– Джо, я слушаю. Что случилось? Тебе плохо? – Мне? Нет. Шон, ты дома? – Я в парке. В чем дело? – Шон, мальчик, я бы позвонил тебе на домашний, но городские линии, похоже, ушли в прошлое. Я хочу, чтобы кто-то был рядом с тобой. Шон застыл. – Говори. Повисла тишина, и Шону показалось, что Джо сейчас в самолете. Он пытался успокоить дыхание. – Шон, мне очень, очень жаль. Я только что говорил с Дэнни с виллы. Тело Тома вынесло течением из мидгардского ледника два дня назад… – Что? – Шон ясно слышал слова, но разум отказывался принимать их. – Опознание провели этим утром. Это точно он. Мне так жаль, Шон. Я хотел первым сказать тебе об этом. Парк исчез. Мир Шона сжался до голоса Кингсмита в трубке. – Из ледника? – Он чувствовал себя тупым и заторможенным. – Черт. Я знал, что не нужно говорить тебе по телефону, но как еще? Шон смотрел прямо перед собой как слепой. – Нет, порядок. Расскажи мне все. – Я не так уж много знаю. Произошел огромный отёл ледника почти перед самым срубом «Мидгард» – тогда и вынесло его тело. Какой-то круизный лайнер там проходил, и пассажиры все видели. Когда Дэнни вышел посмотреть, его отослала береговая охрана, там все оцепили как на месте преступления… – Преступления? – Шон овладел собой. – Не было никакого преступления. Это всем известно! – Он кричал, но ничего не мог с собой поделать. – Шон, мальчик, я пытаюсь все рассказать тебе, послушай меня, пожалуйста. Так это называют для протокола, когда хотят все выяснить. Конечно, преступления не было. Теперь: я знаю, что ты не появлялся там с некоторых пор, но «Мидгард» – это по-прежнему бизнес, могут поползти слухи, так что нужно представить все в нужном свете. – Можем мы быть уверены, что это Том? – На сто процентов. Там сразу это предположили, а потом, очевидно, сопоставили ДНК с кем-то из членов семьи. – Мне никто не сказал. Не позвонил. Говоришь, об этом известно уже два дня? – Полагаю, тебя было непросто найти в последнее время. Мы знали, что он мертв, но… это все же большой шок. – Кингсмит немного помолчал. – Шон? Он устремился подальше от людей, приближавшихся к нему, в сторону большой поляны, забыв о лошадях. – Да, мы знали. Он опустился на колени в красноватую от пыли траву. – Шон, – сказал Кингсмит мягче и тише, – пока тело не оплакано, души остаются в лимбе. Они не могут уйти дальше. Шон почувствовал, что пальцы его правой руки горят точно на морозе, и зажал их левой подмышкой. Он дрожал, но не от холода. – Дэнни должен был мне позвонить. – Я сам хотел сказать тебе. Я все узнал только потому, что позвонил ему по одному делу. – По какому? – Слушай, я тебя полностью понимаю, почему ты там не появлялся. Но тебе нужно многое доделать, а сейчас неподходящее время. Я рад, что тебе снова это интересно, но у тебя есть великолепная команда, которая заботится об этом, так что пока даже не волнуйся. – Я должен был помочь вытащить его. Я должен был находиться там. – Ты ничего не можешь поделать – все уже идет своим чередом. Ты не был ближайшим родственником, но я думаю, с тобой свяжутся, чтобы, наконец, провести похороны. И дознание, но это отдельная тема. – Дознание? – Слово казалось жутким. – Но мы знаем, что произошло, я уже все рассказал, мы это уже прошли. – Знаю, но так положено при возвращении тела домой. Что в Штатах, что в Великобритании – простая формальность. Я буду рядом с тобой, обещаю… Шон, ты слышишь меня? – Да. Над ним пульсировало серое небо. – Ты сейчас иди домой, к Мартине. У нее голова хорошо варит, она знает, что делать. Шон, скажи что-нибудь. – О чем ты говорил с Дэнни? Он услышал, как Кингсмит хохотнул. – Мальчик, ну