Глава 15 Перед рассветом напарник разбудил меня. Вид у него довольно измученный и продрогший. Кончились дрова, костёр погас, а идти в лес за новой партией он не решился, что конечно же, правильно. Я в шерстяном спортивном костюме, сверху короткая парка, но всё равно немного замёрзла. Без движения во влажном холодном воздухе зябко невзирая на любую одежду. Я ещё накинула сверху плед и так просидела до рассвета, временами разглядывая окрестности в прибор ночного видения и положив пистолет рядом. Но больше никаких криков и чужого присутствия не было. Даже животные затихли. Утром пришёл туман. Ещё до рассвета он седыми космами начал подниматься из темных ущелий и распадков, заросших черными кривыми ёлками и быстро надвинулся, заполонив всё вокруг. Одежда, тяжёлая от росы, потяжелела ещё больше. Двигаться не имело смысла, поэтому я сходила в лес, притащив охапку валежника, развела костёр и к тому времени как напарник выполз из палатки, уже успела разогреть банки с завтраком. Тушёнка, кукуруза, персики. Вот и весь завтрак. — А ты можешь быть полезна, — рассмеялся Саша. — Спасибо! Неспеша мы умылись в ближайшем ручье, потом позавтракали, разговаривая так... Ниочём. Подначивая друг друга и пересмеивая. Потом собрались в дорогу. Время показывало уже полдень, когда мы собрали рюкзаки и пошли дальше, оставив квадроцикл в кустах. Бензина в нем осталось совсем немного, на обратную дорогу может и не хватить. Да и возвращаться назад я собиралась, вызвав вертолёт. Спецназовцев же эвакуировали оттуда. Впрочем, об этом думать рано ещё. Отбросив ненужные мысли прочь я споро зашагала за напарником. К середине дня туман окончательно рассеялся и тут же пришла жара. К полудню температура поднялась до тридцати градусов и роса моментом испарилась с травы. Пришлось раздеваться до маек, иначе продираться по дурнине стало совсем невозможно. Сильно докучали оводы и слепни. Продвижение было тяжёлым — на дороге высокий дурман из мышиного гороха с шиповником, ноги постоянно путались в них, а шипы царапали кожу. Но всё же здесь недавно прошли люди, сначала геологи, потом спецназовцы и тропа какая-никакая, а всё-таки сохранилась. Пообедали уже у начала подъёма на гору, во второй половине дня. Буйная растительность понемногу отступила. Земля здесь не такая плодородная как в низине — суглинок сменился на камни. Дорога стала посвободнее, уже видно старые колеи от машин, тянущиеся вверх по каменистой почве. По молодым осинам и соснам, выросшим на ней, можно судить что дорогой не пользовались лет тридцать, даже с учётом что деревья росли в неблагоприятной среде. — Я тут подумала... Впрочем, наверняка об этом судить невозможно... — неуверенно сказала я, собираясь в путь и оглядываясь. — Что? Говори. — По местной легенде, этой дорогой давно не пользовались, со времён Сталина, но судя по деревьям, выросшим на ней, ещё лет тридцать - сорок назад здесь ездили. Годах в тысяча девятьсот девяностых или начале двухтысячных. За семьдесят лет тут стволы вот такие бы были, — показала я руками. — Да и внизу мало что выросло, кроме мелколесья. — Твоя версия? — Саша внимательно глянул мне в глаза. — Не знаю. Нет версии, — я закинула рюкзак на плечи и рассовала оружие по местам. — Ну, хорошо. Геологи эти никакие вовсе не геологи. На плато что- то ищут. Кто — не знаю. Но судя по широкому кругу задействованных лиц, вплоть до армейского спецназа и... меня, это или государство или влиятельный частный наниматель. Ищут нечто секретное. И ценное. Что-то такое приходит на ум. — И что это может быть? Как думаешь? — Не знаю. Но дорогой пользовались относительно недавно. Уже почти в наше время. — Это невозможно, — недоверчиво протянул Александр. — А как же местные? Они бы наверняка знали. Сюда добраться только через поселок можно. Там каждая машина это событие. В такой-то глуши. — Может, сюда ещё дорога есть, мимо посёлка. Да и на чём наша уверенность обосновывается, что сюда никто не ездит? На словах местных? — Ну... Не знаю. Что тут гадать-то... Ань... Нам-то какая разница — ездил туда кто, не ездил. Как это с нашим- то заданием соотносится, я всё-таки не пойму, хоть убей? Предположим, кто-то из местных ездил туда в девяностые годы. Что дальше? Спорить мне совсем не хотелось, поэтому я манула рукой и пошла по дороге вверх. — Ладно. Пошли. Сейчас спорить нет смысла. Понемногу стали подниматься. Травы мало, но приходилось внимательно смотреть под ноги, чтоб не подвернуть лодыжку или не поскользуться — камни покрыты мхом и свалиться вниз только так. — Какая тут высота, как думаешь? — мы остановились передохнуть у большой скалы, нависающей над дорогой. Саша тяжело дышал и сразу же сбросил рюкзак, сел на землю. — Давай передохнем. Устал. Рюкзак тяжёлый. — Сделаем привал, — согласилась я и села рядом. — Метров пятьсот - шестьсот. Половину мы одолели. — Кажется, будто на километр уже поднялись. — Сапун гора. Долгий подъём на пять - десять градусов и через километр уже сядешь на жопу. Прям как мы сейчас. А поднимешься всего на сотню метров по высоте.Терпи. Посидев и отдышавшись мы пошли дальше. Солнце клонилось к закату — времени особо рассиживаться не было. Глава 16 Чуть повыше дорога делала крутой поворот, изгибаясь перед расщелиной и обходя вертикальную скалу. После поворота путь нам преградил обвал. Груды камней и обломков скал сползли по крутому склону и завалили дорогу. Судя по мху и чахлым растениям обвал произошёл давно. Пройти конечно можно, но с особой осторожностью. Справа крутой каменистый склон, слева расщелина глубиной метров десять, часть камней скатилась в неё. Наверное, здесь и побились спецназовцы. В таких местах камни лежат непрочно, можно поскользнуться и упасть в пропасть, либо переломать ноги, неловко упав под неудобным углом. Курумник. Такие места, где поверхность состоит из сплошных завалов крупных камней часто встречаются в горной тайге и являются следами реликтовых ледников. Они очень опасны и люди их обычно обходят, за исключением туристов-экстремалов, но здесь обходить было некуда. Впрочем, Витька здесь проходил, значит, пройдем и мы. —Ну вот. И что нам делать? — озадаченно спросил Александр, потрогав рукой крайний камень. — Чёрт! Камень чуть качнулся под его рукой. Завал находился в неустойчивом равновесии. Этому способствовал крутой склон и наклонная поверхность дороги. — Ты ходил по курумникам? Я посмотрела на на Сашу а потом внимательно оглядела завал. Идти метров пятьдесят, не меньше. И даже не просто идти, а карабкаться вверх с риском оступиться и упасть вниз, переломав себе кости. Камни крупные, с глубокими пустотами меж ними, куда легко упасть и застрять. А потом каменная масса чуть сдвинется и ... — Ходил. Но немного. — Значит, идём. Осторожно. Пробуем каждый камень на устойчивость перед тем, как ступить на него. Торопиться нам некуда. — Понял. Я полезла наверх, стараясь избегать неустойчивости, Саша последовал за мной. Временами камни двигались и мы замирали, прекратив движение, но убедившись, что опасность миновала, шли дальше. С большим трудом, однако за час миновали преграду. Дальше путь свободен. Склон становился всё более пологим и наконец-то вышли на вершину. Поднялись и замерли, восхищённые грозным и мрачным пейзажем. На горизонте громоздились высокие снеговые горы, за которые садилось закатное солнце, бросающее последние кроваво-красные лучи на тёмный лес и торчащие из него скалы. Тучи самых причудливых очертаний были окрашены закатом в удивительные и нереальные цвета. Кое-где видны искусственные сооружения, остатки давней жизнедеятельности человека. Я попыталась разглядеть больше, но солнце светило прямо в глаза и долина, лежащая перед нами уже погрузилась во мрак. Дорога чуть спускалась по покатому склону вниз и ныряла в лес, но и там было видно, как она прямой линией проходит через чащу вдаль. Справа стояла старая бревенчатая избушка с обвалившейся крышей и зияющими проемами окон. На стене скособоченная и одним краем упавшая на землю вывеска с выцветшей трудночитаемой надписью " Особый исправительно-трудовой лагерь ..." Название лагеря было полустёрто, не осталось ни одной буквы. А может, их там и не было. Рядом с избушкой лежала большая зелёная сумка с белой надписью "Армия России" и пятиконечной звездой, накрытая полиэтиленовой плёнкой, придавленной камнями. Похоже, спецназовцы скинули балласт. — Что там? — Саша снял рюкзак и сел прямо на камни. — Я думаю, продукты. Так и есть. Не желая тащить обратно, солдаты оставили продовольствие здесь. В сумке лежали армейские сухпайки, медицинская аптечка и бутылки с водой. Пока окончательно не настала темень, мы поставили палатку, разожгли костёр из досок, валявшихся у старой избушки и поужинали армейскими запасами. Тушёнка, перловая каша, печенье, джем. Открыли бутылку воды. — Нам придётся спать по очереди? — полу утвердительно спросил напарник. — Ясно. Иди, дрыхни, я посторожу. — Как думаешь, на каком расстоянии нас видно? — задумчиво спросила я, вглядываясь на тонущее в ночном мраке плато. — За несколько километров точно. Мы на открытой местности. Знаешь... Я не сказал бы что здесь всё так страшно, как я представлял. Трудно, но идти можно. Как тут можно пропасть, я ума не приложу. Эй, что ты делаешь? Я достала файер и зажгла его, размахивая из стороны в сторону. Теперь, когда к огню добавился и окрашенный дым, поднимающийся к небу, наверняка мы стали ещё более заметными. Если кто-то из пропавших геологов выжил и увидит свет и дым, то поймёт, что их ищут. Вдобавок я выстрелила три раза в воздух из пистолета. Звук от выстрелов раскатами пронёсся из стороны в сторону, эхом отражаясь от скал. — Теперь можно и спать. Иди в палатку. Как и вчера, едва я коснулось головой спальника, сразу же провалилась в глубокий сон уставшего человека. Через несколько часов сонный напарник растолкал меня и напомнил, что пора бы и честь знать. Сонно соглашаясь, я кивнула головой и полезла наружу. Неспеша размяла затёкшие за ночь мышцы, проснувшись окончательно, подбросила деревяшек в костёр и, отгоняя поваливший клубами дым, осмотрелась. Что я надеялась увидеть в кромешной тьме? Костёр? Какой-то сигнал бедствия? Ничего не было, естественно. Напарник прав — местность трудная, но проходимая. Выбраться отсюда может помешать только одно — смерть. С этими невесёлыми мыслями я и встретила рассвет. Глава 17 Утром пришёл туман. Наползая снизу, из темных логов и ущелий, он быстро поднимался вверх, на плато, и в предрассветный час заполнил всё вокруг. Кроме белёсой хмари не видно ничего уже в двадцати метрах. Природа замерла, звуки сразу стали глухими и тихими, как будто доносящимися из погреба. Я попрыгала чтоб взбодриться, и ещё подбросила досок в погасший костёр. Не загорелся. Пришлось разжигать заново, плеснув бензин из маленькой бутылочки. И уже вскоре огонь весело потрескивал и стрелял угольками. Дым не хотел подниматься вверх, стелился по земле, слезил глаза и вызывал кашель. Разбуженный моей бурной деятельностью напарник, чихая и вытирая слезы руками, выполз из палатки и укоризненно посмотрел на меня. — Рано же ещё. Куда идти-то по такой росе? — Вот именно что роса. Я мёрзнуть должна? — возмутилась я. — И что мы будем делать? — Завтракать и собираться идти дальше. Пока завтракали армейскими припасами, я открыла на смартфоне документы, что прислал шеф и нашла папку, куда собрали спутниковые снимки территории. Были здесь и спутниковые Гугл-карты, которые легко найти в интернете, и более серьезные снимки высокого разрешения, сделанные с военных спутников. От того места, где мы находимся , вглубь плато вела дорога до посёлка вольнонаёмных работников. Там же, чуть подальше, к югу, находился рудник. На снимках видно бараки и небольшие постройки. Вечером я вроде бы рассмотрела это в паре километров отсюда, но деревья в лесу довольно высоки и что конкретно там находилось, разглядеть совершенно невозможно.