– Знаете Ссыльного Пэка? – Да, но его голоса я никогда не слышала, только видела его пару раз. – Что случилось потом? – поинтересовалась Мэволь. – Человек в маске как-то вышел из хижины, и из его кармана выпал маленький кусочек бумаги. Мне удалось скомкать его и незаметно спрятать в рукаве. Ей пришлось замолчать, потому что в этот момент мы спускались по крутому, неровному склону, густо заросшему вьющимися кустами камелии, ощетинившимися колючими соснами и множеством других растений. Их было так много, что невозможно было разглядеть ничего, кроме сочной зелени. Но мощный, грохочущий рев водопада становился все ближе и ближе. Сложный участок пути закончился, и Поксун продолжила: – Человек в маске вернулся, и я сказала ему, что мне нужно выйти по нужде. Он колебался, но потом развязал меня и отвел в кусты, и тогда мне удалось сбежать. Я сразу же кинулась к Сохён. Она всегда заботилась обо мне и защищала меня, как старшая сестра. Да и не только для меня она была старшей сестрой. Она подсказала мне спрятаться в ее родной деревне, Согвипхо, чтобы никто не мог меня найти. Нужно было только сказать ее родным, что меня послала Ынсук. – Постойте-ка, – Мэволь резко остановилась, – Ынсук – это имя из отцовского дневника! Когда это она успела в нем покопаться? – Да, – ответила я. Мне стало не по себе. Мэволь вот-вот поймет то, что я уже знала. В этот момент Поксун снова заговорила: – Сохён на самом деле звали Ынсук. Она была дочкой шаманки Ногён. – Что? Мэволь побледнела и замолчала. Нужные слова никак не приходили ей на ум, а я тем временем спросила у Поксун: – Значит, вы живете с родственниками шаманки Ногён? – Да. В этой семье не одно поколение шаманов. Слава о них разошлась далеко за пределы деревни, по обе стороны горы Халла. Даже судья Хон знает об этой семье. Какой неожиданный поворот! – Судья Хон знаком с шаманкой? Они встречались? – Когда-то давно он посылал за ней паланкин. Она ездила к нему в поместье, лечила его от бессонницы. Может быть, призраки не давали ему заснуть. Шаманка Ногён и судья Хон знали друг друга. Что-то здесь не так. «Разберусь позже, – пронеслось у меня в голове, – пока нужно поговорить с Поксун». Она наверняка покажет нам что-то важное, какие-то улики, которые подскажут мне, где искать отца. Остальные вопросы можно отложить на потом. – Почему все-таки вы не сразу отправили мне дневник? – спросила я. – Я боялась обнаружить себя. Вдруг бы он выследил меня, этот человек в маске, если бы я попыталась отправить посылку дочери детектива Мин. Поймал бы меня и сделал бы то, что собирался сделать пять лет назад. Я задумчиво кивнула. Теперь все ясно. Пять лет Поксун жила в страхе, что ее обнаружат. Кое-кто и правда искал ее, очень упорно. Ссыльный Пэк. Даже если не он был человеком в маске, у него была подробная карта Чеджу, на которой он отметил каждую деревню, где не нашел Поксун. – Но почему отец отдал дневник вам? – нетерпеливо переспросила Мэволь. – Вы скоро все поймете. – Поксун поманила нас за собой. – Мы почти пришли. Деревья поредели, и вскоре мы вышли к скалистому берегу. Меня прошиб внезапный озноб. Здесь было так сыро и холодно, солнце не проникало сюда, пряталось за высокими скалами, что мрачными тенями высились вокруг нас. Зачем Поксун привела нас сюда? Однако мы с Мэволь не задавали лишних вопросов и покорно следовали за ней, пока не оказались у самого водопада. Струи прозрачной воды низвергались с огромной высоты. Вода разбивалась о гигантские обломки скал и становилась кобальтово-голубой в том месте, где впадала в море. – Ждите здесь. Бледное лицо Поксун повернулось ко мне. Она отдала мне младенца и вскарабкалась на ближайший камень. Потом перепрыгнула на другой камень, затем еще на один и подобралась так близко к водопаду, что даже издалека было видно, как намок ее ханбок. Потом она что-то вытащила из трещины между камнями. – У нее там тайник! – прошептала я удивленно глазевшему на меня малышу. – Интересно, как это связано с папиным дневником? – Значит, Сохён – это Ынсук, – сердито проговорила