ты и настырный. Но мне это нравится. Хорошо, mea culpa[4], я устроил ретрит[5], совсем маленький и в последнюю минуту, одолжение для друга. Я увидел брешь в графике, и он платит по высшей ставке. Но сейчас вряд ли время… – Я пока еще гендиректор. Все проходит через меня. – Ну, если ты можешь думать об этом в такой момент, тогда ты правильный человек для этой работы. Я все понял. Шон, ты сейчас потрясен, но я надеюсь, ты меня слышишь: тебе нужно поговорить с твоим другом в Осло, чтобы не позволять кораблям подходить к вилле «Мидгард» – это важно… Разговор оборвался – именно так Кингсмит обычно прощался, – и французский рэп снова затопил мозг Шона. Он сорвал наушники и понял, что сидит один на поляне Гайд-парка в красной пыли. Он дрожал, его лихорадило. Мартина была в душевой, когда вошел он, насквозь мокрый, словно из-под дождя. Он зашел под душ прямо в одежде и обнял ее. Она улыбнулась, закрыв глаза, а потом увидела его искаженное лицо. – О боже, что случилось? Что-нибудь с Рози? Он уперся головой в стену, по которой стекала вода. – Нашли Тома. – Всё! Иди сюда. Она обняла его, стоя с ним под горячим душем, и стала раздевать его. Выпихнув одежду из душевой, она обняла его и не отпускала, пока он не перестал дрожать, а потом выключила воду и помогла ему выйти и накинуть халат. Когда она надевала платье, он пошел на кухню. Она направилась за ним, смотрела, как он вынимает из холодильника водку и наливает щедрую порцию в стакан. – Не надо, – сказала она. – Давай лучше без этого. Он выпил, убрал бутылку. И рассказал ей во всех подробностях о звонке Кингсмита и о том, что знал, в том числе и о дознании. Мартина медленно кивнула. – Мне так жаль, милый. Но Джо абсолютно прав: теперь наконец все разрешилось, и если будет дознание, мы через это пройдем. Мне нужно продумать это. Прежде всего я составлю заявление от твоего имени, а потом у нас еще останется время. Шон слушал, глядя, как она расхаживает по гардеробной, собираясь на работу, и размышляет вслух. Джо был прав, голова у нее варила что надо, на нее можно было положиться, она знала, каким журналистам следует доверять, какие приглашения отменить, чтобы они могли побыть вдвоем и переварить все это… Ему бы хотелось, чтобы она разревелась. Чтобы больше переживала о Томе, а не о том, как взять ситуацию под контроль. Он слушал ее голос, тупо глядя на свою одежду в шкафу. Мартина отлично организовала свое пространство – всему хватало места, все было безупречно чистым и очаровательно подсвеченным, как в дорогом бутике. Она даже обустроила библиотечную секцию в холле для всех его книг о Северном полюсе. Она резко закрыла отделение со своими шарфами. – Что я делаю? – спросила она. – Одеваюсь на работу? Я остаюсь с тобой. – Нет, – возразил он, вставая. – Ты поезжай. Я буду в порядке. Он открыл глубокую секцию и вынул свою одежду для арктических путешествий, словно чужую, так давно он ее надевал. – Я собираюсь в «Мидгард». Заказал место на вечерний рейс. Мартина взяла его за руку. – Это безумие. У тебя шок. Взгляни на себя. Он взглянул. В зеркале стояла прекрасная молодая женщина, полуодетая, с темными влажными волосами, а рядом с ней пожилой человек, смотревший на него воспаленными опасными глазами. Шон отвернулся. – Джо устроил ретрит. Не сказав мне. Мартина нахмурилась: – Правда? Не следовало ему. – Просто меня там не было. Я все переложил на команду. – Нет. Ты передал им полномочия. Ты не можешь лично вести каждый из своих клубов, ты все устраиваешь, а потом доверяешь людям. Шон бросил, не глядя, одежду в сумку и застегнул ее. – Я всех подвожу.