– Да, сэр. – Хорошо. Позвоните ей и скажите, чтобы встретила меня у подъезда через… – он взглянул на проплывавшие мимо серые здания, желтый свет в окнах, – пару минут. …Она ждала его, смотрела, как он пытается припарковать разъездную машину Отдела криминальных расследований. Стараясь выглядеть так, будто не очень спешил, Логан вышел из машины, кое-как припарковав ее у бордюра, и застегнул пальто на все пуговицы, пытаясь защититься от холодного дождя. Семейный психолог приготовилась значительно лучше, чем он: у нее был зонт. – Добрый вечер, сэр, – сказала она, пока он пристраивался к ней под зонт. – Что там у нас случилось? – Я хотел бы знать, есть ли у вас какая-нибудь информация об отце… Белая вспышка высветила струи дождя и заставила Логана замолчать. Он резко обернулся: – Что за черт? На другой стороне дороги стоял грязный BMW с опущенным стеклом; из машины в холодный ночной воздух поднимался сигаретный дымок. – Я думаю, это «Дейли мейл», – сказала психолог, приподнимая зонт немного выше. – Вы появились, и они решили, что сейчас что-нибудь случится. Трах, бах – ив дамках… А если они еще какого-нибудь дерьма наскребут, вы точно будете на первых полосах завтрашних газет. Логан повернулся спиной к машине, в надежде, что если снова будут фотографировать, то снимут только его затылок. – Послушайте, – сказал он, – вы слышали что-нибудь об отце мальчика? Женщина пожала плечами: – Только то, что он умер. И то, что он был настоящим ублюдком, по словам соседки из квартиры напротив. – Он что, бил жену, изменял ей? – Не знаю. Но старая ведьма рассказывает о нем так, будто он был сам Гитлер, правда, без особых личностных качеств. – Просто замечательно… В доме семейства Эрскин ничего не изменилось, кроме воздуха. Стены все так же были завешаны кошмарными фотографиями мамочки с сыном, обои были такие же гадкие, но накурено было так, хоть топор вешай. В холле на кушетке сидела, раскачиваясь во все стороны, Элизабет Эрскин. Сидеть прямо и спокойно она уже не могла. В руке она держала большой граненый стакан с чем-то неразбавленно-алкогольным, изо рта торчала недокуренная сигарета. На кофейном столике стояла бутылка водки, к которой уже явно хорошо приложились. Рядом в кресле сидела, скрючившись, подруга Элизабет – соседка, та, которая не угощает чаем полицейских. Она вытянула свою длинную морщинистую шею, пытаясь разглядеть, кто пришел. Как только она увидела знакомые лица, ее глазки-бусинки вспыхнули. Наверное, она надеялась, что Элизабет ожидают плохие новости. Только чужое страдание может доставить людям настоящее удовольствие. Логан опустился на кушетку рядом с Элизабет Эрскин. Она взглянула на него мутным взглядом, длинный столбик пепла упал с ее сигареты на кардиган. – Он умер, да? Мой маленький Ричард мертв? – Глаза ее налились кровью: слишком много слез и водки, лицо покраснело, четче обозначились морщины. Выглядела она так, будто за прошедшие десять часов постарела на десять лет. Соседка в нетерпении подалась вперед, ожидая наступления момента истины. – Мы этого не знаем, – сказал Логан. – Мне просто нужно задать вам еще пару вопросов, о'кей? Миссис Эрскин кивнула и глубоко затянулась. – Это касается отца Ричарда, – прибавил Логан. Элизабет окаменела, как будто через нее пропустили тысячу вольт. – Не было у него отца! – выдохнула она. – Не женился на ней этот ублюдок, – сказала соседка с явным удовольствием. Конечно, это не так здорово, как если бы мальчишка оказался мертвым, но покопаться в болезненном прошлом – тоже неплохая замена. – Обрюхатил ее, когда ей всего пятнадцать лет было, а потом не захотел жениться. Засранец он был! – Да! – Незамужняя миссис Эрскин отсалютовала быстро пустеющим стаканом с водкой. – Он был засранец! – Конечно, – продолжила соседка, понизив голос до театрального шепота, – он еще и ребенка хочет видеть. Можете представить? Своим признать его не хочет, зато хочет брать его с собой в Дути-парк играть в гребаный футбол! – Она наклонилась и плеснула громадную порцию водки в стакан подруги. – Должен же быть хоть какой-то закон. Логан резко повернул голову к старухе: – Что значит он еще и ребенка хочет видеть? – Я не позволяю ему приближаться к моему маленькому солдатику. – Элизабет Эрскин неуверенной рукой поднесла стакан к губам и одним глотком его ополовинила. – Он подарки присылает небольшие, открытки с письмами, а я их сразу выбрасываю. – Вы сказали нам, что отец Ричарда умер. Элизабет удивленно посмотрела на него: – Я не говорила. – Да и пусть бы он сдох, – вставила ее соседка, натянуто улыбаясь. – Туда ему и дорога. И Логан понял, что произошло: констебль Ватсон сказала ему, что отец мальчика умер, а ей сказала эта мерзкая старая сука, соседка. – Понятно, – сказал он, стараясь сохранять спокойствие. – Отцу сообщили, что ребенок пропал? – Уже второй раз в течение одного часа он задавал этот вопрос, и ответ был ему известен. – Это не его поганое дело! – вскричала соседка Элизабет ядовитым тоном. – Лишился он всех своих прав, когда от ребенка