– А вы кто такой? – огрызнулась тетя Мин. Мне тоже очень хотелось знать ответ. Ученый Ю сунул руку в рукав и вытащил оттуда бронзовый медальон, засверкавший в свете факела. Я чуть не вскрикнула. В руках он держал мапхэ – медальон, на котором были изображены лошади. Я знала, как выглядят мапхэ, потому что однажды попросила одного полицейского показать его – мне хотелось взглянуть на медальон, про который я так часто читала в детективах. Потом ссыльный Ю – который оказался вовсе не ссыльным – спрятал медальон обратно и многозначительно уставился на тетю, пока та не побледнела. Она тоже поняла, кто перед ней. – Братья величают меня уличным артистом, настолько легко я могу притвориться кем-то другим, – сказал он мягким мелодичным голосом. – Но для короля Седжона я – ученый Ю Ён-бэ. Я и не заметила, как Мэволь подошла, но она выглядела такой же сбитой с толку, как и я. – Нам донесли, что в этом регионе процветает коррупция, и я приехал проверить, так ли это, – продолжал Ю. – Я написал детальный отчет, в котором указал все ошибки судьи Хона. Отчет получился таким длинным, что, думаю, сосны и бамбук засохнут, пока король дочитает его до конца. – Кто он, ты поняла? – тихо спросила меня Мэволь. Незнакомец повернулся к Мэволь. Он услышал ее вопрос. Кончики его усов дрогнули, озорная улыбка блеснула в глазах. – Можете называть меня тайный королевский инспектор Ю. Или, если это слишком длинно, сократим до инспектора Ю. Закончилась самая длинная ночь в моей жизни. Первый луч солнца пробился сквозь бумагу ханжи, которой была обита дверь, и окрасил пол в бледно-оранжевый оттенок. – Инспектор Ю поможет нам, – сказала я Мэволь, пока одевалась. – Я читала об этих амхэн оса, тайных следователях. Их назначает король и наделяет их большой властью, как у чиновников высшего ранга. Вот почему он был вправе сместить судью Хона. Надежда вновь всколыхнулась в моем сердце. До сих пор все зависело от равнодушного продажного судьи, который мог с легкостью запретить мне вести расследование. Но теперь появился инспектор Ю. – Инспектор имеет право вновь открыть дело, по которому было вынесено неверное решение, – бодро объясняла я, стараясь, чтобы в голосе не звучало зависти. – Судья Хон не принимал всерьез исчезновение девушек, но инспектор Ю исправит эту ошибку, если мы найдем доказательства. Может быть, он даже поедет с нами сегодня в лес. Мэволь не ответила. Я обернулась и увидела, какой у сестры изможденный вид, она двигалась не быстрее улитки. – Мэволь-а, – окликнула я ее. Я завязывала ленточки на блузке чогори, но при виде сестры остановилась. – Может, лучше отложить поездку в лес? Ты больна. – Нет, – хрипло пробормотала Мэволь, – если я не поеду, я умру от любопытства. Хочешь, чтобы я умерла? – Зачем так преувеличивать? – вздохнула я. – Знаю я, что ты задумала. Хочешь оставить меня здесь, а сама отправишься в одиночку искать преступника. – Она прямо читала мои мысли. – Лучше не бросай меня, иначе я за себя не ручаюсь. – Мэволь-а… Мы едем к горе Халла. Путь туда долгий и трудный. Подумай о себе. Вдруг тебе станет хуже? Как я смогу найти отца, если надо будет одновременно тебя лечить? – Без меня ты не найдешь «бабушкино древо». Я открыла было рот, чтобы возразить, но поняла, что она права. – Скажи мне, в какую сторону ехать, а я спрошу у ученого Ю… то есть у инспектора Ю, – поправилась я, – я попрошу его помочь мне. – Если уйдешь без меня, я пойду за вами тайком и тогда вот действительно умру. – Мэволь упрямо вздернула подбородок и натянула на себя соломенный плащ. – Так что не бросай меня здесь. Я нехотя произнесла: – А если я пообещаю, что никуда без тебя не поеду, тогда ты останешься дома? Сестра пристально посмотрела на меня. – Ты же знаешь, что нельзя откладывать поездку. Как только убийца в маске узнает, что мы ищем улики в лесу, он опередит нас и уничтожит все доказательства. Мы ничего не найдем. Снова и снова я пыталась отговорить ее, но все было тщетно. Сестра права, а у меня кончались силы с ней спорить. В конце концов я сдалась. – Пойдем, – прошептала я, когда мы обе оделись. Я раздвинула двери и шагнула навстречу утренней прохладе. В воздухе словно витала надежда. Легкая дрожь возбуждения охватила меня. А вдруг сегодня я наконец-то узнаю правду? Вдруг именно сегодня мы привезем отца домой? Мир замер в ожидании. Тишина объяла все и вся, ни намека на то, что ждет меня впереди. Мэволь шмыгнула носом. – Хорошо хоть ветра нет. Неподалеку послышался топот лошадиных копыт. Скорее всего, именно эти лошади и повезут нас в лес на гору Халла. Не стоило больше терять времени попусту. Мы спустились по ступенькам и пошли было уже к лошадям, но тут я вспомнила о человеке в маске. Нельзя допустить, чтобы он снова напал на нас. Я ощупала чогори в поисках подвески норигэ, которая еще недавно висела у меня на поясе. Но теперь ее там не было. – Сейчас вернусь. Я повернулась и быстро вбежала обратно по каменным ступеням. Я обыскала всю комнату и в конце концов нашла норигэ на шкафчике. Наверное, женщина-врач отвязала его от ханбока, пока я была без сознания, и аккуратно сложила. К кисточке был прикреплен