Глава 4 «Sex Pistols» Старый владелец гостиницы задумчиво поднес указательный палец ко лбу, прямо под чалму, и посмотрел на нее долгим оценивающим взглядом. Потом взял телефон и набрал номер. Произнес несколько слов по-арабски и положил трубку. — Ждать, — сказал он. — Может быть, а может быть, и нет. Кайя улыбнулась и кивнула в ответ. Они сидели друг против друга по обе стороны узкого стола, который выполнял функции стойки администратора, и смотрели друг на друга. Зазвонил телефон. Он поднял трубку, выслушал собеседника и снова положил трубку, не произнеся ни слова. — Сто пятьдесят тысяч долларов, — сказал он. — Сто пятьдесят? — переспросила она, не веря своим ушам. — Гонконгских долларов, госпожа. Кайя принялась считать в уме. Значит, это будет примерно сто тридцать тысяч норвежских крон. Почти в два раза больше того, что ей разрешили потратить. Когда она его нашла, было уже за полночь, и прошло почти сорок часов с того времени, когда она спала в последний раз. Блок «Н» она прочесывала в течение трех часов. Составила себе мысленную карту этого места и искала систематически, проходя ночлежки, кафе, закусочные, массажные клубы и молитвенные комнаты, пока наконец не добралась до самых дешевых ночлежек, комнат и залов для спанья, где обитала импортированная рабочая сила из Африки и Пакистана, те, у кого нет даже отдельных комнат, только угол за загородкой, без двери, без телевизора, без кондиционера и какой бы то ни было частной жизни. Черный ночной портье, впустивший Кайю, долго смотрел на фотографию и еще дольше — на протянутую ему стодолларовую купюру, прежде чем взять деньги и указать на один из углов. Харри Холе, подумала она. Got you.[15] Он лежал навзничь на матрасе и дышал почти беззвучно. На лбу у него залегла глубокая морщина, и сейчас, когда он спал, правая скула выпирала еще сильнее. Кайя слышала, как в других выгородках кашляют и храпят люди. С потолка капало, капли падали на каменный пол, издавая глубокие, недовольные вздохи. Занавеска была задернута не до конца, в угол проникал холодный голубоватый свет ламп дневного освещения на ресепшене. Она увидела платяной шкаф у окна, стул и пластиковую бутылку с водой рядом с матрасом, лежащим прямо на полу. Больше в комнате ничего не было. Пахло чем-то горьковато-сладким, как от жженой резины. Запах шел от непогашенного окурка, который лежал в пепельнице рядом с бутылкой на полу. Она присела на стул и заметила, что Харри держит что-то в руке. Сальный желто-коричневый комок. Кайя повидала достаточно комков гашиша в тот год, когда ездила на патрульной машине, чтобы понять, что это что-то другое. Когда Харри проснулся, было уже почти два часа. Она услышала, как ритм его дыхания чуть изменился, и вдруг в темноте увидела, как блестят белки его глаз. — Ракель? — прошептал он. И снова заснул. Через полчаса он внезапно вновь открыл глаза, вздрогнул и запустил руку под матрас. — Это я, — прошептала Кайя. — Кайя Сульнес. Он замер, не успев достать то, что хотел. Потом без сил снова рухнул на матрас. — За каким вы тут чертом? — прохрипел он наждачным голосом. — За вами, — ответила она. Он тихо засмеялся, не открывая глаз. — За мной? Опять? Она вынула конверт, наклонилась и помахала им перед его лицом. Он приоткрыл один глаз. — Билет на самолет, — сказала она. — До Осло. Глаз снова закрылся. — Спасибо, но я остаюсь. — Если я вас нашла, то они тоже вас найдут — это только вопрос времени. Он не отвечал. Она ждала, прислушиваясь к его дыханию и каплям, которые падали и вздыхали. Наконец он снова открыл глаза, почесал шею под левым ухом и приподнялся на локтях. — Закурить есть? Она покачала головой. Он сбросил с себя простыню, встал с матраса и подошел к шкафу. Он был на удивление бледный для человека, который полгода провел в субтропиках, и такой тощий, что на спине ребра можно было пересчитать. Телосложение бывшего атлета — но сейчас остатки мускулов давали о себе знать только резкими тенями под белой кожей. Он открыл шкаф. Она с удивлением увидела, как аккуратно сложена одежда. Он натянул на себя майку, джинсы, те же, что были на нем днем раньше, и с некоторым усилием вытащил из кармана нечто, похожее на смятую сигаретную пачку. Потом он сунул ноги во вьетнамки и прошел мимо нее, щелкнув зажигалкой. — Пошли, — сказал он тихо. — Самое время поужинать. Было половина третьего ночи. Серые железные жалюзи всех магазинов и кафешек Чункинга были опущены. Открыт был только «Ли Юань». — А как вы очутились в Гонконге? — спросила Кайя и посмотрела на Харри, который, не особо заботясь об аккуратности, но весьма эффективно втягивал в себя тонкую стеклянистую лапшу из суповой чашки. — Прилетел. Вам холодно? Кайя автоматически вытащила руки из-под бедер. — Но почему здесь? — Я собирался в Манилу. В Гонконге была просто промежуточная посадка. — Филиппины. А туда зачем? — Броситься в вулкан. — Который из них? — Ну… А какие вы можете назвать? — Да никакие. Просто читала, что там их много. И потом, что некоторые из них находятся на… острове Лусон? — Неплохо. Там всего восемнадцать вулканов, и три из них на Лусоне. Я собирался на Маунт-Майон. Две с половиной тысячи метров. Стратовулкан. — Вулкан с отвесными склонами, образованными слоями лавы после извержений. Харри оторвался от еды и взглянул на нее: — Извержения в Новое время? — Много. Тридцать? — Говорят, что после тысяча шестьсот шестнадцатого года было сорок семь. Последнее в две тысячи втором. Его можно привлечь как минимум за три тысячи убийств. — Что произошло? — Нарастание внутреннего давления. — Я имею в виду — с вами? — Я про себя и говорю. — Ей показалось, или он действительно улыбнулся? — Я сорвался и стал пить уже в самолете. Меня высадили в Гонконге. — В Манилу летают и другие самолеты. — Я понял, что, не считая вулканов, Манила ничем не отличается от Гонконга. — В смысле? — В смысле, скажем, удаленности от Норвегии. Кайя кивнула. Она читала отчеты по делу Снеговика. — А самое главное, — произнес он и показал палочкой для еды, — здесь есть лапша Ли Юаня. Попробуйте. Одной ее достаточно, чтобы попросить местное гражданство. — Лапша и опиум. Такие лобовые приемы были не в ее стиле, но она знала, что надо забыть про свою природную застенчивость, что это ее единственный шанс сделать то, ради чего она сюда притащилась. Он пожал плечами и вновь сосредоточился на лапше. — Опиум курите регулярно? — Нерегулярно.