– Как будто заснула, – прошептала она наконец, беря в руки щетку для волос. Давид наклонился, чтобы помочь ей. Вначале всегда надо было чуть направлять. Подойти к покойнику не всегда просто, еще сложнее дотронуться до него. Потом женщина наловчилась. Последняя встреча матери и дочери. Быть может, самые интимные и волнительные мгновения за всю жизнь. Выйдя на улицу, Давид вытащил телефон, чтобы позвонить Кэти. Он хотел знать, что еще выдумала Мисс Хайд в своем очередном письме. Прислала билет в театр, чтобы он отправился на спектакль и «думал о ней»? Или фотографию заката, «места, куда они поедут вместе»? Или, как происходило чаще всего, просто угрожала? Однако он взял себя в руки. Упоминать об этих письмах значило лишь снова подлить масла в огонь. В последнее время Кэти была на взводе, будто наэлектризованная, такая близкая и одновременно далекая. Всякий раз, когда он пытался обнять ее, она уклонялась от его объятий. Сколько они уже не занимались любовью? Если хорошенько подумать, может быть, все же стоило обратиться в полицию. Чтобы вскрыть нарыв. На данный момент Мисс Хайд его не пугала. Честно говоря, она никогда его не пугала, скорее интриговала. Она выражалась с элегантностью, отчего казалась ему женщиной зрелой, но в ее словах то и дело проскакивал юношеский максимализм. Она никогда не говорила о себе, только о них. Странное создание. В любом случае интересный персонаж для романа. Давид поднял воротник зимней куртки, спрятал лицо в шарф и шагнул в густой туман. Давненько он уже не бродил по этим местам Девятнадцатого округа, по мощеным улочкам Бют-Борегар среди низких домов, крыши которых застилал туман. Интересное место для следующего триллера, как знать? Земля с кровавой историей, изрытая подземными ходами. На крутых улочках ни души. Да, а мысль не такая уж дурацкая. Километры туннелей, заканчивающиеся в каменоломне. Там легко спрятать логово какого-нибудь психопата, скрыть ужасные жестокости. Непочатый край работы для его персонажа, полицейского Джека Фроста. Ибо Давид писал. Когда не зашивал трупы, когда не спал, когда не падал от усталости, он писал. В конце улицы Компан он остановился, поставив два больших алюминиевых чемодана на мостовую, чтобы отдышаться. По-видимому, ему не хватало тренированности. Столько лет в теннис играл, а теперь дошел до того, что времени не остается даже, чтобы побегать полчаса в неделю… К счастью, на фигуре это не очень отразилось. В свои тридцать лет Давид имел сложение подростка, его глаза и волосы не потеряли темного блеска, зубы были в хорошем состоянии. Но на высоком лбу уже залегли первые морщины, о которых он, впрочем, совершенно не думал. Все там будем, каким бы кремом ни пользовались. И знал он об этом лучше, чем кто-либо. Он заметил ее на углу, когда собрался идти дальше. Огромную «БМВ» с затемненными стеклами. Его словно горячей волной окатило. Это не могло быть совпадением… Давид не сомневался, что уже видел эту машину накануне у своего дома. И вот она тут, за тридцать километров от него… Ему нужно было пройти мимо «БМВ», чтобы оказаться у своего старенького автомобиля. Он дошел до середины улицы, замедлился, потом снова ускорил шаг. Тогда из машины выпрыгнуло что-то огромное и бегом направилось к нему. 3 Тепло закутавшись, Кэти Миллер побежала к почтовому ящику. Она уже час ждала почтальона у окна своего маленького загородного дома. С начала месяца Мисс Хайд неизменно посылала им по два письма в день. Первое она обычно писала часов в десять вечера, второе – значительно позже, глубокой ночью. И в этом бессонном сумасшествии, которое заставляло ее писать глупости, она непременно указывала точное время. Что же касается духо?в, которыми были надушены эти абсурдные письма, то, по мнению Кэти, готовой в этом поклясться, это были «Шанель № 5». Легкого флера парфюма и нескольких слов любви, адресованных мужу, с лихвой хватало, чтобы испортить ей день. Сама мысль о том, что кто-то мастурбирует у себя в ванне, предаваясь мечтам о ее Давиде, вызывала у нее желание уйти из дома. Она понюхала только что принесенные почтальоном письма. Никакого запаха. Несмотря на жуткий холод, молодая женщина не смогла удержаться и начала вскрывать письма, медленно возвращаясь в дом по садовой дорожке. Счета, отрицательные ответы на ее резюме медсекретаря из мест, куда она их посылала… И ничего от психопатки. Радоваться этому при наличии кучи плохих вестей – конечно, что-то! Она быстро поднялась на второй этаж, чтобы посмотреть почту Давида. Кликнула несколько раз на «Входящие», ей это не надоедало, она была уверена, что с минуты на минуту получит от Мисс Хайд пылкое признание или стихотворение. Но ничего не приходило. Значит, она