— Джейс, — прошептала она во тьму. Его горячий рот накрыл ее грудь, и Мэдди почти закричала. Кусая губы, она запустила руки в его волосы, выгибая спину, пока его язык кружил вокруг и дразнил сосок. Отстранившись, Джейс поднялся, чтобы снять рубашку. Она тоже поднялась, помогая ему, стараясь быстрее расстегнуть пуговицы. Мэдди выпростала рубашку из его брюк, и он отбросил ее в сторону. Она не могла отвести взгляда от его груди. Руки сами потянулись к нему, и он вздохнул. Каждое движение ее рук по его теплой плоти, по завиткам волос у сосков, разжигало ее пыл. Ее прикосновение мучило и его. Мэдди ощутила напряжение в его позе, увидела желание на красивом лице. Опустив глаза, она расстегнула ему брюки. Через несколько мгновений Джейс был обнажен и снова опрокинул ее на спину. Ее плоть горела, прикосновение его тела опаляло жаром. Он осыпал горячими поцелуями ее шею и подбородок. Внутри Мэдди все сжалось в тугой узел. Голова ее моталась из стороны в сторону, ей хотелось чего-то большего — она не знала, чего, но ждала. Жар между бедер усилился, и она раздвинула ноги. Джейс сдвинулся между ее бедер, разводя их сильнее. Его твердость давила на нее, возбуждая ощущения, которые были слишком хороши, чтобы быть реальными. Она подалась навстречу, бедра дернулись. Джейс толкнулся внутрь, и Мэдди ахнула, испуганная болью. Выругавшись, он отстранился. Сделал вдох, словно борясь за контроль. Тепло его дыхания коснулось щеки Мэдди, когда быстро поцеловал ее в висок. Нежный жест, бережное касание губ помогли ослабить напряжение, и боль начала утихать. Она провела руками по его спине, по твердым ягодицам, убеждая идти до конца. Кусая губу, она ждала, зная, что будет больно. Джейс снова двинулся вперед. Медленно. Так медленно, что дискомфорт был почти неощутим. Двигаясь мягко, он все глубже и глубже погружался в ее лоно, пока боль не исчезла, и удовольствие не вернулось обратно. Мэдди крепко обхватила Джейса ногами. Он замер, глядя ей в глаза. Его напряженное выражение лица смягчилось, взгляд наполнился облегчением. Он поцеловал ее: глубокий, долгий поцелуй, прогнавший последние сомнения и лишивший ее остатков благоразумия. Его бедра задвигались. Мэдди застонала, выгибаясь навстречу каждому толчку, стремясь ослабить невыносимое напряжение. Ее тело растворилось в чудесном хаосе. Его мягкие губы на шее, его горячее дыхание у уха, жесткая плоть, скользящая в нее и из нее. Он приподнял ее бедра, толкаясь глубже, и Мэдди накрыла волна удовольствия, подхватила и понесла за собой. Сжимая его плечи, она дрожала, задыхаясь, пока ощущения накатывали на нее снова и снова. Со стоном, Джейс вышел из нее, его тело содрогнулось от его собственного экстаза. Лихорадочно целуя ее лицо, он тяжело дышал. Тепло его освобождения на ее бедре напомнило ей о риске, который она едва не упустила из виду. Мэдди знала достаточно о таких вещах, чтобы знать, что это необходимо, чтобы избежать беременности. Ее мимолетные сомнения угасли. Джейс был предусмотрителен. Прошло несколько долгих мгновений. Они лежали на постели, их обнаженные тела переплетались. Прижимаясь щекой к шее Джейса, Мэдди закрыла затуманенные удовольствием глаза, вдыхая его запах. Ощущая этот момент. А потом она услышала. Поднимаясь сквозь дымку блаженства, перекрывая стучащий в ушах пульс, ее посетила четкая и простая мысль… Она любила его. * * * Джейс прижал Мэдди к груди. Поглаживая ее шелковистые волосы, он смотрел в потолок, его сердце стучало, мысли вихрем носились в голове. Несмотря на эйфорию, он чувствовал, что воспользовался ситуацией. Воспользовался Мэдди. — Не сожалей, Джейс, — сказала она, словно читая его мысли. Сдвинувшись в сторону, Мэдди приподнялась на локте. Ее пальцы прошлись по волосам на его груди, и его дыхание сбилось. — Я не смогу этого вынести. Ее честность не переставала удивлять его. Она не переставала удивлять его. Он убрал волосы с ее красивого лица. — Ты не сделал ничего неэтичного. Мы не доктор и пациент. Хотя это было правдой, у него были проблемы с определением того, чем именно они были друг для друга. Он лишил ее девственности, Святой Боже. Лишил того, что должно было достаться другому. Почему он чувствует удовлетворение? Несмотря на смятение, Джейс был уверен в одном. — Я ни о чем не жалею, — тихо сказал он. — Но вот ты… — Ты не взял ничего, что я не хотела бы дать. Я все равно никогда не выйду замуж. — Ты не знаешь этого наверняка. Однажды… — Нет, — она решительно покачала головой. — Повторю то, что ты сказал утром. Брак не для меня. Мэдди коснулась его лица, проследив пальцем линию челюсти. — Успокойся, Джейс, пожалуйста. Я не жду от тебя ничего, кроме того, что ты обещал сделать. Помочь этим людям снова принять меня, — она улыбнулась. — Спасибо за сегодня, кстати, — сказала она, игриво подталкивая его плечом. Он тоже