Камерон взглянул на меня во тьме. На мгновение в воздухе разлилась тишина. Я услышала, как он набирает воздух, и подумала, что он хочет о чем-то поговорить, но в итоге кузен просто пожелал мне спокойной ночи и вернулся к себе, хлопнув дверью. * * * Больше той ночью меня не тревожили, и я проспала до самого утра. Проснувшись, первым делом я заметила, как солнечные зайчики танцуют на потолке, отражаясь от волн, и услышала вдалеке крики чаек. Я встала и подошла к окну, выходившему в сад позади дома: внизу плескался океан. Но мое внимание привлекло обгоревшее дерево. Оно казалось черным и мертвым. Тонкие длинные ветви царапали воздух, как скрюченные пальцы. Кора обуглилась, но в ветвях я разглядела обгоревшие доски. Наверное, когда-то здесь был домик. Взглянув на часы, я ужаснулась: время завтрака давно прошло. Я проспала намного дольше, чем хотела. Быстро надев джинсы и топик, я спустилась на первый этаж. Теперь, когда солнце светило в окна, я увидела нишу, о которой говорил Камерон. Клетка с попугаем стояла в глубине, почти незаметная. Жако оказался очень красивым, с гладкими серыми перьями и блестящими умными глазами, которые неотступно следили за мной. – Привет, – сказала я. – Ты вчера очень меня напугал. – Напугал, – отозвался Темный Том, покачивая головой, словно ему нравилось новое слово. – Напугал. Напугал. Напугал! Я знала, что попугай не понимал, что именно говорит, и просто повторял за мной, но от удовольствия в его голосе у меня по спине побежали мурашки. Пайпер, наверное, услышала мой голос и секундой позже вышла из гостиной. – Негодник, так разбудить Софи! – Ее рыжеватые волосы сегодня были распущены и мягкими волнами рассыпались по плечам, от чего она еще больше походила на русалку. Сочувственно посмотрев на меня, Пайпер проговорила: – Камерон рассказал мне, что Том нагнал на тебя страху этой ночью. Мне ужасно жаль. – Да ничего. К счастью, твой кузен вовремя появился, иначе я бы разбудила дядю из-за попугая. – Ох, Камерон терпеть не может ночной болтовни Тома. У него хроническая бессонница. У брата, не у попугая! Наверное, от того, что он слишком много думает. Если бы он расслабился и позволил себе посмеяться, спал бы как младенец. Будешь завтракать? А потом можем погулять по утесу. – Хорошо. Как там Лилиаз? – поинтересовалась я по дороге на кухню. – О, с ней все в порядке. Ей всегда становится легче после крепкого сна. Садись. Я сделаю тосты. Я опустилась на стул, и Ракушечка прыгнула мне на колени. – Видимо, ты ей понравилась, – удивилась Пайпер. – Обычно она не идет к чужим. Одной рукой я держала тост, другой – гладила Ракушечку. Теперь я видела, что это очень старая кошка. У нее осталось всего несколько зубов. Она была худой, как скелет, и мурчала все время, пока я ее почесывала. – А что у нее с глазами? – Теперь, приглядевшись, я заметила: один глаз Ракушечки был плотно закрыт. – Она одноглазая, – откликнулась Пайпер. – Она такой родилась? Пайпер помедлила и пояснила: – Нет, не родилась. Понимаешь, это была кошка Ребекки. Я нахмурилась и хотела спросить, при чем тут это, но Пайпер уже зашагала к двери. – Может, пойдем, если ты закончила? – спросила она, оборачиваясь. – Да, только камеру возьму. Я сбегала наверх за фотоаппаратом, и несколько минут спустя Пайпер разомкнула тяжелую цепь на воротах. – Папа уже говорил тебе об этих воротах? – О том, что они всегда должны оставаться закрытыми? Пайпер кивнула: – Он ужасно боится, как бы чего не случилось с Лилиаз. – Поэтому окна моей спальни запечатаны? – Как и все окна наверху. Но это сделал не папа. Давно, когда здесь еще была школа, произошел несчастный случай. Одна из девочек выпала из окна. – Ужасно. Она