, давно перебрался в США, обеспечен, известен. – Марта убила отца! – отмерла я. – Да, – согласился Димон, – Николай Петрович приставал к приемной дочери, хотел с ней куда-то улететь. То-то мне показалось странным, что данные Марты – пароль к сейфу! Ну, это он сглупил! И ты, Тань, оказалась права, в несгораемом шкафу не было пыли, потому что Марта унесла дневник. – Ее надо остановить! – воскликнула Дюдюня. Димон цокнул языком. – Поздно. Она улетела сегодня в три утра. Эпилог – Ура! – зааплодировала Рина. – Нам наконец-то удалось вставить в Роки свечку. Мы все герои! – Верю, – согласился Димон, – я себя именно таковым и ощущаю! – Мы заслужили чай с пирогом, – сказал Иван Никифорович. – А он на столе, – воскликнула Рина, – и чайник, и выпечка! Все быстро расселись и первые минут пять ели молча, потом Ирина Леонидовна спросила: – Значит, Марта убила отца? – Да, – мрачно подтвердил Коробков, – и очень ловко изобразила, что просто хотела, как обычно, ему сюрприз сделать. – И мы сначала поверили, – призналась я, – никаких свидетельств плохого отношения Марты к Николаю Петровичу не было. Вероника говорила, что девочка обожала отца, а тот платил ей любовью. И рассказывала, что дочь на каждый день рождения устраивала ему сюрпризы. Ника упомянула, что в последний год муж стал очень часто приглашать Марту к себе по вечерам. Каменев объяснял это душеспасительными беседами, которые он проводил с Мартой. Ни один человек в семье не мог и предположить, что он пристает к девушке, хочет с ней куда-то улететь. Но в процессе беседы с Мартой возникли вопросы. Первой удивилась Дюдюня. Ее насторожила нервная реакция Марты на сообщение, что мы беседовали с фирмой «Подарки-подаркисы-подарчонки». Девушка в негодовании воскликнула: – А тайна клиента?