Сейчас начнется. Придет сон. Общение с будущим. Встреча с преисподней. Получил ли Стефан-из-будущего сообщения, начертанные на стенах Страны Тьмы? Ответил ли он такими же посланиями? Но вопросы уже расплывались в тумане. Приближалось сонное оцепенение. И в тот момент, когда он почти заснул, тело его вдруг резко напряглось. Стефан рывком сел, сна как не бывало. Шум. Стук. Он шел откуда-то сверху, явно от входной двери. Все еще оглушенный лекарством, он встал и поднялся на первый этаж. Кто это стучится так поздно? В голову сразу пришло худшее. Случилось что-то плохое? Полиция? Жандармерия? А если Мелинда… Оказавшись в прихожей, он посмотрел наверх. На площадке лестницы, опершись руками о перила, стояла Сильвия, в халате, накинутом на синюю шелковую пижаму. Покрасневшие глаза говорили о бессонной ночи, проведенной в слезах. Оба встревоженно переглянулись. Кто это там барабанит? Не успел Стефан открыть дверь, как оттуда метнулась тень и повалила его на пол. Тупой удар, а потом еще один, куда-то в район левого глаза, отправили его почти в нокаут. Сильвия закричала и, как была босиком, бросилась вниз по лестнице: – Прекратите! Прекратите, черт вас возьми! Удары градом сыпались на живот, на грудь, на ребра. Закрыв лицо руками, Стефан скорчился на полу. – Сволочь! Негодяй! – орал незнакомец. Сильвия схватила его за рубашку и оттащила назад. Это был Вик Маршаль. Он тут же ее оттолкнул и вне себя принялся беспорядочно молотить кулаками по воздуху. Похоже было, что он дерется впервые. – Да что на вас нашло? – выкрикнула Сильвия, склонившись над мужем. – Вы что, с ума сошли?! Вик тяжело дышал, как дикий зверь. Он изобличающе ткнул указательным пальцем в Стефана: – Ваш… ваш ненормальный муженек явился к моей жене! Он… он вошел в дом и… можно сказать, напал на нее! Стефан с трудом поднялся на ноги. Под левым глазом быстро набухал лиловый фонарь. Он поднес руку к губам и стер кровь: – Черт! Ну вы и драться! Сильвия дрожала всем телом. – Я подам на вас жалобу! – выдохнула она. – Будете знать! Дешево не отделаетесь! – Ничего ты не сделаешь… – прошептал Стефан. – Нет, ничего ты не сделаешь. Я жалобу подавать не хочу. – Как! Ты что, бредишь? Нельзя же вот так позволять ему врываться к нам в дом и… – Оставь эту идею, договорились? Вик не унимался. – Только попробуйте еще, – угрожающе проговорил он, – и, клянусь, я вас просто убью! Не смейте больше приближаться к моей жене! – Да что, в конце концов, здесь происходит?! – снова выкрикнула Сильвия. – Моя жена беременна! А этот псих заявил ей, что наш ребенок может умереть! Сильвия в отчаянии глядела на Стефана, и в ее потухших глазах ясно читалось, что верит она не ему, а лейтенанту. Ей сразу стало холодно, и она глубоко засунула руки в карманы халата. – Скажи мне, что он лжет. Скажи, что ты не ходил к его жене… Что ты не говорил, что ее ребенок может умереть. Что ты не видел очередной сон. Стефан опустил голову и ответил: – Да, все так и есть. Ее ребенок может умереть. Сильвия отпрянула от него и уперлась спиной в стену: – Господи… Стефан, поморщившись, помассировал себе бока и обратился к Вику: – Вы должны мне поверить. Каким бы безумием это ни казалось, вам придется мне поверить. Если ваша жена пойдет на прием к гинекологу, ребенок погибнет. Зачем мне вам врать? Я, наоборот, пытаюсь вам помочь! – Хуже всего то, придурок, что Селина почти тебе поверила. Она была потрясена, я нашел ее в слезах, забившуюся в угол. Чего мне стоило уговорить ее пойти завтра к этому чертову врачу! Вик лихорадочно растирал больную руку. – Но она собирается пойти. И уж поверьте мне, она