Оливии пришлось громко кашлянуть сначала раз, потом другой, в надежде привлечь к себе внимание, и вскоре из-за ширмы вынырнула голова Айви, вся в мелких желтоватых кудряшках. Выглядела девушка не слишком довольной, и лимонад налила небрежно, наспех, торопясь вернуться к своим таинственным занятиям. Оливия, держа в руках мокрый и липкий стакан, пробиралась через толпу, когда её окликнула Присцилла Понглтон. – Мисс Адамсон, как хорошо, что я вас встретила! Не могли бы вы меня выручить? Побудьте немного в моей палатке, пока я ищу Бернадетту. Она должна была прийти ещё три четверти часа назад, но её всё нет и нет. По всей видимости, водоворот веселья захватил её целиком, – и мягкая улыбка тронула губы Присциллы, когда она иронично подняла глаза к небу. – Я собиралась попросить Викторию, но её нет в чайной палатке, а в шатре с галантереей уже собралась толпа. Пообещав ей помощь, Оливия торопливо отнесла холодное питьё леди Элспет и вручила ей стакан, предварительно обтерев его найденным в кармане брюк платком. Пожилая дама сделала пару глотков и отставила его в сторону. – Не припомню такой жары со времён моей юности, – сообщила она. – Солнце так и печёт. Ну просто настоящие тропики, а не Йоркшир в июне. – Я думала, в тени вам станет лучше, – участливо проговорила Оливия. – Может быть, мне проводить вас в дом? – Вздор! Я, мисс Адамсон, много сил вложила в организацию праздника и собираюсь получить причитающееся мне удовольствие. К тому же сюда приехала одна моя старинная знакомая, которая мне кое-чем обязана. Когда-то я, можно сказать, изменила ее судьбу. Мы с ней собирались выпить чаю и всласть поболтать. И вам нечего сидеть тут со мной, старой калошей. Завтра вы покинете Мэдлингтон, а сегодня должны сполна насладиться всем, что поместье может вам предложить. Лично я намереваюсь заняться именно этим. В подтверждение своих слов леди Элспет осушила стакан с лимонадом, неловко поправила шляпку, отчего та приобрела залихватский залом и стала похожа на треуголку пирата, и решительно отправилась в самую гущу толпы, не слушая более никаких увещеваний. Оливия пожала плечами и пошла в противоположную сторону, торопясь на помощь Присцилле. На душе у неё скребли кошки. Всеобщее веселье – кружащиеся в танце пары, ритмичные звуки оркестра, хохочущие дети и азартные выкрики разгорячённых выпивкой мужчин, – всё происходящее не только не находило отклика в её душе, но и, наоборот, служило причиной разгорающейся обиды и острого ощущения одиночества. Оливия знала, предвидела, что момент, когда их с братом пути разойдутся, неминуемо когда-то настанет, но не ожидала, что это случится так скоро. Его готовность последовать за ничем не примечательной мисс Имоджен Прайс и разъезжать по стране с бродячей труппой фокусников и комедиантов и поразила Оливию, и испугала. Слишком много в этом было от их матери, которую оба так и не смогли простить, и слишком это было похоже на безрадостное детство близнецов, воспоминания о котором оба стремились изгнать из своей памяти. Когда Оливия – с горечью в душе и неразберихой в мыслях – вошла в палатку с галантереей, то с трудом смогла протиснуться к прилавку. Торговля шла бойко – кухонные прихватки, салфетки, саше и игольницы, вышитые подголовники для кресел и воротнички, вязаные кошельки, сумки, пояса и всяческие безделушки, – всё это, будучи предложено по умеренным ценам, имело успех, особенно у приезжих. Присцилла, заметив Оливию, впустила её за прилавок, передала ключ от жестяной коробки с выручкой и сразу отправилась на поиски Бернадетты, пообещав вернуться как можно быстрее. Уже через полчаса в шатре стало нечем дышать. Женщины теснились у прилавка и, казалось, готовы были скупить всё, что там было. Оливия не успевала отвечать на вопросы, показывать товар, упаковывать покупки и отсчитывать сдачу. Со всех сторон требовали её внимания, повелительно окликали, просили показать одно, развернуть другое или обернуть дополнительным слоем бумаги третье. Когда Присцилла вернулась в шатёр, Оливия обрадовалась ей, как никому в своей жизни. К этому времени она совершенно выдохлась и успела повздорить с невероятно докучливой покупательницей из Лидса, настаивавшей на своём праве получить за одну стоимость два кухонных полотенца вместо одного, а также ввязаться в спор с матерью обширного семейства, уверенной, что ей недосдали шесть пенсов. – Бернадетту я не нашла, – отрывисто бросила Присцилла, возвращаясь