Мэволь. – Но это совсем не значит, что шаманка Ногён преступница. – Скоро узнаем, – ответила я, мотнув головой в сторону Поксун. Поксун уже возвращалась к нам, перепрыгивая с камня на камень. Что она прятала в своем тайнике? Может, секретное послание от отца, карту, на которой указано, где его искать? Или страницу из его дневника, где написано имя преступника? Поксун ловко спрыгнула с камня на землю, в руках она держала маленькую коробочку. – Я рассказала детективу Мин о кусочке бумаги, который стащила в хижине преступника. Показала ему бумажку, умоляла забрать ее. Но он отказался. Сказал мне спрятать бумажку в тайнике. Я вернула ребенка Поксун и взяла коробочку из ее мокрых рук. Я открыла коробочку, достала бумажку и развернула ее. – Когда ваш отец увидел этот рисунок, – прошептала Поксун, – он как будто все понял. Мэволь наклонилась ко мне так близко, что наши головы почти соприкоснулись. На тонком листке бумаги ханджи было нарисовано девять кругов, каждый внутри следующего. Были еще символы: неровные линии и точки, хотя, возможно, это были всего лишь чернильные брызги. – Как ни странно, – продолжила Поксун, – когда я показала этот рисунок Сохён при нашей последней встрече, она как будто тоже поняла, что здесь изображено. Я попросила ее объяснить мне, но она сказала только два слова: «сумрак» и «туман». Во взгляде Мэволь вдруг промелькнул испуг, она как будто тоже что-то поняла, но прежде чем я успела спросить у сестры, что случилось, она накинулась на Поксун: – Почему же он оставил вам такую важную улику? А дневник… он мог сам отправить его своей дочери! Мука исказила лицо Поксун, я видела, как она пытается что-то придумать, чтобы избежать ответа на вопрос. – Мэволь! Теперь я вспомнила! Детектив Мин рассказывал мне о вас. – На ее лбу выступила испарина. – Ради вас он вернулся на Чеджу. Он говорил мне, что больше всего страданий мы причиняем тем, кого особенно любим… Ну, хватит, довольно с меня! – Вы уходите от ответа, Поксун, – перебила я ее. – Почему отец отдал вам такую важную улику? Поксун опустила голову, словно не могла заставить себя смотреть нам в глаза. Тут у Мэволь лопнуло терпение. – Что молчишь! – крикнула она. – Сказала: «Вы все поймете», а я ничего не понимаю. Ничего! Какие еще там у тебя секреты припрятаны? – Я… я… мне не хотелось говорить вам, – прошептала Поксун. – Я много месяцев с ужасом ждала этого момента. Это ужасно… худшее… – Она говорила с трудом, как будто тайна, которую она хранила столько времени, давила на нее страшной тяжестью. – Детектив Мин велел мне спрятать улику, потому что… потому что думал, что ему недолго осталось. Тысячи игл пронзили мне грудь так глубоко, что у меня заныло сердце. – Что… – я сглотнула и попыталась заговорить снова, – что вы хотите сказать? – Ваш отец чувствовал себя очень плохо, когда мы встретились. – Поксун хмурилась и нервно кусала губы. – Один раз он упал в обморок, потерял сознание. Два раза его вырвало. Я думаю… В-все это так ужасно! – Что… что вы думаете? – выкрикнула я. – Я думаю, что его отравили, – сказала Поксун. Глава двенадцатая Я не проронила ни слезинки, только сжимала поводья так крепко, что побелели костяшки пальцев. Я выясню, кто пытался отравить отца, и заставлю его пожалеть об этом. Никогда раньше мне не приходилось обдумывать план мести, и теперь, в первый раз в жизни, я размышляла о том, как убить злодея. Нож. Веревка. Обрыв. Вода. Яд. – Ты слышала, что сказала Поксун? – послышался растерянный шепот Мэволь. – Отец действительно вернулся из-за меня. А я не поверила, когда шаманка мне это сказала. Я даже не обернулась. Не могла смотреть на нее. – Похоже, отца убили, – резко перебила я сестру. – А ты думаешь только о себе. Мэволь подъехала ближе. – Не думаю, что он мертв, – раздражающе пропищала она. – Его пытались отравить, но это не значит, что его убили. Потому что тогда бы он упал где-нибудь посреди дороги или у себя в комнате, и его бы нашли. Что-то другое случилось. Как теперь нам его искать? «Нам», снова это «нам». – Ты больше никуда не поедешь.