вернется через час и снова проверит почту, потом еще и еще. Это уже становилось невыносимым. Когда она входила в гостиную, в ноги ей кинулся Симеон, один из двух котов, которых она взяла из SPA[2]. В зубах он держал мертвую птицу. – А ну иди сюда, грязнуля этакая! Тот бросился прочь. Она бежала за ним до самой кошачьей дверцы во входной двери; дверца издала бряцающий звук, который так развеселил маленькую Клару. Кэти натянуто улыбнулась дочери в ответ, ей было не до шуток. Потому что, хотя письма и стали приходить реже, оставался еще один нарыв, который надо было вскрыть. Тот, что набухал у нее в животе. Она вытащила Клару из манежа и прижала к груди, как последнюю защиту от отчаяния. – Ох, моя милая! Если бы жизнь можно было прожить заново… Под взглядом дочери Кэти сжала зубы, чтобы не расплакаться. Нет, она не сдастся. Ей никогда не приходилось прибегать к слезам, чтобы оправдать свои ошибки и поражения. Она уложила дочь в кроватку и нежно провела рукой по волосам малышки. Она должна пройти это ужасное испытание в одиночестве. Последнее наказание за прежние слабости. Вырвать эмбрион из своего организма. Через час в больнице у нее состоится вторая встреча с врачом. В первый раз она подписала там согласие на аборт. И нужно было ждать еще неделю, целую неделю. Настоящая пытка. Сегодня же для прерывания беременности ей пропишут мифепристон, способствующий расширению шейки матки. Потом, с утра субботы, она будет принимать мизопростол. Через двое суток она выкинет эмбрион из своего тела – анонимно, в больничной палате. Давид об этом никогда не узнает. Она тепло одела малышку, завернула ее в шарф и затем сама надела длинную замшевую куртку. Если кто-нибудь позвонит, она скажет, что ходила предложить свою помощь в питомник для брошенных животных. Он был последним прибежищем, помогающим Кэти побороть непреодолимую тягу ко всему съестному в холодильнике. От прежней спортивной, подтянутой женщины не осталось и следа. Она искала ключи от своего старенького «форда», когда начали барабанить в дверь. – Секундочку! Она схватила на руки Клару. За дверью стоял ребенок. Малыш Жереми, живший по соседству. – Что такое? Он протянул ей подарочную коробку: – Это вам. – То есть? – Ну! Какая-то тетя сказала, чтобы я вам передал. Она мне даже десять евро дала! Кэти резко поставила дочь на пол и кинулась на улицу. Ничего, только сизая полоса тумана. – Кто? Кто тебе это дал? – Ну… тетя, говорю же вам. Вроде тетя. Она сразу ушла. Извиняюсь, но мне тоже надо идти! Пламенея от ярости, Кэти захлопнула дверь. Значит, ничего не кончилось. Сначала письма, теперь подарки. И эта пиявка к тому же не сидит на месте! Из Руана приперлась! Из самого Руана – с подарком для мужа! Была бы здесь, ей бы не поздоровилось! Ей бы минута вечностью показалась. – Ну что ж, готовься, скоро тебя ожидает сюрприз, – прошипела она, положив ладонь на посылку. Решено: на этот раз она этого так не оставит. Все расскажет полиции. После обеда… Она разорвала подарочную упаковку. Конверт, картонная коробка. Кэти открыла ее. Она только и смогла, что заорать от ужаса и в бессилии опуститься на стул. Клара с соской во рту подпрыгнула. Кэти медленно поднялась, склонилась над коробкой. Кровь. Кровавые потеки застыли на груди голубки. Взгляд Кэти затуманился, зеленые глаза стали почти черными. В анус птицы был засунут тест на беременность. Зазвонил телефон, и Кэти вздрогнула от неожиданности. Она не двинулась с места, сидела как парализованная на стуле, почти в бессознательном состоянии, а Клара дергала ленточки своей шапочки, крича: «Мама, телефон! Мама, телефон!» Кэти не обращала внимания ни на звонки, ни на свою дочь. «Сад». Голова у нее шла кругом. «Тест… Возможно ли… Нет, только не это! Не может быть!» Она занесла в дом мусорный бак и зарылась в воняющие до одури отходы, отталкивая расплакавшуюся Клару. Тест. Нужно было найти этот чертов тест, завернутый в три слоя газеты и спрятанный на дне старой коробки из-под обуви. Как кто-то смог… Она вывалила мусор на пол. Молоко, очистки, соус. Коробки из-под обуви не было. Кэти сидела в куче мусора, ей не хватало воздуха. Ее ограбили. Ограбили нагло, порывшись в мусорном баке. По-звериному тщательно. Ее тайна, вернее, часть ее тайны оказалась в руках этой сумасшедшей. Кэти сдернула с шеи шарф, с головы – шапку, почти с мясом вырвала пуговицы на куртке. Не слыша криков ребенка, она вытащила из кармана куртки коробочку для таблеток и проглотила половинку лексомила. Через пару минут станет лучше. У нее ужасно тряслись руки. Что делать? Что же делать? Прием в больнице. Клару к бабушке. Мусор в бак. Окровавленную коробку вон. Она все знает, господи, она все знает!