декоративный кинжал, и если бы врач достала его из ножен, то заметила бы, какое острое у него лезвие. Прежде чем приехать на Чеджу, я старательно наточила его на точильном камне. Я схватила норигэ, привязала к ханбоку и вышла обратно на улицу. Мэволь, похоже, не заметила моей отлучки. Мы шли сквозь дворики, мимо огромных павильонов с черепичными крышами и добрались наконец до главных ворот. У ворот стоял конюх и держал за поводья двух пони. Одного пони выделили специально для меня, на втором приехала сюда Мэволь. Но тут мы увидели еще одну лошадку серого цвета, на которой сидела молодая женщина-врач, которая ухаживала за мной прошлой ночью. Вчера мне не удалось внимательно рассмотреть ее: я думала, что нам не придется больше встретиться. Ее черные волосы были разделены посредине ровным пробором, собраны в пучок на макушке и перевязаны красной лентой. Поверх темно-синей униформы на ней был теплый хлопковый фартук. – Меня зовут Эра, я врач, и я поеду вместе с вами, – сказала молодая женщина. – Инспектор Ю не сможет составить нам компанию, хотя и собирался. Он занимается расследованием коррупционных преступлений судьи Хона, так что он поручил мне присмотреть за вами. Какая досада! Я была очень разочарована. Мне так хотелось расспросить инспектора о том, знал ли отец, кто он на самом деле. Врач взглянула на Мэволь, а потом повернулась ко мне. – Вы уверены, что стоит брать с собой сестру? Не успела Эра договорить, как Мэволь забралась в седло и пришпорила пони. Ее ответ был ясен: она покажет нам дорогу. – Я пыталась отговорить ее, – объяснила я Эре, потом вставила ногу в стремя и уселась на пони. – Но если Мэволь что-то вбила себе в голову, ее не переубедить. Мы тронулись в путь, но я догнала Мэволь и встревоженно взглянула ей в лицо. Младшая сестренка считала себя несокрушимой. Ее решимость была так же велика, как горы Тхэбэк, но она была такой хрупкой, с такими тонкими плечиками и ручками, а в ее лице читалась страшная усталость. «Своим упрямством она доведет себя до серьезной болезни, – подумала я. – Слава богу, что с нами едет врач». Я оглянулась и встретилась взглядом с Эрой. – Прошу прощения, агасси, – обратилась ко мне она, – но куда мы едем? – В лес на гору Халла. Она кивнула. – Я бывала там, агасси, я помогу вам найти нужное место. Уинё частенько ходят в лес за лекарственными травами. – Вроде ягод сироми? – спросила я. – Да. – А они правда растут только на вершине горы? – К сожалению, да. Сердце тоскливо заныло у меня в груди. Мне так хотелось набрать для сестры ягод сироми, как сделала бы мама, чтобы вылечить ее. Но подняться на вершину горы! Такое мне не по силам. – Мы ненадолго, – заверила я Эру и тут же почувствовала укол совести. – Мы быстро вернемся, а то сестра устанет. Как только мы выехали из деревни, нас окружил запах моря. Воздух стал соленым, будто все вокруг пропиталось морской водой. Даже травы и холмы орымы, окрашенные в пурпур лучами восходящего солнца, клонились и колыхались, подобно волнам. Было еще раннее утро, когда мы добрались до леса у подножия горы Халла. Листва все еще хранила влагу после ночного дождя, и потому время от времени на наши соломенные плащи срывались с веток дождевые капли. Мы погружались все глубже в лес, поднимались по тропе, которая, упрямо петляя между деревьев, вела нас все выше и выше. Утренние лучи солнца освещали ее. Рядом с тропинкой журчал веселый ручей, в котором отражались сперва яркие зеленые деревья, а потом синие, лиловые и фиолетовые полевые цветы. Мэволь не проронила ни слова с тех пор, как мы покинули деревню Чеджумок. Она так сильно кашляла, что я испугалась, как бы она не выкашляла легкие до того, как мы доедем до «бабушкиного древа». Она все кашляла и кашляла, а потом вдруг замолчала и остановилась. Я наклонилась, чтобы проехать под низко свисающей веткой, а потом спросила у сестры: – В чем дело? Мэволь оглянулась через плечо и посмотрела на меня. У меня дыхание перехватило, таким бледным, как будто бескровным стало ее лицо. По лбу и щекам струился пот. Зря она поехала с нами. Надо было отговорить ее. – Приехали, – прошептала она, а потом пришпорила пони и исчезла в чаще. – Стойте, – услышала я сзади тихий голос Эры, – мы должны держаться вместе… Я ударила пятками по бокам лошади и поскакала по следу Мэволь, объезжая деревья и большие камни. А вот и оно – «бабушкино древо». Это было старое дерево: кору покрывали наросты, похожие на грибы, а ствол скрючился и клонился к земле. Оно напоминало старуху, опирающуюся на клюку. Мэволь слезла с лошади и теперь стояла перед деревом, задумчиво поглаживая старую кору. – Здесь, – прошептала сестра, – здесь это случилось. Здесь отец оставил ее в наказание. Он хотел скоро вернуться, не собирался пугать маленькую дочку. Но получилось все не так, как он рассчитывал. Мэволь вдруг словно окаменела. – Что там? Как колотилось от волнения мое сердце! Я соскочила с лошади, подбежала к Мэволь и увидела причину ее волнения. На коре ножом был вырезан знак «Х». Под знаком в стволе была глубокая расщелина, а в ней лежал аккуратно сложенный листок бумаги ханджи. – Достань его, – прошептала я.