за прилавок и поправляя растрепавшиеся волосы, – её нигде нет. – В палатке Виктории тоже пусто. Ни леди Элспет, ни Финча. Всех как ветром сдуло. Я уж думала попросить Анну прийти к нам на помощь, но и её тоже нигде нет. Так что, мисс Адамсон, придётся вам побыть со мной ещё немного, – заключила она и уже громче воскликнула, обращаясь к фермерше, подозрительно ощупывающей тонкое полотно: – Отличный выбор! Эта скатерть для воскресного обеда послужит ещё вашей дочери, не сомневайтесь! И не забывайте – девять пенсов с каждого шиллинга пойдут на благоустройство детского приюта. Как только вернулась Присцилла, паника Оливии улеглась. Вместо хаоса наступил порядок, покупательницы перестали протискиваться к прилавку без очереди, вызывая этим массу споров между собой, и, повинуясь доброжелательным приказам Присциллы, выстроились в стройную шеренгу, но Оливия уже не могла себя унять. «Завтра же уеду», – мстительно думала она, отмеряя ярды шершавой тесьмы для жизнерадостной леди в шляпке с восковыми вишнями, оплывшими от жары. – «Пусть Филипп развлекает мисс Прайс, пусть крутится перед ней как цирковая собачка – мне всё равно. Пусть хоть выступает с варьете, показывая фокусы в пивных – я и слова ему не скажу. Утром попрощаюсь с леди Элспет и сразу же уеду в Лондон!» Однако она ещё не знала, что ни попрощаться с хозяйкой Мэдлингтона, ни уехать в Лондон в ближайшие дни ей не удастся, потому как в это самое время леди Элспет испустила дух в фамильной часовне Понглтонов, лёжа навзничь на каменном полу, таком ледяном, будто под ним текла подземная река, несущая свои воды к последнему берегу всех смертных. Глава десятая, в которой инспектор Грумс нисколько не старается быть любезным, а Оливия становится жертвой жестокого розыгрыша Худощавый, весь какой-то изломанный инспектор в мятом костюме, прибывший в Мэдлингтон, не производил впечатления джентльмена. Речь его изобиловала простонародными интонациями, движения были резкими, дёргаными. Тёмные глаза смотрели скучающе, и вообще всем своим видом Гордон Грумс давал понять, что у него найдутся дела поважнее, чем угождать родственникам покойного лорда Артура Понглтона и лить воду на мельницу их тщеславия. Ни Джордж, ни Виктория не смогли сломить его упрямого сопротивления и заставить принимать во внимание их общественное положение, и это вызвало у Оливии невольное восхищение стойкостью полицейского. Предварительный допрос проходил в гостиной, и роскошное убранство комнаты заставило инспектора поморщиться. – Итак, кто обнаружил тело первым? – отрывисто спросил он. – Не тело, а мою покойную свекровь, леди Элспет Понглтон, вдову седьмого лорда Артура Понглтона, – поправила его Виктория. – Так это вы обнаружили тело? – Грумс резко повернулся к ней. – Нет, леди Элспет обнаружил мой супруг. – Тогда почему вы отвлекаете меня? – тон Грумса едва ли можно было назвать учтивым. – Мистер Понглтон, это вы обнаружили… – Да, я. Я нашёл её в часовне. – Она была мертва? Что вы сделали, чтобы убедиться в этом? – Н-н-ничего, – растерялся Джордж. – А что я должен был сделать? – Например, проверить, дышит ли она, – миролюбиво посоветовал Грумс, усевшись поудобнее. – Бывают случаи, когда человек ещё жив, хотя и выглядит не лучшим образом, и если ему оказать медицинскую помощь, то он способен прийти в себя. – Не думаю, что это был тот случай, – протянул Джордж, неуверенно глядя на Викторию. – Она лежала на спине, и её лицо… И вся поза… – Инспектор Грумс! – Виктория была возмущена. – Мой муж только что потерял мать. Вы уверены, что достаточно щадите его чувства такими вопросами? – А я прибыл сюда, миссис Понглтон, совершенно не затем, чтобы щадить чьи-либо чувства, – инспектор говорил тихо, уважительно, но в тоне его чувствовалась издёвка. – Мой долг – убедиться, что смерть наступила в результате естественных причин и не требует дополнительного расследования с привлечением полиции. Конечно, будет ещё дознание, но, думаю, я догадываюсь, что укажет в заключении коронер. Он встал и без единого слова вышел из гостиной, оставив всех, кто там был, в состоянии лёгкого недоумения. – Я полагаю, Джордж, что тебе следует сообщить о положении дел в йоркширской полиции своим друзьям в Скотленд-Ярде, – выразила мнение Виктория, подходя к мужу. – В полиции – даже в глубинке! – не место неотёсанным грубиянам. Подумать только: если инспектор разговаривает в подобном тоне с нами, то как же он ведёт