пойдет! – Вы об этом пожалеете. Ради бога, ведь речь идет о вашем ребенке! – О чем я действительно жалею, так это о том, что не отправил тебя в больницу. Стефан опустил глаза и обхватил руками голову. – Что ж, не хнычьте потом, когда будет поздно, – еле слышно сказал он самому себе. Вик медленно пошел к выходу: – Я больше не желаю, чтобы ты попадался мне на пути. А вам, мадам, надо бы сделать соответствующие выводы. Таким сумасшедшим нельзя позволять разгуливать на воле. Стефан промокнул себе уголок рта бумажной салфеткой: – И не говорите мне потом, что я мог что-то сделать. Что я вас не предупредил. Но Вик уже ушел. В ночной темноте раздался шорох шин. Обернувшись, Стефан заглянул в глаза жены. В них не было ни понимания, ни сострадания, только несказанный, чисто детский страх. – Ты тоже довольно скоро поймешь, что все это правда. Только будет уже поздно, – прошептал он. И, понурившись, пошел обратно к себе в подвал. Неохотно и равнодушно, с таким ощущением, что он не более чем марионетка, Стефан посмотрел на себя в зеркало. Никаких следов от уколов, никаких царапин на лице… А вот синяк под глазом уже появился. Такой же синяк, как во сне. Ничего не поделаешь. Нет никакой возможности остановить безжалостный ход событий. Что бы ни случилось теперь, он был уверен, что его первый сон сбудется целиком. Заснул он с невыносимой мыслью, что через три дня жуткий механизм перепашет всю его жизнь. 46 Понедельник, 7 мая, 06:30 Сон шестой: Лес призраков Стефан отбросил использованный угольный карандаш и взял новый. На рисунок рядом с «зиг-зауэром» шлепнулась капля пота. Он поднял голову, взял бутылку виски и прямо из горлышка выпил ее жадными глотками. Потом швырнул ее о стенку и разбил. Попал он как раз в то место, где висел радиоприемник, и тот тоже разлетелся на кусочки. Теперь Страна Тьмы стала пустошью, из которой вымели всех обитателей, все образы, а вместе с ними и жизнь. Монстры теперь были свалены в угол и накрыты белыми простынями, даром что помещение именовалось Страной Тьмы. Все, кроме Сумрака. Ярко-красная краска была грубо и неряшливо размазана почти по всей поверхности стен. Стефан, пошатываясь, подошел к остаткам своих посланий, еще видным под мазками: «…посмотреть кассету… Расскажи мне о рассле… ты не знаешь, когда мне снишься, но из милосердия…» – Мы оба попытались, и ты и я, – прошептал он. – Действительно попытались что-то сделать. И ведь надо было так немного, чтобы все получилось. Но именно этого чуть-чуть нам каждый раз и не хватало. Понять все это трудно, да и времени у нас было совсем мало. Я люблю тебя, мой друг. Если ты слышишь меня, я люблю тебя… Стефан подошел к монстрам и одну за другой откинул простыни. Потом задержался перед Сумраком, муляжом с открытой черепной коробкой, и изо всех сил рванул на себя маленькую головку, сидевшую на месте мозга. Латексный шарик треснул в его руке. – Теперь все кончено. Ты так и не смог мне помочь, а я так и не смог тебя понять. Он медленно обернулся к портрету, который только начал рисовать на листе бумаги. Поначалу у Сильвии на портрете были короткие волосы и безмятежное лицо с правильными чертами. Но Стефан постепенно добавлял и добавлял угольным карандашом новые штрихи, и лицо деформировалось. Глаза стали больше, подбородок скривился, щеки покрылись какими-то шишками и морщинами. Теперь с портрета смотрел настоящий урод. Карандаш оставлял на бумаге какие-то бесформенные толстые линии. – Почему? Почему? Стефан в отчаянии выронил карандаш, положил руки на стол и упал на них головой. И так, в сантиметре от рисунка, он плакал, пока не заснул.