отказался. Представьте себе этого ребенка – как бы он жил безотцовщиной? Да все равно этот засранец уже все знает. – Она указала на открытый экземпляр «Сан», лежавший на ковре. Заголовок вопил: «Чокнутый педофил нанес еще один удар!» Логан закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Старый тупой боевой топор снова нанес удар по нервам. – Вы должны сказать мне, как зовут отца Ричарда, миссис… мисс Эрскин. – И с какой стати она вам должна сказать! – Старуха вскочила на ноги. Сейчас она исполняла роль благодетеля, защищавшего несчастную корову, сидевшую на диване. – Это вообще не его гребаное дело! Логан повернулся к ней, бросил: – Сядь и заткнись! Она раскрыла рот, потом сказала: – Вы… вы не можете так со мной говорить! – Если вы не сядете и не замолчите, я вызову сюда одного хорошего констебля, отправлю вас в участок и обвиню в даче ложных показаний. Понятно? Она села и замолчала. Логан снова посмотрел на мать Ричарда: – Мисс Эрскин, мне нужно знать. Она допила все, что оставалось в стакане, и, покачиваясь, поднялась на ноги. Ее сначала качнуло влево, она постояла и направилась к серванту; достигнув цели, долго копалась в нижнем ящике, выбрасывая на пол клочки бумаги и маленькие коробочки. – Вот! – гордо произнесла она, вытаскивая картонную папку с потрепанными краями и золотым оттиском на обложке в виде ленточек с узелком. Такие папки обычно получают выпускники школ. Она вручила папку Логану. Внутри была фотография подростка, на вид лет четырнадцати с небольшим. Он обладал парой густых бровей и слегка косил, но сходство с пропавшим пятилетним мальчиком сразу бросалось в глаза. В нижнем углу над логотипом фотографа старательным детским почерком было написано: «Моей дорогой Элизабет. Буду любить тебя вечно. Даррен. XXX». Яркое выражение чувств человека, достигшего половой зрелости. – Он был вашей школьной любовью? – спросил Логан, вертя в руках коричневую папку. На ней была наклейка с именем фотографа, его адресом и телефоном и еще небольшая белая бумажка с надписью: «Даррен Колдвелл, третий год обучения. Академия „Феррихилл“». – Он был у-блю-док! – снова подала голос соседка Элизабет, с удовольствием по слогам произнеся последнее слово. – Вы знаете, где он живет? – Все, что я о нем знаю, с тех пор, как он научился к девчонкам подкатывать, это то, что он уехал в Данди, черт бы его взял! В Данди! – Старуха сунула в рот очередную сигарету и прикурила. Глубоко затянулась, отчего кончик сигареты ярко вспыхнул, и выпустила дым из носа. – Этот маленький паскудник ждал не дождался, как бы слинять поскорее, ага. Я что говорю, у него здесь сын подрастает, а он в Данди улепетывает при первом удобном случае. – Она еще раз глубоко затянулась. – Должен же быть какой-то порядок, черт бы его побрал! Логан спокойно дослушал старую соседку Элизабет Эрскин. Поскольку Даррену Колдвеллу не разрешали видеться с сыном, было уже не важно знать, где он живет. Вместо этого Логан спросил у Элизабет, может ли он оставить у себя фотографию Ричарда. – Да хоть сожгите ее, – ответила она. Логан вышел. С неба все так же лило, и грязный BMW по-прежнему стоял напротив дома. Прикрыв лицо рукой, Логан побежал к своей машине. Уселся, включил обогрев на полную мощность и поехал обратно в штаб-квартиру. Напротив входа в серое бетонное здание стояла куча телевизионных камер, перед ними стояли очень серьезные репортеры, внимательно в них смотрели и делали весьма серьезные заявления относительно качества работы полиции Грэмпиана. Женщина-констебль, с которой Логан говорил по телефону, не обманула: Змеюка Сэнди поднял целую бурю. Логан загнал машину на парковку, проскочил никем не замеченный через проходную и направился в комнату для оперативных совещаний. Там все опять было вверх дном. Только на этот раз в центре событий находилась взволнованная женщина-дежурная из Отдела по связям с общественностью. Она стояла, прижав к груди папку, и что-то пыталась выяснять у четырех дежурных офицеров, как только замолкали непрестанно звонящие телефоны. Увидела Логана, и ее лицо оживилось. Наконец-то появился тот, с кем можно было разделить весь этот стресс. – Сержант… – начала она, но Логан жестом попросил ее подождать и схватил трубку одного из замолчавших телефонов. – Только одну минуту, – сказал он, набирая номер регистрационного отдела. Ему сразу же ответили. – Пробейте мне Даррена Колдвелла по базе данных автовладельцев, – сказал он, быстро производя в уме нехитрые математические вычисления. Даррен трахнул Элизабет Эрскин, когда той было пятнадцать, плюс девять месяцев беременности, да еще ребенку пять лет. А если предположить, что они учились в одном классе, когда у них случилась «вечная любовь», получается, что Даррену сейчас должно быть года двадцать два. Плюс-минус несколько месяцев. – Ему двадцать с небольшим, может без регистрации проживать в Данди… – Он несколько раз кивнул, когда сотрудник на другом конце провода повторил все детали запроса. – Да, все правильно. Когда сможете мне сообщить? О'кей, я подожду.