– Доброе утро! Вы не знаете, что произошло? Зачем меня вызывают? Данил пожелал ей доброго утра в ответ и сказал: – Не волнуйтесь, никакого ЧП, опрашивают вашу группу. Наверное, мне не стоит вам ничего рассказывать, лучше получить точную информацию у участкового. Он выглядел спокойным, даже деловитым. Рина заметила, что он использует немного тонального крема, чтобы замазать красноту шрама, но это не слишком помогает. Как бы она ни старалась смотреть Данилу в глаза, получалось только пялиться на его изъян. – А где Катя? – спросила она, предполагая ответ, но стараясь оттянуть время. – Спит, – ответил Данил, ничуть ее не удивив. – У нее выдалось тяжелое дежурство; если что нужно, обращайтесь ко мне. Рина замолчала, не зная, как можно продолжить разговор. Подходящих тем не находилось, но ей совсем не хотелось идти в гостиную, откуда слышался непрерывный бубнеж нескольких людей. Она с трудом говорит с одним собеседником, куда уж ей беседовать сразу с несколькими? Тем более когда это не просто беседа, а опрос участкового. Ужасно захотелось курить, но она понимала, что не стоит заставлять людей ждать. У них ведь помимо разговоров с ней есть и другая работа. Собравшись с силами, она все-таки выдохнула, бросила быстрый взгляд на Данила, надеясь зарядиться его спокойствием, и пошла в гостиную. Стоило ей пройти через арку, разговор, что она слышала из холла, прекратился. В гостиной сидели трое: молодой участковый-алтаец на диване, Крайст в своем обычном кресле и Сергей Лесовой – в том, что в первый же день выбрала для себя Рина. Он встал, уступая ей место, когда она зашла. Рина тихо поздоровалась и села на предложенное место, чувствуя себя, будто под прицелом. Она не могла не заметить явного беспокойства на лице Сергея, который не только выглядел невыспавшимся, но и словно не мог сфокусировать взгляд: глаза то и дело бегали из одного угла комнаты в другой. Рина была почти уверена, что ночью он пил. Она постаралась дышать ровнее, чтобы успокоить бешеный ритм сердцебиения, но под взглядом участкового это оказалось непосильной задачей. Крайст потянулся к ней, ободряюще кивая, мол, все в порядке. Участковый тоже сразу заметил ее волнение. – Кольцова Рина Владимировна, верно? – спросил он, сверяясь с записями в папке у себя на коленях. Рина сглотнула и почти прошептала: – Да. Участковый сжал губы в подобии улыбки, но у него не получилось изобразить желаемое. – Не волнуйтесь вы так, это простой опрос постояльцев. Тем более здесь ваш… врач? Он вопросительно посмотрел на Крайста, но тот не стал ничего объяснять, просто кивнув. Рина была с ним согласна: не время объяснять тонкости. Участковый продолжил: – Меня интересует, когда вы в последний раз видели Наталью Власову. День, время – все, что можете вспомнить. Рина покраснела до ушей и бросила взгляд на Сергея, который смотрел на нее неотрывно, закусив губу. Она не понимала, при чем здесь Наталья. Неужели с ней что-то случилось? Сердце забилось о ребра, как молоток. – Позавчера вечером, – выдавила она, чувствуя на себе сверлящий взгляд Лесового. Участковый сделал себе пометку и снова поднял голову, глядя на Рину. – Вы говорили? Она что-то рассказала? Может, собиралась куда-то? Рина начала качать ногой, не в силах унять волнение. Страх, нерешительность и недоумение смешались, образуя гремучую смесь, мешающую думать. Она не могла смотреть никуда, кроме лица участкового, потому что боялась столкнуться взглядами с Сергеем или Крайстом. – Не совсем… – промычала Рина, опуская взгляд в пол. – А она где-то здесь? Сергей резко выдохнул и начал ходить взад-вперед по комнате. Участковый поморщился и остановил его жестом: – Пожалуйста, Сергей Владимирович, успокойтесь и присядьте куда-нибудь. Или пойдите подышите воздухом, что ли. Сергей присел было на диван рядом с ним, но тут же встал и, извинившись, покинул гостиную. Послышался звук закрывшихся входных дверей, и Рина осталась в компании участкового и своего тренера. Участковый выглядел очень спокойно, даже расслабленно, размеренно записывая что-то. Он проводил Сергея взглядом и снова