Он усмехнулся. — Ты выглядела такой умиротворённой. Я не хотел тебя будить. — Глупо. Я провела пальцем по линии его челюсти, а потом позволила своей руке скользнуть вниз по его груди. Твёрдые бороздки и выступы встретились с моими пальцами, и восхитительная дрожь пробежала по мне. Нок поймал мою руку своей. — Ты только недавно пришла в себя… — Я в порядке. Я села в кровати и стянула бесформенную рубашку, в которой спала. Затем я сорвала повязку со своего бока и бросила её на пол. Нок посмотрел на желтеющий синяк на моей коже. Тот, который должен был быть фиолетовым, но благодаря мази он уже был близок к заживлению. Нок оттолкнулся от меня, как будто это зрелище сломило его. — Я не хочу причинить тебе боль. Я закатила глаза. — С каких это пор секс причиняет мне боль? Он отрицательно покачал головой. — Ты не понимаешь, Лина. Я убил тебя. Я не могу подвергать опасности твоё здоровье. Неважно, как сильно я хочу тебя. — Перестань винить себя, — положив свои руки поверх его, я пожелала, чтобы он услышал правду в моих словах. — Ты не причинишь мне вреда. Я в безопасности, я здорова, и я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя. И точно так же, как ты собрал меня воедино после Винна, я соберу тебя сейчас. Неуверенный взгляд встретился с моим, и единственная слеза угрожала скатиться по его щеке. Я смахнула её, прежде чем она посмела испортить выражение его лица. Он вздохнул и повернул голову и поцеловал мои пальцы. — Ты слишком хороша для меня. — Ни в коей мере, — я запустила обе руки в его волосы и потянула к себе. — Вчера мы чуть не потеряли друг друга, но теперь мы можем быть вместе. Впервые с тех пор, как я вернула его, лёгкая улыбка тронула его губы. Всё ещё напряжённая, но уже не такая мучительная. — Обещай мне, что скажешь остановиться, если я причиню тебе боль. — Обязательно. А теперь, может быть, ты уже поцелуешь меня? Голод поглотил другие мои чувства, когда он, наконец, накрыл своими губами мои. Он провел руками по всей длине моей спины, пальцами подразнив изгибы моей талии. Я откинула голову назад в пьянящем стоне. — Боги, — пробормотала я. Царапая ногтями его спину, я вспомнила, чего хотела, когда впервые увидела его новую личность. Обнажённый и распростёртый подо мной. Он прикусил мою шею, и я втянула воздух, прежде чем оттолкнуть его. — Ложись на спину. Сейчас же. Он подчинился, лишь приподняв бровь. Откинув простыни, я упивалась его видом. Жаждущая прикоснуться, подтвердить нашу связь, я скользнула пальцами по его телу. Запомнила каждую бороздку и твёрдые мышцы его живота. Я ничего так не хотела, как быть с ним полностью, но я не торопилась. Поглаживая его бёдра по всей длине. Оценивая напряжённые мышцы его ног. Он пальцами впился в мои бёдра. — Ты будешь моей погибелью. — Я могу с этим жить. И тогда-то я перестала дразнить, позволив нам соединиться и насладиться ощущением друг друга. Мы обменивались стонами и вздохами, на нашем собственном тайном языке. Мы через многое прошли, и всё же мы всё ещё были здесь. Вместе. Он сел и заключил меня в свои объятия, целуя так обстоятельно, что мои губы распухли. И мы вместе рухнули на простыни, сопровождая падение тихим хихиканьем и распутными вздохами. Его губы ласкали мою шею. Приправляя сладким огнём вдоль моей ключицы. Он создал чистый экстаз. Он обладал способностью заставлять меня чувствовать всё и ничего, кроме него, одновременно, и это было чистейшее состояние эйфории, которое я никогда не хотела покидать. Наши соединённые тела, двигающиеся в идеальном унисоне, были единственной связью, в которой я нуждалась. — Я люблю тебя, — его прошёптанные слова были полны необузданных эмоций, и мои глаза запылали от эмоций. — Я тоже тебя люблю. Он улыбнулся, дьявольски, по-мужски, а затем поцеловал меня с такой яростью, что я почувствовала все эмоции. Каждый затянувшийся завиток сомнения, страха и вины. Они выкарабкались из его души, и я погналась за ними. Осыпала их любовью. Похвалила нас обоих за то, что мы прошли через такие трудности только для того, чтобы снова оказаться вместе. Вспышка боли, неуверенности промелькнула в его глазах. Обхватив его лицо одной рукой, я сблизила его губы со своими в нежном поцелуе. Мы пройдём через это. Вместе. Мы потерялись в друг друге, прижавшись лбами друг к другу, а наши глаза выражали эмоции, слишком сильные для слов. Всё, что мы делали, это смотрели друг на друга. На красоту, которую мы всегда находили в этой неоспоримой связи. Что бы ни разлучало нас, мы всегда находили способ снова собрать друг друга воедино. Это было невысказанное обещание между нами, но более сильное, чем любая клятва, которую я когда-либо давала в своей жизни. Наконец, он отодвинулся, и порыв ледяного воздуха коснулся моей кожи. Он укрыл меня одеялом, а затем прижался ближе, нежно положив руку мне на живот. Тепло расцвело от его прикосновения, и я вздохнула. — Видишь? Я в порядке. — Хорошо, — его голос был низким, но его пальцы двигались по моей коже успокаивающими, круговыми движениями. — Я не знаю, что бы я сделал, если бы действительно потерял тебя. Нок крепко прижал меня к себе и уткнулся носом в мою макушку. — Но ты этого не потерял, так что не нужно об этом думать. — Да, — он, казалось, не был полностью убеждён. И если понадобится, я была готова провести весь день в постели, убеждая его в обратном. Но мой желудок заурчал, и мысль о еде заставила меня откинуть одеяло. Нок рассмеялся и, соскользнув с кровати, начал одеваться. — Давай. Идем, поедим. Я ухмыльнулась. — Звучит прекрасно. * * * Расположенный на первом этаже замка, обеденный зал был достаточно большим, чтобы вместить всех членов Совета и слуг, которые работали в замке. Деревянные дощатые столы с тяжёлыми скамьями стояли по центру под свисающими люстрами. Полированные стропила поддерживали остроконечную крышу, а большие мраморные арки позволяли Заклинателям легко выходить на окружающие лужайки. Вдоль задней стены тянулся стол, уставленный едой, и мы первым делом остановились там, чтобы наполнить наши тарелки. Приглушённый шёпот и тяжёлые взгляды сопровождали нас в очереди. Нок придвинулся ближе ко мне и покровительственно положил руку мне на талию. — Они просто напуганы. Я сжала его руку и повернулась к холлу. Головы тут же опустились, и все вернулись к своим личным разговорам. Я взглядом отыскала столик в конце зала со знакомой группой людей, которых мне не терпелось увидеть. — Туда. Перед Гейджем было разложено множество книг, а также обрывки пергамента с древними письменами, выгравированными чернилами, напоминающими кровь. Кост сидел напротив него с собственной книгой и дымящейся чашкой кофе. Рядом с ним Оз и Калем горячо спорили о блинах и вафлях, и Калем для пущего эффекта размахивал вилкой со слоёным, пропитанным сиропом кусочком. Поставив свою тарелку рядом с Гейджем, я опустилась на скамейку. — Привет, ребята. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Озиас. Калем, сидевший рядом с ним, заговорил с набитым ртом: — Тебе уже можно двигаться? — Полегче, — Нок заставил их замолчать взглядом, присев бочком рядом со мной. — Она никогда не сможет ответить всем сразу. — Всё хорошо. Я в порядке, ребята. Клянусь. Калем изучал меня полными раскаяния глазами. — Ты уверена? — Калем, ты сейчас же прекратишь, — я взяла вилку и нацелилась ею в его сторону. — Не смей поступать так, как однажды поступила я. Не вини себя за это. Сколько времени мне потребовалось, чтобы простить себя за то, что я приказала Ониксу атаковать? За то, что отняла у него жизнь? Я не могла позволить ему нести ту же вину, когда он был тем, кто неустанно трудился, чтобы спасти меня. Он поморщился, но не отступил. — Я причинил тебе боль. — А Оникс убил тебя, — раздражённо воскликнула я. — У нас есть забавный способ показать, как сильно мы заботимся друг о друге, не так ли?