улыбнулся. — Спасибо за сегодняшний вечер. Мэдди рассмеялась, когда он поцеловал ее в висок. — Ты — хороший друг, — сказала она. — И я хочу, чтобы ты знал, что независимо от того, что случится на свадьбе Амелии, независимо от исхода нашей уловки, успеха или неудачи, я буду помнить твою доброту — и эту ночь — всю жизнь. Слова коснулись тайного места глубоко в его сердце, и оно откликнулось словами, которые он не смог произнести вслух. И я тоже. Глава 17 Джейс отвез Мэдди домой, а сам поехал обратно в город. Лунный свет обеспечивал отличную видимость на дороге, но Джейс слишком отвлекался на другие мысли, чтобы это оценить. Уже было больше десяти вечера, и Джейс надеялся, что Мэдди была права насчет намерения ее дедушки уйти спать пораньше. Мысль о том, что Мэдди придется столкнуться с бравым стариком, заставила Джейса ощутить вину. Но даже мыслей о нежелательной встрече мистера Саттера с внучкой было недостаточно, чтобы оторвать Джейса от воспоминаний о случившемся. Чем больше он пытался сосредоточиться на дороге, тем чаще его мысли возвращались к ощущению ее шелковистой кожи под пальцами, тяжести ее бедер, обнимающих его за талию, теплу ее влажного лона… Он никогда не проводил такой ночи с женщиной — никогда не чувствовал ни с кем такой связи. Физически он желал ее, но интеллект и честность Мэдди притягивали его сильнее. Именно это последнее открытие удивило его больше всего. Каждый момент с ней пробивал еще одну брешь в его броне, изменял его, превращая в того, кем он не был. Он уже не так боялся, что станет подобием отца, и ему хотелось познать жизнь за пределами рабочего офиса. Джейс доверился ей сегодня, рассказал ей то, что никогда и никому не говорил. Вещи, которые он едва признавал даже сам перед собой. Она вызвала в нем эмоции, которые он уже давно похоронил в своем прошлом и в своей работе. Эмоции, которые он не позволял себе чувствовать, не говоря уже о том, чтобы высказать вслух. И как ни странно, говоря об этом, он почувствовал настоящее облегчение. Освобождение. Пытаясь принять это тревожное осознание, Джейс переключился на цель своей поездки. Он ехал к Хоглам, чтобы проверить самочувствие Даниэля. Джейс все еще был возмущен воспоминанием о вспышке Даниэля на пикнике, но спрятал свой гнев, сосредоточившись на врачебном долге. Багги остановилось у дома Хоглов. Огни на крыльце светились, дом был хорошо освещен. На мгновение Джейс испугался, что Даниэлю стало хуже. Он постучал в дверь. Не говоря ни слова, Гертруда провела его через тихий холл в гостиную, где Даниэль сидел на диване рядом со своим дядей-пастором. Долли сидела напротив них. Мрачные выражения лиц сказали Джейсу, что он прервал серьезное обсуждение. Из соседней комнаты появился Мэттью Вебстер, остановившись при виде Джейса, но потом, продолжив движение к Долли, которой он принес плед. — Уже поздно, так что я проверю состояние Даниэля и поеду, — сказал Джейс. Даниэль молчал во время краткого осмотра, только кивая и качая головой, чтобы ответить на вопросы. Под взглядами всей семьи Джейс закончил обследование. Он был доволен. У Даниэля не было никаких последствий, даже головной боли. — Ты хорошо восстанавливаешься, — сказал Джейс. — Завтра я приду снова. Сообщите мне, если что-то изменится, — Джейс кивнул остальным. — Спокойной ночи. Он закрыл медицинскую сумку и повернулся к двери. — Одну минуту, пожалуйста, доктор, — позвал пастор Хогл. Джейс остановился, чувствуя, как леденеет от предчувствия кровь. Пастор поднялся, сложив руки на груди. — Незадолго до вашего прибытия мы обсуждали несчастный случай с моим племянником. — Ему повезло. Сотрясение могло быть и хуже. — Даниэль сказал нам, что пока эта женщина — ваша невеста — стояла на коленях рядом с ним, он испытал что-то странное. — Странное? — Джейс взглянул на Даниэля, и тот трусливо отвел глаза. — Она что-то с ним сделала, — заявила Гертруда, наклоняясь вперед. — Я этого не говорил, Герт, — рыкнул Даниэль. Гертруда опустилась на диван рядом с Долли. — А что именно ты сказал, Даниэль? — Джейс нахмурился, переступив с ноги на ногу. — Что ты сказал о женщине, которая поспешила тебе на помощь? О женщине, которая держала лед у твоей головы, что значительно уменьшило отек, и, следовательно, тяжесть травмы? — Она стояла на коленях, применяя лед, — начал объяснять пастор Хогл. — И она использовала свою перчатку, не так ли? Он подошел ближе. — Я слышал истории о самопровозглашенных якобы целителях и практиках колдовства и о том, как они используют личные вещи, чтобы… Джейс недоверчиво моргнул. — Вы предполагаете, что мисс Саттер наложила на него проклятие? — он засмеялся бы, если бы не был так зол. Пульс, стучащий в висках, грозил вспышкой ярости. — Что она сделала хуже, когда на деле ее быстрая реакция, возможно, спасла ему жизнь? Пастор Хогл поджал губы, обдумывая ответ.