Слова с виртуальной доски уиджа всплыли у меня в голове, и я вздрогнула. – Темный Том часто бормочет и поет про себя, когда Камерон играет на рояле, но обычно он повторяет последнюю песню, которую слышал. Возможно, ему ее пела Лилиаз. – Почему Ребекка любила эту балладу? – Думаю, из-за кукол. – Каких кукол? – Из-за Ледяных Шарлотт. У Ребекки была целая коллекция. Эти куклы символизируют ту самую Шарлотту из баллады. Она их просто обожала. – Можно мне на них посмотреть? – Если хочешь. Они в ее комнате. Мы поднялись наверх, оставив за спиной бормотавшего попугая. Пайпер открыла дверь, и мы вошли в спальню Ребекки. Воздух внутри был спертым и тяжелым. Это место давно не проветривали. Внезапно меня кинуло в жар. Я видела кровать, шкаф, туалетный столик и другие вещи, которые можно найти в комнате любой семилетней девочки, но мое внимание сразу же привлек шкаф-витрина два метра в высоту, со стеклянной дверью, за которой виднелись уставленные куклами полки. После того, что Пайпер рассказала мне о балладе, я думала, у Ледяных Шарлотт будут идеально уложенные белые локоны, длинные ресницы, прекрасные бальные платья, и, возможно, изящные шляпки и туфельки. Куклы оказались совсем другими. Честно говоря, я таких раньше не видела. Сделанные из хрупкого белого фарфора, Ледяные Шарлотты лежали на спине, абсолютно нагие. Надо лбом у них были нарисованы короткие завитки волос, а на мертвенно-бледных щеках – пятна румянца. Губы обозначала единственная алая капля – от этого куклы казались недовольными. Глаза разные: у кого открытые, у кого закрытые, а некоторые и вовсе выцвели, так что девочки казались слепыми. Шарлотты были очень маленькими, иногда – размером с монетку. Большинство – в несколько сантиметров длиной. Почти на всех фигурках виднелись сколы и трещины, у многих не хватало рук, ног, у кого-то даже головы. В отличие от современных кукол, у них не было шарниров, так что конечности не гнулись. Шарлотты застыли на месте с согнутыми в локтях руками. Их пальцы царапали воздух, словно пытались удержать последний вздох. Они походили на трупы детей. Это были не Шарлотты, отправившиеся на бал, но Шарлотты, замерзшие насмерть. – Они же мертвые! – вырвалось у меня. Их протянутые белые руки напомнили о холодных пальцах, скользивших по моей коже в кошмаре, щипавших, царапавших, терзавших меня. – Да, думаю, они должны были преподать детям урок. Всегда надевай пальто, слушайся маму – все такое. Ребекка нашла их, едва мы сюда переехали. Они были внизу, в подвале. Мы думаем, с ними играли ученицы здешней школы в эдвардианскую эпоху[5]. Некоторые Шарлотты лежали в закрытом ящике, но в нем не хватило места, и остальные были вмурованы в гипсовую поверхность стен подвала. Разве не странно? Наверное, это был арт-проект. Ты отличишь тех, кто оказался в стене. На них все еще видны следы гипса. Папа освободил бедняжек – ради Ребекки, после того как она их нашла. Я снова посмотрела на кукол сквозь стекло. В основном они были обнажены. Некоторым нарисовали туфельки, чепчик или чулки с голубыми подвязками. Пайпер сказала: – Ребекка взяла одну из кукол с собой. Той ночью, когда убежала. Наверное, она разбилась, когда сестра сорвалась с утеса. Осталась только голова. На следующее утро ее нашли в руках у Ребекки. Я не расстаюсь с ней с тех самых пор. Смотри! Ее рука скользнула за ворот футболки и вытащила ожерелье на серебряной цепочке. Оно было украшено головкой Ледяной Шарлотты и тем, что сначала показалось мне белыми бусинами. Приглядевшись, я поняла, что это ладошки – десятки кукольных пальчиков – и даже пара белых рук. – Одна голова смотрелась как-то странно, так что я добавила отколовшиеся кисти, – объяснила Пайпер. – У большинства кукол не хватает конечностей. Они старше века, не мудрено, что немного разбиты. На мой взгляд, ожерелье с ладошками выглядело странно, но я не стала говорить об этом кузине, явно гордившейся своим усовершенствованным вариантом. – Очень мило, – нашлась я. – Так я чувствую себя ближе к Ребекке. – Пайпер спрятала ожерелье обратно под футболку и махнула рукой в сторону шкафа. – Целые куклы стоят дороже. И те, что в чулках и чепцах. И Черные Шарлотты, конечно. Одна была где-то здесь. Ах да, вот она. Пайпер показала на крохотную куколку, лежавшую на одной из полок. Она выглядела так же, как и остальные Ледяные Шарлотты, но была совершенно черной. – Почему они все голые? – Девочки должны были мастерить им наряды из бархатных лоскутков и обрывков лент. Они маленькие, так что на платье хватало и клочка ткани. Викторианцы запекали кукол в рождественском пудинге на счастье, а летом замораживали самых маленьких и опускали в напитки, вместо льда. Разве не прелесть? Ну да, подумала я, мертвые куклы в роли ледяных кубиков – это просто великолепно. Меня все это нисколько не умиляло, напротив, казалось жутким и странным, и я ограничилась коротким кивком. – А еще они хорошо держатся на воде, – продолжила Пайпер. – Поэтому их называют Малышки-Купальщицы. У Ребекки даже была музыкальная шкатулка с Ледяной Шарлоттой. Кузина подошла к туалетному столику. – Отец нашел ее в антикварной лавке и подарил Ребекке на Рождество. Шкатулка на столике была совершенно белой с серебряными сосульками на крышке. Когда Пайпер открыла ее, в воздухе зазвенели ноты «Прекрасной Шарлотты» и две фигурки закружились в вальсе. Я подошла, чтобы как следует их рассмотреть, и увидела, что это Чарли и Шарлотта. Они оба были в викторианских нарядах, но кожа Чарли казалась теплой и розовой, а кожа Шарлотты – белой. Ее губы посинели, крохотные снежинки блестели на платье и в волосах. Чарли танцевал с трупом. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь