— Сначала о главном: ты в порядке? Я вытерла лицо простыней, которую через минуту отбросила в стирку. — Сейчас немного лучше. Он встал. — О'кей. Чем-то помочь? — Нет-нет. — Хватало того, что Адам был в моей блевотине, убрать это должна я сама. — Иди в душ, а я пока наведу порядок. Сняв обувь, Адам осторожно прошел по коридору в ванную комнату. Как только я услышала щелчок замка на двери, переоделась в халат и сняла постельное белье, после чего запихнула вонючую кучу в стиральную машину. Вымыв с мылом руки и прополоскав рот в раковине на кухне, закинула в рот мятный леденец, от которого тошнить стало меньше. Вдруг раздался звон дверного звонка и последовали несколько резких ударов. Я никого не ждала. Что означало... неееет. Я подошла к двери на цыпочках и посмотрела в глазок. Лэндон, вашу ж мать, Кокс. О, само собой. Стук снова сотряс тонкую дверь. Забросив конфету за щеку, я чуть приоткрыла дверь и выглянула из нее. — Сейчас не самое подходящее время. Мы можем поговорить позже? Когда я не буду похожа на бурундука, не буду вонять рвотой, а мой бывший не будет в моем душе. Лэндон не обратил на мои слова никакого внимания и продолжил: — Я пришел поговорить о вчерашнем вечере... Видеть парней на сцене без меня было тяжело. Я облажался с таблетками и даже не мог снять гребаные джинсы... Я перебила его: — Я верю тебе. Я позвоню тебе позже, обещаю. Темные брови Лэндона сдвинулись на переносице. Он уперся рукой в дверь. — Я же вижу, что ты еще расстроена. Можно мне войти? — Сейчас неподходящее время. Я приеду к тебе через час, хорошо? Я чуть ли не ныла. Темные глаза Лэндона пылали сожалением и замешательством. — Пиппа, пожалуйста. — Его тон был грубым и резким, но каким-то образом все еще мягким. Мое сердце сжалось от его ранимости. — Эй, моя одежда... Я отпрыгнула, потому что дверь резко распахнулась. , Выражение лица Лэндона перешло от тоскливого к шокированному, а затем к откровенной ярости, лишь только он взглянул через мое плечо Я резко вдохнула, и мятный леденец пролетел мимо моих миндалин, как хоккейная шайба, оставляя мятную дорожку в пищеводе. Откашлявшись, я перевела взгляд от Лэндона к Адаму, стоящему в пространстве между ванной и спальней и обернутому лишь в полотенце вокруг талии. Затем снова переключилась на Лэндона. За исключением вены, пульсирующей на виске, его лицо не выражало никаких эмоций. — Клянусь, это не то, о чем ты думаешь. Он повернулся и наклонился ко мне. Его гнев ударил меня в самое сердце. Я инстинктивно отшатнулась, врезавшись в стену. — Ты понятия не имеешь, о чем я думаю. Лэндон развернулся и потоптал по тротуару. Я хотела бежать за ним, догнать его и все объяснить. Но стояла как вкопанная, прижимая халат к горлу. — Это Лэндон Кокс? — спросил Адам. — В прошлый раз я был слишком рассеян, чтобы узнать его, но это был он, верно? Барабанщик той группы, которая в прошлом году получила Грэмми? В ответ я скользнула вниз по стене, прижала ладони к лицу и разрыдалась. Я услышала проклятия Адама, а затем почувствовала его тень и порыв ветра, когда он закрыл дверь. Он опустился передо мной на колени. — Если бы Лэндон Кокс появился у моей двери во время болезни и ПМС, я бы тоже заревел. Слова Адама медленно проникли в мое унылое сердце. Я убрала руки с лица и посмотрела на него, как на призрак. — Что ты только что сказал? — Прости, — проговорил он, съеживаясь. — Я не хотел тебя обидеть. Я просто имел в виду, что когда рок-звезда проходит мимо, то... Я отмахнулась. — Нет, другое. — Про ПМС? Ну, ты всегда плакала перед эээ... — Адам замолчал, будучи явно смущенным. — «В эти дни». Отстойно болеть и быть на взводе из-за гормонов. — Он встал и протянул руку. — Давай. Тебе нужно принять душ, а потом я уложу тебя обратно в постель с чашкой чая. Я позволила Адаму помочь мне подняться, пока в ушах звенело. ПМС. Гормоны. ПМС. Гормоны. Когда в последний раз у меня были месячные? ГЛАВА 18 Лэндон Что, черт возьми, только что произошло? Неужели бывший Пайпер действительно вышел из ее ванной в одном полотенце? А под тем подобием халата, которым она насмехалась надо мной несколько недель назад, она была голой? Да, да, да. Мне не хотелось в это верить. Я залез в свой внедорожник, хотя за руль мне еще не стоило садиться, и поехал к Голливудским холмам. Подъезжая к дому и бросив взгляд на припаркованные там автомобили, я осознал, что ремонт все еще продолжался. Я хотел удариться головой об стену от отчаяния, но вредить себе — последнее, что мне сейчас нужно. Поэтому врубил музыку до почти невыносимого децибела и поехал дальше. За тонированными окнами был прекрасный калифорнийский день. Солнце светило, влажность была низкая. Кабриолеты проезжали мимо. Все так чертовски идеально. Я возненавидел это. Дыши, напомнил себе. Просто дыши. Я открыл окна, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Приехав в свой временный дом, я все еще был так же зол и расстроен, как и тогда, когда покинул Пайпер. Ничто в моей жизни не было постоянным, даже земля под ногами. Все, что было для меня важным — карьера, дом, девушка, необходимая мне как кислород — находилось под знаком вопроса. Пальцы правой руки дрожали. Это было непроизвольным движением, чем-то, о чём предупреждали врачи. Типа побочный эффект нервной системы, работающей, чтобы восстановить связь между мозгом и руками. Бесполезны. Если я больше не мог играть на барабанах, не мог лучше всех быть на сцене, то мои руки были охренеть как бесполезны. Музыка была моей душой. Моим ориентиром. А Пайпер... она была моим сердцем. Сердцем, которое я оставил, разбитое и окровавленное, прямо за ее дверью. Мне нужна была музыка и Пайпер. Неужели я потерял их обеих? Я облажался прошлой ночью, я знал. Но неужели я натворил настолько серьезную хуйню, что этим можно оправдать возвращение к бывшему? Мне так не кажется. Да и Пайпер не из тех, кто стал бы трахаться кому-то в отместку.