– Позовите ее. – Одну минуту. Не прошло и половины минуты, как Янтуш ответила: – Слушаю, герр оберштурмбаннфюрер. – Здравствуй, Инга. – Здравствуйте. Радистка говорила с ним на «вы» для дежурной медсестры. – Когда у тебя заканчивается смена? – В 19.00, если не поступит тяжелый больной, которому необходима срочная операция. – Понял. В 19.10 я буду ждать тебя в переулке у госпиталя. На машине. – Хорошо, я все сделаю, как вы сказали, герр оберштурмбаннфюрер. И вновь эти слова были больше адресованы дежурной медсестре, внимательно слушавшей их разговор. – Вот и прекрасно. До вечера. Подумав, Ремезов набрал номер начальника гестапо. Тот ответил сразу же: – Гауптштурмфюрер Кесгер. – Приветствую. Рейтель. – О, Марк! Каким судьбами? – Да вот решил позвонить. Как насчет обеда? Рядом с твоим заведением есть приличное кафе «Зельта». Как-то мы там обедали. – Помню. Что ж, хорошо, давай пообедаем. Ты сейчас где? – В центре. – Подъезжай прямо к кафе. – Хорошо, Болдер. Кафе действительно было уютное, в старом стиле, чем-то похожее на немецкое. Офицеры устроились за столом у окна. Тут же подлетел официант. В «Зельте» хорошо знали Кесгера и то, какую структуру он возглавляет. Мало кто хотел бы оказаться в подвалах гестапо. Кесгер, проигнорировав меню, бросил латышу-официанту: – Все самое лучшее. – Да, господин Кесгер. А что будете пить? Начальник гестапо взглянул на Рейтеля: – Что, Марк? – Мне нельзя, Болдер. – Только не говори, что ты за рулем. – Да нет, это не причина, просто еще много работы на сегодня. – Ну да, у тебя же начальство из Берлина. – Начальство как раз улетает, но заданий оно надавало мне – за неделю не разгребешь. – Это оно любит. Мой шеф, штандартенфюрер Ольхен тоже иногда загружает нас совершенно бесполезной работой. – Ты прав. Блюда принесли два официанта. Начальник гестапо заказал себе красное вино. После обеда заказали по чашке кофе. В этом заведении готовили на удивление хороший кофе. Рейтель положил на стол пачку немецких сигарет. Кесгер улыбнулся и предложил американские: – Эти, Марк, гораздо лучше. – Где ты их взял, если не секрет? – Какой секрет? Товарищ, что направлялся на Восточный фронт, привез из Швейцарии. Оберштурмбаннфюрер удивился: – Из Швейцарии и на Восточный фронт? – Не на передовую, его задача – противодействие партизанам. – Ясно. А ты не боишься, что тебе достанется за то, что ты куришь сигареты врага? Кесгер рассмеялся: – От кого достанется, Марк? – А, ну да, ты же вполне самостоятельный. – Ну не совсем, только другим в свои дела лезть не даю, как и в личную жизнь. – Много желающих? – Могло бы быть и поменьше. Закурили американские сигареты. – Да, – оценил Рейтель, – приятный табак. И почему наши не закупают такой? – Фюрер проводит политику экономической независимости. – Ну не сам фюрер. – Давай не будем об этом. Значит, делами тебя загрузили, Марк? – Да. А что? – Я подумал, неплохо было бы провести вечер в ресторане «Бирхаус», там и баварское пиво подают, и колбаски. – А как наш общий друг из СД? Ты не хочешь и его пригласить? Под их «общим другом» подразумевался штурмбаннфюрер Липнер. – Не получится, у него тоже много работы. Сегодня прибыл эшелон с радиотехнической ротой. В Риге будет развернут пункт слежения за работой вражеских радиостанций и их пеленгации. Рига стала важным стратегическим центром рейха. Эта весть была не самая приятная. Такая техника напрямую угрожала радистке, да и ему самому, но Рейтель ответил: – Давно пора, а то данных здесь собрать можно много, а работать против вражеских разведок без специального оборудования сложно. – Ну, скажем, и от прибывающей роты особого результата ожидать не стоит. Гантер жаловался, что присылают старые машины. Они перехватывают радиосигналы, но запеленговать место работы передатчика могут, если только находятся рядом, в том же районе или на той же улице. – Для чего же присылают старые? – Это временное явление. Позже мы получим более современную технику. Хотя она может и не понадобиться. Уверен, что совсем скоро доблестные войска рейха возьмут Сталинград и перейдут в наступление на Кавказе. Москва будет отрезана от юга и нефти. Русские долго не продержатся. То, что нам не удалось в 41-м, удастся сейчас. И тогда у нас появятся другие заботы. Рейтель проговорил: