— Насчет этого. — Он встал, ставя тарелки на стойку рядом с раковиной. — Нам не обязательно ехать. Ты уже от слишком многого отказалась ради меня. Тебе следует сосредоточиться на шоу. Я позвоню им завтра и скажу, что мы заняты. — Все в порядке. — Она схватила полотенце и помогла ему с тарелками, начищая их до блеска. — Будет приятно уехать на ночь. Это будет шанс отдохнуть, прежде чем начнется сумасшествие в декабре. Он вгляделся в ее лицо с нейтральным выражением. — Ты понимаешь, что это большая проблема, верно? Она нахмурилась. — Какая проблема? — Они поселят нас вместе в спальне. С одной кроватью. Она перестала протирать стакан. — Все в порядке, — сказала она скрипучим голосом. — Это всего лишь на одну ночь. Мы справимся с этим, верно? — Это плохо кончится. — Он взял у нее стакан и поставил его на полку. — А я делаю все возможное, чтобы быть джентльменом. Тебе не обязательно проводить ночь с мужем, с которым ты разводишься. — Ты боишься, что я могу попытаться соблазнить тебя? Его брови нахмурились. — Конечно, нет. — Потому что я твоя жена. Нет ничего плохого в том, чтобы делить постель со своим мужем. Он ущипнул себя за переносицу большим и указательным пальцами. — Иви, из-за тебя действительно чертовски трудно быть хорошим парнем. — Ты никогда не был хорошим парнем, — тихо ответила она. — Никогда. Его челюсть дернулась. — Может быть, сейчас я пытаюсь быть одним из них, — прорычал он. Может быть, дело было не в том, что он пытался быть хорошим. Может быть, дело было в том, что он не хотел ее. Да и зачем ему это? Она была для него историей. Свободный конец, который ему нужно было завязать. Конечно, он был рад, что она помогла ему как друг, но он не чувствовал связи, как она. Не испытывал жгучей потребности каждый раз, когда их пальцы соприкасались. Глубоко внутри ей стало больно, как никогда раньше. Она была подавлена. Эверли сделала шаг назад, чтобы расставить стаканы на полке. — Не волнуйся, — сказала она легким голосом, — почти уверена, что твоя добродетель останется нетронутой. Ты можешь спать на полу. Он засмеялся. — Я помню, как делал это несколько раз раньше. Да, это было после их взрывных ссор. Пока они не перестали мириться. Потребность побыть одной захлестнула ее. Возможно, Кейси все это время был прав. Ей было больно, несмотря на ее протесты и веру в то, что она просто помогала другу. Она уже была ранена. Это была правда. — Уборка закончена. — Она повесила кухонное полотенце на вешалку. — Я устала. Думаю, мне нужно принять ванну и перекусить. — Ты уверена, что я больше ничего не могу сделать? — спросил он. Она заставила себя улыбнуться. — Нет, все хорошо. Ты можешь идти домой. Тебе нужно хорошенько выспаться. Завтра вечером ты должен встретиться с Нортом в таверне. Дилан поморщился. — Я и забыл об этом. — Он наклонился вперед, коснувшись теплыми губами ее щеки. — Спасибо тебе, — пробормотал он. — За все. Эверли откинулась в ванне, перед ней на деревянной подставке стоял недопитый бокал вина, пузырьки покрывали ее от груди до пальцев ног. Нахождение ее тела в слишком горячей воде должно было успокоить ее, но вместо этого она чувствовала себя более беспокойной, чем когда-либо. Если бы у Холли не было медового месяца, она бы позвонила ей прямо сейчас и устроила словесный понос до тех пор, пока они не проанализировали бы каждую секунду, проведенную с Диланом. Но она ни за что не собиралась портить Холли и Джошу первый отпуск в качестве молодоженов. Она думала позвонить Аляске, но ее сестра была слишком романтичной. А то, в чем Эверли нуждалась прямо сейчас, было холодной дозой реальности. Реальность… что она из себя представляет вообще? Она думала, что знает, по крайней мере, до свадьбы Холли. Это была работа, которую она любила, семья, с которой она была близка, и друзья, которые всегда были рядом, когда она в них нуждалась. В ней не упоминался муж, который заставил ее почувствовать то, чего у нее не было годами. Муж, который явно не испытывал к ней тех же чувств. Она все еще была влюблена в него. Она так и не смогла забыть его. Она думала, что забыла. У нее были другие любовники, отношения. Но они меркли по сравнению с Диланом. Она не могла припомнить, чтобы когда-либо чувствовала что-то подобное. И теперь она согласилась провести с ним ночь. Каким изысканно болезненным будет это путешествие, когда он будет так близко, но она не сможет признаться в своих чувствах к нему. Она прерывисто вздохнула и поднесла бокал к губам, затем снова поставила его. Вино показалось ей слишком горьким на языке. Она откинула голову назад и издала сдавленный стон, злясь на себя. Она была влюбленным щенком, а не сильной, уверенной женщиной, которой, как она знала, могла бы быть. Возможно, ей нужно, чтобы Дилан снова ушел. После этого она сможет вернуться к нормальной жизни. Забыть о нем и о том, как он заставлял ее испытывать эмоции, о которых она даже не подозревала. О том, как ее кожа горела каждый раз, когда она думала о нем. О том, как ее тело ныло всякий раз, когда он был рядом. Ей нужно было избавиться от этого ужаса. Вздохнув, она вылезла из ванны, вытерлась и обернула вокруг тела теплое полотенце. Когда она скручивала волосы в пучок, ее телефон начал жужжать, и на экране появилось имя Дилана. — Привет, — тихо сказала она, взглянув на себя в зеркало. Ее кожа была розовой после ванны. — Все в порядке? — Это то, о чем я позвонил спросить. Ты была немного рассеяна, когда я уходил. Я подумал, не сказал ли что-то, что тебя расстроило. — Ты не сделал ничего плохого. Это я выставила себя дурой. — Как? Она могла слышать хмурость в его голосе. Могла представить его сидящим в доме своего отца: длинные ноги расставлены в стороны, густые каштановые волосы убраны с лица. Губы, вероятно, были сжаты, пока он пытался разобраться в ситуации. — Это не имеет значения. Я просто странно себя чувствую. Не обращай на меня внимания, завтра со мной все будет в порядке. — Я не хочу не обращать на тебя, Эверли. Я хочу знать, что происходит. Если я сказал или сделал что-то не так, скажи мне. Она вошла в свою спальню и упала на матрас. — Это не ты, это я. Он мягко рассмеялся. — Я слышал это раньше. Она была врожденно честным человеком, поэтому было странно обходить проблему. Но она не могла позволить ему узнать, что все еще любит его. Потому что, серьезно, что он должен был делать с этой информацией? Она сама понятия не имела, что делать с ней. Взглянув на себя в зеркало, она поморщилась от запылавшего лица. — Ты как животное во время течки, — пробормотала она себе под нос. — У кого течка? — Я только что сказала это вслух? Пожалуйста, скажи мне, что я этого не делала. — Ты не сказала мне, что у тебя течка. — Его голос был низким, нервным. Ее губы дрогнули. — Слава Богу.