не пострадала? – Она умерла. После этого запечатали окна. Мы аккуратно закрыли ворота и зашагали по тропинке, которая вилась по краю утеса, и теперь я поняла, почему она опасна: на ней не было ограждений – сразу обрыв и скалы внизу. Ветер, такой же сильный, как и вчера, казалось, цеплялся за мои рукава, пытаясь спихнуть меня с дорожки. Когда я задала Пайпер вопрос о заборе, она рассказала: – Ограду хотели поставить, но эта тропинка тянется через земли фермеров и пустоши на многие мили, и это стоило бы целое состояние. Ну как? Здесь красиво, не правда ли? Так и было, но, когда я получше рассмотрела пейзаж, мороз пошел у меня по коже. Песок на пляже. Я представляла себе песок теплого золотистого оттенка, но он оказался черным, как грязь. Черный песок… Я словно вернулась в кафе и смотрела, как планшетка выводит эти слова. Ледяная Шарлотта, черный песок… – Ты знаешь девочку по имени Шарлотта? – спросила я Пайпер. – Шарлотта? – удивилась Пайпер. – Не припомню. А что? – Забудь. Не важно. Мы шли по тропинке. Пайпер весело рассказывала о птицах, растениях и скалах. Через пять минут я не выдержала: – Что ты имела в виду, когда говорила о Ракушечке? – О Ракушечке? – Да, ты сказала, что она была кошкой Ребекки, так, словно это объясняло, почему она одноглазая. Пайпер застыла на месте. – Я думала, ты знаешь, – ответила она. – Забыла, что вы встречались с Ребеккой только однажды. Она взглянула на меня – рыжеватые пряди развевались вокруг лица. – Если бы ты знала ее чуть лучше, тебе бы не пришлось объяснять. Ребекка иногда… могла быть жестокой. Боюсь, Ракушечка попалась ей под руку в плохой день. Или ей просто было скучно. Я уставилась на нее: – Хочешь сказать, что Ребекка… что она нарочно изуродовала свою кошку? – Она обещала никогда больше так не делать, – еле слышно проговорила Пайпер. – Думаю, она знала, что поступила плохо. – Но это же просто ужасно! – Да, именно так. Но Ракушечка хотя бы выжила, а вот ее сестре не повезло. – А с ней что случилось? – Тогда у нас было две кошки, Ракушечка и Шелки, одна – Ребекки, другая – моя. Однажды мы с Ребеккой сидели на кухне. Ты видела там камин? Так вот однажды Ребекка подошла к нему с Шелки на руках. До сих пор помню, как она стояла перед ним, глядя в пламя, очень долго, а затем внезапно бросила бедную Шелки в огонь. Кошка обгорела и умерла. Ребекка потом проплакала целый месяц. – Пайпер покачала головой. – Бог знает, что на нее нашло, почему она это сделала. Тогда папа и купил мне Темного Тома. Эй, почему бы нам не пройтись до Нейст-Пойнта? Я покажу тебе маяк. Иногда с него можно увидеть дельфинов, китов, гигантских акул и прочих морских тварей. Я не могла выкинуть из головы сожженную заживо Шелки. Неужели Ребекка могла совершить такой ужасный поступок? Мне хотелось поговорить о ней еще, но я поняла, что Пайпер решила сменить тему. Едва я открыла рот, она прервала меня. – Ты когда-нибудь ныряла? – поинтересовалась кузина. – Вокруг этих скал есть прекрасные места для ныряния, а на дне – обломки кораблей, анемоны, пальцы мертвеца и всякие сокровища. – Пальцы мертвеца? Что это? – Растения, похожие на кораллы, но мягче. Кажутся распухшими. Они растут на скалах. Смотри, вон там внизу несколько! Мы спускались по тропинке дальше. Через пару минут Пайпер сказала: – Я сожалею о том, что случилось с твоим другом. Папа упомянул, что он умер совсем недавно. Для тебя это, наверное, ужасное потрясение. Как его звали? – Джей. – От имени, произнесенного вслух, ком подступил к горлу. Мне не хотелось говорить о нем с Пайпер или с кем-то еще, но я понимала, что и кузина не станет распространяться о своей сестре, если я не расскажу о нем.