посмотрел на Рину. – Нет, ее здесь нет, – ответил он на ее вопрос. – Наталья Александровна, похоже, выселилась, никого не предупредив, и я пытаюсь выяснить, что ее на это толкнуло. Он скосил взгляд в сторону двери. У Рины зашумело в ушах. Она с недоумением посмотрела на Крайста, который лишь кивнул ей в ответ, снова используя старый трюк с кристально-голубыми убедительными глазами. Рина не могла поверить, что Наталья вот так просто взяла и бросила все, уехав без предупреждения. Ну уж тренера-то она могла предупредить. Впрочем, было непохоже, чтобы Крайст волновался. В отличие от Рины. Она принялась судорожно массировать виски, силясь уложить в голове события нескольких предыдущих дней и детали в поведении Натальи, которые могли указывать на то, что она собирается уехать. И кое-что вспомнилось довольно легко. – Я видела, – дрогнувшим голосом сказала она, – как они с Лесовым ругались и… целовались, но это раньше. Наталья просила сохранить это в секрете, но мне кажется, ее сильно ранило это все. Участковый устало вздохнул и сделал себе очередную пометку. – Может, он еще что-нибудь не сказал? – пробормотал он под нос и глянул на Крайста. Крайст лишь молча пожал плечами, улыбнувшись своей самой доброжелательной улыбкой. Участковый скривил губы и покачал головой: – Мда… – он помолчал, уставившись в одну точку, и снова обратился к Рине: – Есть еще что сказать? Рина задумалась, но в голову ничего не приходило. Новость об исчезновении Натальи выбила ее из колеи. Последний раз она видела ее сутки назад, в крайне плохом настроении. Наталья не была на занятии и не появилась на ужине, не слушала выступление. Рина слышала ссору Натальи с любовником, но не могла с уверенностью сказать, что этого достаточно для резкого отъезда. Ей отчаянно захотелось, чтобы участковый все же поискал женщину, хоть на всякий случай. Если она уехала, то ладно, а если она все еще здесь, то ей, скорее всего, отчаянно нужна помощь, ведь вокруг ни много ни мало горы! – А если ей позвонить? – Рина задала вопрос, который крутился на языке. Участковый хохотнул. – И все-то вы знаете, находчивая вы наша! – сказал он. – Конечно, я позвонил ей первым делом, но номер не отвечает. Может, есть какие мысли? Рина помотала головой, понуро опустив плечи. Хотелось спросить больше, но, как назло, в голову не приходил ни один дельный вопрос. Она еще раз оглянулась на Крайста, который ни одним мускулом не выказал волнения. Он чуть дернул бровью, поймав ее растерянный взгляд, и вздохнул. Затем встал с кресла и подошел к Рине, положил руку ей на плечо и легонько похлопал, поддерживая. Рина вся сжалась под весом его ладони, но оценила желание спасти ее от расспросов. Посмотрев на участкового, Крайст использовал свой излюбленный прием – улыбку, не оставляющую собеседнику ни шанса, чтобы оспорить то, что прозвучит дальше. – Вы знаете, Салым, – спокойно сказал он, – я вижу, что Рина растеряна и испугана. Я думал, не стоит пугать людей, чтобы найти Наталью, если она хочет уехать молча. На это, наверное, есть причины. Участковый прищурился, глядя на него и явно не одобряя вмешательства в разговор. Но, похоже, это был простой опрос постояльцев, и он не имел права ни на чем настаивать. Во всяком случае, пока что. Рина была благодарна Крайсту за поддержку и не стала отвечать на вопрос. Знай она что-то, обязательно рассказала бы, но если Наталья просто уехала… Вряд ли бы она обрадовалась, что кто-то разбалтывает направо и налево ее тайны. – Мы не подруги, – сказала Рина, – она довольно отстраненная, такая… изысканная. Себе на уме. Она не могла охарактеризовать Наталью лучше, ведь толком не знала, что она за человек. – Не представляю, – продолжила она, – почему она так сбежала. Зачем ей это? Участковый пожал плечами, мало заинтересовавшись личностью пропавшей. – Да кто их разберет, этих москвичей, – пробормотал он. – За туристами не уследишь: сегодня они здесь, завтра уже едут домой. Мое дело – местные. Рина поежилась, услышав его слова, и подняла голову, взглянув на Крайста, но тот лишь поджал губы, ничего не сказав. Ей стало