Паз тяжело было смириться с тем, что сама она никогда не встанет во главе племени, пусть и родилась раньше Пода. Увы, такова была традиция: справедливо это или нет, но трон наследует старший сын. Подкин нарочито громко зевнул. – Куманичный рил. Как интересно. – Он забрал у сестры маленького Пика и пощекотал ему животик. Снизу долетали звуки шумного праздника, но у Подкина не было ни малейшего желания присоединяться к пирующим. – Сделай милость, подвинься, чтобы я сбежал вниз и тоже сплясал. Пусть все узнают, что я грациозен, как пудинг. – Если не спустишься, у тебя будут неприятности, – пригрозила Паз. – Ты хоть понимаешь, что значит быть вождём? Никто не пойдёт за предводителем, который только и знает, что щекотать младшего брата, играть в игрушки и прятаться по углам. Подкин надулся и щёлкнул на сестру ушами. – Ты просто завидуешь, потому что считаешь, что из тебя вождь вышел бы лучше, чем из меня. – Но ведь так и есть! И все со мной согласятся. – Паз начала загибать пальцы в подтверждение своих слов. – Я старше тебя. Я делаю то, что говорят мама с папой. И хожу на занятия вместо того, чтобы бегать по лугам и собирать ромашки, будто феечка с крысиными мозгами. Была бы на свете хоть какая-то справедливость, трон вождя наследовали бы девочки, а не олухи вроде тебя! Подкин уже был готов броситься на сестру и хорошенько оттаскать её за уши, когда звучный рёв горна сотряс своды главной пещеры. Кролики кинулись к перилам галереи и уставились вниз. Солдаты хватали щиты и пики, детей разгоняли по укрытиям, а вождь Лопкин решительно направлялся ко входу в пещеру, крепко сжимая свой меч – большой серебряный клинок, который многие считали волшебным. – Полночный кролик! Полночный кролик! – заверещал Пик, пытаясь вырваться из хватки Подкина. – Это не Полночный кролик, – шикнул на него Подкин, мигом позабыв о ссоре с сестрой. – Беда пришла! А беда не оставляет подарки у порога. В толпе внизу шелестели испуганные шепотки: – Всадник… Скачет одинокий всадник… А потом: – Всадник в доспехах… Железных доспехах. И вдруг шёпот перерос в крик: – Пожиралы! Сюда идут Пожиралы! Собравшихся на праздник кроликов охватила паника. Подкин видел, как отец призывает всех к порядку, но голос вождя тонул в испуганных воплях. Обитатели Манбери потеряли голову от ужаса, и сейчас больше, чем когда-либо, нуждались в предводителе. Лопкин набрал полную грудь воздуха и гаркнул: – Тишина! Кролики мгновенно застыли. Сотни наполненных страхом глаз обратились к Лопкину, который стоял с занесённым серебряным мечом. Дав тишине настояться, он молвил со всем возможным спокойствием: – Всё так, к норе приближается всадник в доспехах. Вы не ошиблись, это Пожирала. Но он один, и у него белый флаг. Мы позволим ему войти и послушаем, что он скажет. Пронзительный скрип тяжёлых дверей докатился до самых дальних отнорков Манбери. Кролики в пиршественной пещере прижались к стенам. Солдаты подняли пики и затаили дыхание. Что-то двигалось к ним по главному проходу. – Паз, всё ведь будет хорошо? – шёпотом спросил Подкин. Он всегда восхищался своим высоким, могучим отцом. Лопкин казался ему непобедимым – до этого дня. – Не знаю, Под, – очень тихо ответила Паз. – У отца есть меч… Взгляд сестры, устремлённый вниз, заставил Подкина по-настоящему испугаться – впервые за всю его короткую жизнь. Вождь Лопкин выкрикнул в темноту туннеля традиционное приветствие: – Войди, странник, и раздели с нами тепло очага в канун Куманельника! Ответом ему стал лязг металла и грохот тяжёлых кожаных башмаков. Всадник спустился со своего скакуна – кем бы ни было это животное – и теперь шагал к пиршественной пещере. Сто пятьдесят кроликов от страха забыли, как дышать. Затем вновь послышался скрежет. Пик тихонько захныкал. Что-то двигалось в темноте туннеля. Свет факелов из главной пещеры натыкался на металл и оранжевыми всполохами отскакивал назад. – Входи же! – снова позвал Лопкин. – Мы не причиним тебе вреда! Скрежет наконец смолк. А в следующий миг из туннеля с оглушительным лязгом выскочил Пожирала – чтобы приземлиться точно перед собравшимися воинами. Кролики Манбери слышали много историй об этих монстрах – но ни одна не могла передать подобной жути. Существо, явившееся им в канун Куманельника, больше не было кроликом – если вообще когда-то им было. Над толпой возвышался ходячий кусок железа и плоти, увенчанный рогами. Покрытые вмятинами и царапинами доспехи были испещрены ржавчиной и бурыми пятнами, подозрительно напоминавшими кровь. Голова Пожиралы была целиком скрыта под шлемом, утыканным похожими на осколки шипами. Закрученные железные рога царапали потолок. В тёмных прорезях тускло светились алые зрачки, опутанные паутиной сосудов. Подкину стало так страшно, что он едва не заплакал. Больше всего кролика пугал чёрный, в зазубринах, меч в лапах Пожиралы. А ещё расписанные зловещими рунами черепа, которые висели у него на поясе. Кроличьи черепа всех форм и размеров, включая детские. Пожирала обвёл взглядом обитателей норы и остановился на Лопкине. – Мне не нужен ваш