…приходилось повышать дозу, но все равно я только и мог, что представлять, как ее убиваю. …и ты боишься, что убьешь меня? …да. Слишком много войны. Я нестабилен. Боится он не только этого. – Отдыхай, я посижу… Ну да, в кресле у огня, сражаясь с призраками и кошмарами. Так я его и оставлю наедине с собой. – Ложись в постель. Я сама погашу свечи. К счастью, Кайя не возражает. Я помогаю раздеться, говорю о чем-то неважном, глупом, кажется, об омеле и остролисте, песке, который попал в туфли. О том, что собаке нужен ошейник, а Йену – игрушки, те, что есть, красивы, но они чужие. Это же имеет значение, верно? Кайя молчит. Он забирается под одеяло, и ощущение такое, что готов накрыться с головой. От кого прячется, от меня или себя? Свечи гаснут одна за одной, и пламя в камине приседает, расползаясь по углям. Ковер скрадывает мои шаги, а медвежья шкура пробуждает память. Рыбы вот нет. …Кайя, что мне сделать, чтобы тебе стало легче? …просто будь рядом. Я уже рядом, настолько, насколько возможно. Устраиваюсь на его плече, кладу ладонь на грудь. Пусть кошмар уйдет, хотя бы на сегодня. Мое пожелание сбывается: темнота отступает. И не только на эту ночь. А спустя неделю нас с Йеном пытаются убить. …как мы оказались у той стены? Из-за Друга. Безалаберный черный щенок, который лаял на всех, но на своих чуть иначе. Он спал с Йеном в одной кровати и, если бы позволили, ел бы из одной тарелки. Вертелся под ногами, словно нарочно подставляя лапы и чересчур длинный хвост, чтобы завизжать трагически, рухнуть на спину и лежать, пока не будут принесены извинения, желательно съедобные. Простота собачьей хитрости. Друга выводили гулять в небольшой закрытый дворик. Три стены и арка, увитая плющом. Старый колодец, к счастью, слишком высокий, чтобы Йен забрался в него. Яблоня, на ветвях которой собирались скворцы, галдели, обсуждая нас, и Друг носился вокруг дерева, пытаясь спугнуть скворцов. Лаял. А Йен бегал уже за ним, повизгивая от восторга. Я присаживалась на край колодца, мне нравился этот дворик, его уединенность, тишина и само ощущение мира, которым я могла поделиться. Магнус устраивался у арки, заслоняя один проход и оставляя в поле зрения другой. Охрана держалась незаметно. Когда игра в догонялки надоедала, Магнус доставал разноцветные шарики и принимался жонглировать. Друг и Йен садились и смотрели. Два детеныша. И одна сволочь, которая решила, что будущее в очередной раз нуждается в корректировке. Меня там не должно было быть. Меня ждал чай в компании баронессы Гайяр и прочих весьма уважаемых и нужных в нынешних обстоятельствах дам. Как было отказаться? Я и не отказалась. Я просто решила немного опоздать. Дамы потерпят, а Йен… я поймала его, когда он пробегал мимо. Просто поймала. Не предчувствие, скорее душевный порыв, он засмеялся и попытался вывернуться из объятий. – Не отпущу… Помню, что Друг остановился у стены и зарычал. И Магнус дернулся на рык… а потом меня вдруг опрокинуло в колодец. Грохот. Камни, которые сыплются сверху. Отчетливый запах пороха. …Кайя! Второй взрыв был сильнее первого. Я только и успела, что увидеть, как трещина ползет по каменной стене и медленно, словно в застывшем времени, старая кладка отделяется от базальтовой подложки. Прижать Йена к себе, он пытался оттолкнуть меня, кричал от боли, но я сильнее. Прости, родной, так надо. Каменная лавина накрыла нас. Стало темно. Душно. И больно, к счастью, ненадолго. …изаизаиза… Стучит в висках. Зовут. Кто и когда? Зачем так громко? Не хочу. Пусть замолчат. Но зов бьется в голове, мешая возвратиться в тишину. Окончательно я очнулась от громкого детского плача. Надрывного. Долгого. До икоты. – Тише, Настюха… …Йен. Со мной Йен. Настя далеко. В безопасности. А Йен здесь, рядом и плачет. Значит, жив. И скоро нас вытащат… я помню взрыв. И падение. Темно. Снизу – камни впились в тело. Сверху давит и жарко, словно свинцовым одеялом накрыли. Значит, мы все еще в колодце, и… и все будет хорошо. …Иза… Это уже не крик – вой, в котором я с трудом узнаю собственное имя. – Все будет хорошо. – Язык не слушается, губы тоже. Голос что змеиное сипение. Тело болит, и даже не знаю, в какой его части сильнее. …Кайя… Тишина. Осторожная. Недоверчивая. Сколько он уже зовет? Долго, наверное… почему мы все еще здесь? …Иза, ты как? …мы в колодце… вытащи нас. Пожалуйста! Я сейчас сама разрыдаюсь. …знаю. Скоро. Сердце мое, только не шевелись. Все очень ненадежно. Умоляю, только не шевелись. …Йен плачет. Я пытаюсь левой рукой ощупать его. Голова цела. Шея. Плечи. Спина. А вот стоило прикоснуться к ноге, он завыл. …он, кажется, ногу сломал. …ничего. Нога – это пустяки. Главное, вы живы. Я вас вытащу, сердце мое. Я вытащу вас. А нога заживет. У нас хорошая регенерация. Ты говори со мной, пожалуйста. Не замолкай, ладно? Его страх горький. Но я буду говорить, потому что мне тоже страшно. Темно. Тесно. Больно. И я хочу выбраться. …нельзя. Потерпи. Понимаю. Терплю. Заставляю себя успокоиться. Повторяю вслух, для Йена, что все будет хорошо, что скоро за нами спустятся и… …Магнус? Остальные? …дядя жив. Взрыв был сильный, но он жив и выберется. А вот люди, к сожалению, погибли. …два взрыва. Кайя… они не Магнуса убить хотели. И не меня. Меня не должно было быть. Я пришла… просто пришла посмотреть. На то, как щенок и ребенок играют в догонялки. И сидят на траве, наблюдая за фокусами, в надежде, что однажды стеклянный шарик выскользнет из цепких пальцев Магнуса. Они бы его поделили. За что с ними так? …Иза, я теперь не связан рамками закона. И могу гораздо больше, чем прежде. …найди их. Я пытаюсь гладить рыдающего Йена, шепчу что-то нежное, бессмысленное, уговариваю потерпеть… уже недолго. Минутка и еще одна. Нас ведь вытащат. Его и меня. Вдвоем. Время тянется и тянется. Стены укрепляют раствором. И Йен затихает. Он устал плакать и только икает. Я же, чувствуя, как вздрагивает под рукой это крохотное тельце, молю всех богов, чтобы Йен остался жить. Помеха? Задача, требующая решения? Нет, это ребенок. Мой ребенок, которого я никому не позволю обидеть.