жутко от того, что при хотя бы небольшой вероятности того, что Наталья действительно попала в беду, у нее не было бы даже надежды на помощь. Она просто автоматически попала в разряд «непостоянных туристов», неинтересных переменчивых элементов. Сегодня здесь, завтра там… Сердце защемило оттого, что однажды Рина оказалась на ее месте. Ее не было неделю, и никто не помог: ни полиция, ни родители – одна, без помощи и надежды. И только высшие силы подарили ей амнезию, хоть как-то поддержав в этом сплошном ужасе. Рина сама вышла из леса, в котором ее бросили умирать, и смогла остановить на трассе машину, трясясь, как лист на ветру, от страха и посинев от холода. Но, как оказалось, из этого леса нет выхода, и она до сих пор в нем одна. Рина вдруг ясно вспомнила это ощущение и содрогнулась, представив, что точно такое же могла переживать и Наталья. Нет абсолютно никаких гарантий, что она действительно уехала, а, как выяснилось, искать ее никто не собирался. Не потому ли так и не нашли Веронику Лесовую? Никто даже не знает, точно ли она умерла, поскольку, кроме крови и погрома, в домике ничего не обнаружили. А если и не искали? Самому Лесовому это могло быть только на руку: меньше шума, никаких улик на него самого, деньги и дружба с местной полицией. Ничто не мешало ему жить дальше, завлекать в свои сети новую любовницу и безнаказанно делать с ней все, что вздумается. Она ведь говорила тогда что-то про старые грабли, наверняка напомнила ему о случае с женой. И что он мог с ней сделать? Накручивая себя все больше и больше, Рина уже не могла остановиться. Она ощутила острую потребность покурить, и уже ничто не могло отвлечь ее от этого. Участковый молчал, а она не хотела больше разговаривать и поэтому просто сказала: – Я правда мало знаю. Я пойду. Не услышав возражений, она встала, только теперь заметив, как ладонь Крайста соскользнула с ее плеча, быстро покинула гостиную и под удивленным взглядом Данила выскочила на улицу. Она не боялась простыть, стоя на террасе без верхней одежды, но морозный ветер забирался под рубашку, и кожа быстро покрылась мурашками – то ли от холода, то ли от безрадостных мыслей, что роились в голове. Внутренне она даже хотела замерзнуть, как тогда, в лесу, перестать чувствовать пальцы и нос, чтобы вспомнить, каково это, и никогда не забывать. Никто не заслуживает такого. Ни она, ни Наталья, ни даже мерзкая Елизавета или любая другая женщина. Ей пришлось несколько раз безуспешно чиркнуть зажигалкой, прежде чем огонек зажегся и сигарета начала тлеть, отравляя легкие. Рина затягивалась сильнее, чем обычно, стараясь почувствовать боль, чтобы заглушить то, что роилось у нее внутри, – отчаяние и зарождающуюся панику. Никто не станет искать Наталью. Неважно, что с ней случилось, – никто даже не попытается. И эта мысль вызывала в душе такую неизбывную тоску, что Рина покрепче обхватила себя руками, стараясь успокоиться. Все приемы, которым она научилась у психологов, внезапно забылись, оставляя ее наедине с оголенными чувствами. Если бы кто-то в этот момент дотронулся до нее, мог бы получить разряд электричества и отлететь в сторону – так ей казалось. В несколько глубоких затяжек она прикончила первую сигарету и тут же достала вторую. Алкоголя больше не было, и появилась обида – на себя, что не позаботилась о необходимом количестве, на Антона за то, что все выпил, на администрацию за то, что лишили постояльцев доступа к спиртному. На глазах выступили слезы, Рина резким движением стерла их с лица, но тут же набухли новые. Подживающий лоб запульсировал, будто снова превращаясь в больной синяк. Желание выпить стало нестерпимым. Бросив окурок на землю, Рина резко развернулась и, растирая замерзшие ребра, вернулась в отель. У нее появилась отчаянная идея насчет того, у кого могло найтись хоть сто грамм алкоголя, пусть даже не крепкого – любого. Она поднялась на второй этаж и прошла в левое крыло, туда, куда раньше предпочитала не соваться. Дверь открылась почти сразу, и Рина встретилась с глазами хозяйки номера, презрительно смотрящей на нее сверху вниз.