очаг, – раздался голос из-под железного шлема. В нём звучал гулкий холод металла и бессердечность убийцы. – Я пришёл сказать, что эта нора отныне принадлежит мне. И твой волшебный клинок я тоже заберу. Напуганные, но отважные кролики вмиг ощетинились пиками, устремив их в грудь чужаку. Пожирала склонил голову к плечу, словно ему вдруг стало любопытно, и трижды ударил чёрным мечом об пол. Из глубины земли донёсся ответный грохот. Пещера задрожала, по полу зазмеились трещины, и кролики Манбери кинулись врассыпную. Плитка вспучилась, столы и скамьи полетели в стороны, и на поверхность полезли Пожиралы. Онемев от ужаса, кролики смотрели, как они вырастают из-под земли, и грязь осыпается с шипастых наплечников. Пять, десять, пятнадцать – Пожирал становилось всё больше; все они были закованы в железные доспехи и сжимали в лапах мечи или боевые топоры. – Теперь это наша нора, – прогрохотал тот, что пришёл первым, и голос его был подобен скрежету металла. – Мы убьём любого, кто нам воспротивится. Так говорит предводитель Пожирал. – Скрамашанк, – процедил вождь Лопкин. Имя главного Пожиралы было хорошо известно остальным кроликам – его одного хватало, чтобы шерсть на загривке поднималась дыбом. Лопкин покрепче перехватил серебряный меч и встал в боевую стойку. – Скрамашанк, оставь мой народ в покое. Решим всё один на один. – Эти кролики – больше не твой народ, – рассмеялся Скрамашанк, словно услышал на редкость удачную шутку. – Теперь они Пожиралы. Или скоро ими станут. Как только ты умрёшь. Скрамашанк резко взмахнул мечом, намереваясь разрубить Лопкина пополам, но вождь Манбери успел заслониться серебряным клинком, и мечи столкнулись с громким лязгом, осыпав зал снопом искр. – Отец! – закричали Подкин и Паз. Малыш Пик зарыдал в голос. Они успели увидеть, как отец метнул короткий взгляд в их сторону, а Скрамашанк занёс меч для следующего удара, когда кто-то резко дёрнул их назад, вглубь галереи. Крольчата завизжали от ужаса, думая, что за ними пришли Пожиралы, но позади стояла их тётушка Олвин. Мех на её мордочке промок от слёз, но губы были решительно сжаты. – Вы трое – за мной, – скомандовала она и потянула их к лестнице. – Но отец… – начал было Подкин. – Не думай о нём, – перебила Олвин. – Он сам о себе позаботится. – Она уже тащила племянников по ступенькам вниз. – Вы должны уйти прежде, чем вас схватят Пожиралы. Тётушка Олвин была очень сильной крольчихой, и вывернуться из её цепких лап было не так-то просто. Поэтому, хотя за спиной у них раздавались крики и звон металла, маленькие кролики послушно бежали за тётей по Манберийским туннелям. Миновав немало развилок, они оказались перед родительской спальней. – Сюда, скорее, – прошептала тётушка Олвин, заталкивая их внутрь. Затем она заперла дверь и кинулась искать что-то под кроватью. – Тётя, что ты делаешь? Мы должны вернуться и помочь отцу! – Вы ему ничем не поможете. Скоро он, благослови его Богиня, отправится в Земли по ту сторону, – едва слышно ответила тётушка Олвин. Наконец она встала, прижимая к груди что-то длинное, тонкое и завёрнутое в ткань. – Отец сказал отдать это тебе, если с ним что-нибудь случится. – Олвин вручила свёрток Подкину. – А мать велела привести вас сюда, если нора падёт. – В спальню? – Паз смотрела на тётушку так, будто та сошла с ума. Подкин осторожно сдвинул ткань в сторону и увидел медный клинок, потемневший от времени и затупившийся, с грубо вырезанным профилем на эфесе. – Здесь есть потайной ход. – Тётушка Олвин потянула за столбик кровати и, когда в стене открылась маленькая дверь, торопливо поцеловала детей в лоб. – Бегите. Бегите так быстро, как только можете. Идите в Красноводную нору, там вам помогут. И даже не думайте возвращаться! Забудьте об этом! – Но как же ты? И мама? – спросил Подкин. – За нас не волнуйтесь. Всё будет в порядке. А если нет, мы подождём вас в Землях по ту сторону. Помните, дети: ваши родители любят вас. Любят очень сильно. С этими словами тётушка Олвин втолкнула их в потайной ход и, прежде чем они успели что-нибудь сказать или сделать, закрыла дверь и накрепко её заперла. Глава третья. Звёздный коготь Не стану в подробностях рассказывать, как охваченные ужасом крольчата мчались по тёмному туннелю, как, подвывая от страха, выскочили они в заснеженный лес. Ночь захлёбывалась метелью, и крольчата брели прочь от родной норы, шарахаясь от каждой тени и подозревая врага в каждом кусте. Вам не нужно знать, сколько раз они думали о том, чтобы вернуться и попытаться спасти маму, тётушку и друзей. Или как часто падали на землю, сломленные горем, только для того, чтобы снова подняться и продолжить путь. Та жуткая ночь осталась в памяти лишь двух крольчат: Пик был, к счастью, слишком мал и запомнил только холод, голод да тоску по маме. А Под и Паз никогда больше не говорили о ней – ни друг с другом, ни с кем-либо ещё. Вам следует знать только то, что, когда небо на востоке начало светлеть, крольчата, шатаясь от усталости, вышли на просеку и без сил привалились к обледеневшему стволу старого дуба.