На губах кликуши выступила пена. Он трясся, но чудом почти удерживался на ногах. И безумный облик его странным образом уживался с человеческими понятиями о святости. – Я же прислал вам огонь, мор и глад! Кто-то взвыл и забился в судорогах. – …и внемлите вестникам, ибо имя мое – Война! С обезьяньей ловкостью – куда подевалась немощь – старик спрыгнул с помоста. Юго не ошибся, предположив, что двери храма будут открыты, а первую жертву принесут на ступенях. – Напоите мир кровью детей ваших. И тогда пребудет мне сил… В тот миг, когда девушка с перерезанным горлом все же затихла – крови достало, чтобы омыть ступени храма, – выглянуло солнце. Что ж, у Кайя Дохерти появилась еще одна проблема. Трудно быть богом. Паренька Юго заприметил еще в толпе. Тот слушал, но не так, как остальные, без восторга, хмуро, сосредоточенно. К храму потянулся и внутрь бы заглянул, но новоявленный жрец Войны возвестил, что в жилище бога нет места людям. Паренек присел у ступенек и, сунув пальцы в кровь, зашептал что-то. Молился? Если и да, то эта молитва отличалась от того совокупного воя, которым люди приветствовали солнце. И Юго подобрался ближе. – О чем просишь? – шепотом спросил он. А горло девчонке перерезали профессионально, одним движением, и так, что сам жрец почти не замарался в крови. Где ж это он наловчился так? Ну да Дохерти разберется. Юго подумалось, что рыжему оно в радость будет. – Не твое дело. Взгляд у парнишки злой. Волчий. Хороший взгляд. – Если чего хочешь делать, сам делай, а не богов проси. А мальчонка тощий до синевы. И покачивается от слабости. – Идем, – велел Юго и взял случайного знакомца за руку, так взял, что рука онемела. – Враги есть? – Есть. Не заорал. Не попытался вырваться, так, дернулся и, поняв, что не выйдет, притворился сдавшимся. Но именно что притворился. Сердце выдает. Дыхание. И губы поджатые упрямо. Думает, что рука отойдет и уж тогда-то… – Убить задумал? – Задумал, – согласился мальчишка. – Но боишься, что не выйдет? – Они сильнее. И с охраной. Благоразумие – тоже хорошее качество. Чем дальше, тем больше мальчишка Юго нравился. – Я тебе помогу. Не поверил. – Покажу, что умею. И ты подумаешь, хочешь ли научиться этому. В глазах – недоверие и интерес. Кажется, парнишка готов на сделку. – А если я откажусь? – Я тебя отпущу. – Врешь, – с уверенностью ответил он. И чутье имеется. Все-таки удачный сегодня день… – Вру. Но если сунешься сам, тебя точно убьют. Сколько тебе лет? – Восемь. Выглядел ученик – а Юго уже решил, что станет учить этого мальчишку, – моложе своих лет, что было плюсом. Минусом – его тело придется разрабатывать, что вряд ли ученику понравится, но… кто и когда спрашивал, чего хотят ученики? – Если ты их убьешь, то… клянусь честью рода, что буду учиться всему, чему ты сочтешь нужным меня научить, – произнес мальчишка, глядя в глаза. – Я, Сэйл Кайнар, и телом, и разумом, и душой буду принадлежать тебе до тех пор, пока ты сам не освободишь меня от этой клятвы. Мальчик в ближайшем рассмотрении оказался девочкой. Впрочем, это никак не сказывалось на планах Юго. Список ее был небольшим, а время свободное имелось. – Запомни. – К первому из списка Юго девчонку не допустил. Ей, впрочем, и роли зрителя хватило. Она бледнела, но не отворачивалась, не затыкала уши, а лишь крепче сжимала в кулачке перстень с родовым гербом. – Никогда не позволяй эмоциям взять верх над разумом. Используй их. Ты должна управлять своей ненавистью, а не наоборот… И тело ее было не таким закостеневшим, как Юго опасался. Благородную леди учили танцам. Что ж, той, кем она станет, пригодится и это умение. Все умения в той или иной степени полезны. Глава 19 Возвращение домой Каждый человек на чем-нибудь да помешан. Наблюдение опытного психиатра Я не видела войну. Я видела дорогу. Осень. Пелена дождя. И мокрая грива лошади. Хлюпает грязь под копытами, и, захлебнувшись в потоках воды, смолкают волынки. Впрочем, ненадолго. К полудню прояснится, и, если повезет, покажется солнце, озябшее, блеклое. Света немного. Тепла еще меньше. И клены роняют на дорогу остатки ржавой листвы. Березы давно облетели, укрывая седую траву… Я видела зыбкое серебро рек и сожженные мосты, которые восстанавливались быстро и деловито. Или не восстанавливались, и тогда гусеница войска вязла на переправах. Вода вскипала под копытами, колесами, ногами… Я видела ночные костры отражением звездного неба. И купола шатров, которые возникали быстро, словно грибы после дождя, благо, дожди шли регулярно. Я видела палатки, повозки, людей, лошадей… сколько их было? Кайя мог бы сказать точно. Здесь он снова другой, собранный и деловитый, холодный даже, сосредоточенный на том, чтобы удержать войско вместе. А я ничем не могу помочь. Пожалуй, самая лучшая помощь в данном случае – не мешать, что я и стараюсь делать. – Основная проблема – это отсутствие единой структуры. – Кайя спит от силы пару часов в сутки, говорит, что пока ему достаточно, а потом – отдохнет. Верю. Не лезу с неуместной сейчас заботой. И, пожалуй, понимаю, почему женщинам не место на войне: отвлекают. Ему и так приходится постоянно отвлекаться, убеждаясь, что я не замерзла, не промокла, не простыла, не устала… тысяча и одно «не», которые задерживают всех. – Есть люди, которые подчиняются напрямую мне… Дни становятся короче, и Кайя смиряется с необходимостью продолжать путь в сумерках. Еще неделя или две, и поутру появится лед. – …вернее, любой, кому я отдам приказ, его исполнит. Но только мой. Люди Гайяра будут долго думать, следует ли слушать Деграса. Мои способны проигнорировать приказы обоих, равно как любые иные… Вассал моего вассала – не мой вассал. И каждый рыцарь – главнокомандующий для своей свиты, сколь бы крохотной она ни была. Что уж говорить о тех, кто собственную армию имеет? Но войско движется. По дороге. По грязи. По дождю. От города к городу…