себя с остальными людьми?! Вся семья собралась в гостиной сразу, как только стало известно о случившемся. Недоставало лишь Седрика, которого не смогли отыскать, и Бернадетты. Оливия и Оскар Финч тоже были здесь, но сидели чуть поодаль от остальных, не глядя друг на друга. Сейчас, после того, как стало известно о смерти леди Элспет, и мелодия, что без устали наигрывал оркестр, и гомон людской толпы, предающейся веселью, казались дикостью, и Финч, с молчаливого одобрения остальных, наглухо закрыл оба окна. В гостиной сразу стало тихо и в наступившей тишине все услышали звуки мелких и торопливых шагов инспектора. – В кухне никого нет, – в той же отрывистой телеграфной манере сообщил он, с недовольством оглядывая сварливовсех в комнате. – Здесь что, обходятся без слуг? – Кроме кухарки, из прислуги в Мэдлингтоне только горничная и дворецкий, – в тон ему ответила Виктория. – Кухарка в детской, с детьми, а остальных отпустили на праздник. Вы можете отдать своим людям приказ отыскать их, инспектор Грумс. – Могу, – кивнул полицейский, но вместо этого раскрыл порядком замусоленную записную книжку и развязно уселся на подлокотник кресла. – Однако сначала я предпочту задать вопросы близким покойной. Грумс зацарапал по плотной бумаге острым грифелем карандаша, лицо его по-прежнему хранило скучающее выражение, и Оливия вдруг вспомнила инспектора Оливера из Грейт-Бьюли[9], чьи учтивые манеры и выдержка являли собой бросающийся в глаза контраст с грубым йоркширским полицейским. – Начнём с вас, мистер Понглтон, – Грумс направил кончик карандаша на Джорджа. – В какое время вы обнаружили тело? Виктория хотела было снова возмутиться, но инспектор не удостоил её и взглядом. – Без четверти четыре часа пополудни, – послушно ответил Джордж. – Как это произошло? Почему именно вы обнаружили тело? – Я проходил мимо часовни и заметил, что дверь была распахнута настежь. – Почему вас это насторожило? Вероятно, в такой жаркий день прохлада каменной часовни представляется довольно заманчивой для того, чтобы немного освежиться. Инспектор Грумс, произнося эти слова, не сводил с допрашиваемого пристального взгляда, и Джордж, растерянно моргая, обернулся к жене. – Фамильная часовня Понглтонов, инспектор, давно не используется по назначению, – холодно пояснила Виктория. – Она стоит запертой уже много лет, и, уверяю вас, леди Элспет и в голову бы не пришло отправиться туда в поисках прохлады. – Ну, этого вы наверняка знать не можете, – отмахнулся Грумс и снова уставился на Джорджа. – И что было потом? После того как вы обнаружили тело? – Я сразу же прошёл в дом и позвонил в полицейское отделение. – Вы не пытались перенести тело в дом? Или позвать кого-нибудь на помощь? – Н-н-нет, моей первой мыслью было вызвать полицию, – Джордж промокнул лоб платком. – Ну, хорошо, – инспектор сделал несколько записей и нацелил остриё карандаша на Викторию: – А вы, миссис Понглтон, от кого узнали о случившемся? И где находились в этот момент? – Я разливала чай в чайной палатке. Новость разлетелась быстро, и как только я услышала о несчастье, то сразу отправилась в дом. – Вы не заходили по пути в часовню? Не делали попыток увидеть тело? – Нет, инспектор. Я тотчас отправилась к мужу, чтобы поддержать его. – Ну, разумеется, – покивал Грумс, не глядя на Викторию. – Как узнали о случившемся остальные? Присцилла, сидевшая чуть в отдалении и державшая на коленях жестяной ящик с выручкой, после незначительной паузы ответила: – Мы с мисс Адамсон узнали новость от мистера Финча. Он зашёл к нам в палатку с галантереей и сообщил, что в часовне кому-то стало плохо. – Я лишь передал то, что услышал в толпе, – зачем-то принялся оправдываться Оскар Финч. – Подробностей я не знал, лишь сказал, что, по слухам, в часовне что-то произошло. После я отправился в дом, где встретил мистера Понглтона, и тогда уже узнал о случившемся. К этому времени Финч успел переодеться в чистую одежду и сейчас ничем не напоминал того бесшабашного и весёлого молодого человека, что с азартом предавался деревенским увеселениям. Вместе со светлым шевиотовым костюмом, лиловым шейным платком и начищенными туфлями к нему вернулась и прежняя манерность. – Какое отношение вы имеете к семье Понглтонов? Вы служите в поместье управляющим? Шофёром? Подобное предположение возмутило Финча. – Я друг леди Элспет и получил от неё приглашение провести в Мэдлингтоне свой отпуск, – ледяным тоном ответил он.