Не потому, что Лэндон был бы плохим отцом или плохой опорой, несмотря на то, что он думал о своих способностях. Просто я знала, что он до одури боялся женщин, желающих из-за денег от него залететь. Лишь взглянув на меня, он решил, что я сплю с бывшим, так что даже сложно представить его реакцию на заявление о его отцовстве. Лэндон. На этот раз я не смогла отбросить мысли о нем. Мой разум зациклился на его имени, понимая утрату. На выражении его лица, когда он увидел Адама в моей квартире. Ситуация была ужасающей, и Лэндон, очевидно, верил в то, что видел. Вот только он видел неправду. Это было оптической иллюзией: ему нужно было скорректировать картинку с помощью головы и сердца. Вот только он это не сделал. Он не доверял мне настолько, чтобы позволить объяснить. Если у нас с Лэндоном не было доверия после всего, через что мы прошли, и после того, на что я наткнулась вчера вечером, тогда у нас ничего не могло быть. Во всяком случае, на этом не построить жизнь. Каждый раз, когда я думала, что приближаюсь к счастью, у меня его отбирали и разрывали в клочья, прямо передо мной. Уничтожали. Выбрасывали. Слезы навернулись в уголках глаз и покатились по щекам. Беременная. Слово было похоже на сердцебиение, такое же ритмичное и настойчивое. Заглушающее все остальное. Я бы позволила Лэндону убедить меня, что мне больше не нужно быть идеальной. Я была бы его Пиппой. Я была бы его. Но теперь я стала кем-то другим. Беременной, беременной, беременной. Я проехала три тысячи миль, чтобы избежать тени ошибки родителей. Три тысячи миль, чтобы сделать то же самое. Незапланированная беременность. Нежеланный ребенок. Если только… Лэндон Каждый сантиметр моего тела чесался, но больше всего голова. Настолько, что я хотел вырвать волосы и содрать кожу. И я чертовски вспотел. Вот только мне было холодно. В тысячный раз я взглянул на часы, желая, чтобы стрелки двигались быстрее. После того как я ушел вчера от Пайпер, я выпил оставшиеся таблетки, надеясь найти облегчение. Но ни одна таблетка не могла стереть изображение, которое запечатлелось в моем мозгу. Другой в квартире Пайпер в одном лишь полотенце. Еще хуже были образы, придуманные моим разумом самостоятельно. Они вдвоем вместе. В постели. На диване. В крошечном душе. Халата нет. Полотенца нет. Только его руки на ее гладкой коже. Его рот накрывал ее сладкие, сладкие губы. Он. Она. Соединены. Я жевал одну таблетку за другой. Недельную дозу за раз. И вот они закончились. Мне надо продержаться час. Но прямо сейчас я хотел убить себя. Не потому, что хотел умереть. Просто зуд под самой кожей сводил меня с ума. Он забрался мне в душу. И никакое количество царапин не облегчало боль. К черту все! В больницах кто-то должен работать круглосуточно. Должен был быть кто-то, кого можно очаровать и получить рецепт пораньше. Мне нужен всего-то еще один месячный запас. Всего месяц, но покрепче. Тогда боли не будет. И хватка вернется. И я бы покончил с Пайпер Гастингс. Мне больше не нужны таблетки, чтобы пережить дни и ночи. Все будет хорошо. Но сначала немного времени. И более сильный рецепт. Это все, что мне было нужно. Когда я схватился за руль, левая рука практически вернула свою силу, но правая оставалась слабой. Я почувствовал, что ухмылка расплылась на моем лице. Я был Лэндоном, мать вашу, Коксом. Еще месяц — и все. Месяц. И маленький оранжевый пузырек с множеством маленьких белых таблеток. И все будет охуенно. ГЛАВА 19 Пайпер — Итак, результаты анализа подтверждают беременность. — Доктор Хуанг сидела на стуле рядом со мной в белом халате поверх костюма от «Шанель». Настоящие шик и блеск Беверли Хиллз. — Я просмотрела вашу карту и не могла не заметить рецепт на противозачаточные таблетки. Они вам не подошли? — Эм, не совсем, — пробормотала я. — Я пропустила их в середине цикла. — Что ж, понятно. Сперматозоиды могут жить до пяти дней, и если вы не использовали другую форму защиты, такую, как презерватив, то при резком прерывании приема таблеток, забеременеть вполне возможно. Последние несколько лет я встречалась с доктором Хуанг на ежегодном осмотре. Мне нравилось, что она была молодой, красивой, а ее прическа всегда была идеальной. Но прямо сейчас я не хотела оказаться в Беверли Хиллз. Я хотела вернуться в Бронксвилл и побыть с мамой, которая держала бы меня за руку. Я уныло кивнула головой. — Я не знала. Доктор Хуанг никогда бы не попала в такую передрягу, я была уверена в этом. Поколебавшись, она спросила: — Ты пришла одна, Пайпер? — Все... сложно, — выдавила я. В комнате было тихо, слышался только шорох моего платья, подол которого я сжимала в руках. — Я еще не решила, что буду делать. После этого признания часть меня восстала против него... Даже в собственном сознании я не могла признаться в своем решении. Я всегда считала, что у женщины было право принимать решения относительно ее тела. Но до сегодняшнего дня это право было гипотетическим, абстрактным. А теперь, в одиночестве, суровая реальность казалась мне ошеломляющей. Внутри меня растет такое же тело. И принимать решение за него ощущалось неправильным. Доктор Хуанг кивнула, когда проверила мою медицинскую карту: — Я хотела бы начать с подтверждения срока и здоровья плода, а потом уже будем думать, хорошо? — Не дожидаясь ответа, она добавила: — Я схожу за медсестрой, ожидайте. Моя сумочка завибрировала. Я протянула руку и вытащила телефон. ДЕЛЭНИ: Привет, я слышала, ты заболела. Что-то серьёзное, или мы можем встретиться за обедом? Желая отвлечься, я настрочила ответ: — Ты в городе? — Да, ненадолго. — Ну, тогда до встречи. Я положила телефон, когда женщина в халате влетела через дверь. — Здрасьте. Она засияла.