– А это старинный идиот, – парировала я, слегка отступив назад, как будто не знала Тима. Поймав взгляд Ирен на другом конце зала, я изобразила глубоко смущение, пытаясь одним взглядом показать, что, хотя я и с Тимом, я ни в коем случае не одобряю его действия. Затем, когда официанты засуетились, чтобы все убрать, я схватила Тима, и мы улизнули. Глава 5 Май Я устала до смерти. Ресторан полон, обслуживание в разгаре, и я прекрасно справляюсь со своей задачей, нависая над барной стойкой с важным видом, но каждый шаг вызывает у меня жгучую боль в ступнях. Униформа по размеру Хизер мала мне на два размера, но чтобы этого не объяснять, я втиснулась в унылую юбку-карандаш и белую рубашку. У меня есть длинный черный льняной фартук, который крепится толстыми коричневыми кожаными ремнями и хорошо скрывает торчащий жир на поясе, но это не помогает мне нормально ходить. Эта дурацкая юбка настолько тесная, что вместо того чтобы идти, я шаркаю, как киношный робот из восьмидесятых. Персонал, который я ввела в курс дела как можно быстрее, состоит из пяти серьезных молодых людей, отглаженных, начищенных и готовых к работе. – Ну, вы все здесь дольше и поэтому все знаете больше меня, – говорю я, используя голую, ничем не приправленную лесть, чтобы они не заподозрили, что я понятия не имею, о чем говорю. – Сегодня я буду учиться у вас. Рыжеволосая девушка с детским личиком и пирсингом в носу посмотрела на меня с таким восторгом, как будто я поп-звезда. Она сказала, что ее зовут Роксана, но друзья называют ее Рокси, и призналась, что учится на сомелье и будет рада помочь мне всем, чем сможет. Я хотела обнять Рокси просто за то, что она существует. Сейчас она поднимает серебряный поднос с двумя бокалами того, что, как я узнала, называется «Беллини»: шампанское с персиковым пюре по 18 фунтов за бокал. Она красива прелестью молодости: идеальная кожа и длинные тонкие руки и ноги. Ее яркие рыжие волосы собраны в тугой хвост. Благодаря открытой кухне я могу наблюдать за Анис и, что более интересно, за Джеймсом, который, кажется все более раздраженным и потным по мере того, как вечер постепенно переходит в ночь. – На самом деле Джеймс почти ничего не готовит, – замечаю я Биллу, который полирует стаканы за барной стойкой, наблюдая за тем, как Джеймс ругает десертного повара. – Ну, он следит за тем, чтобы все было так, как нравится Расселу. Он своего рода дирижер оркестра, а Рассел его владелец, – говорит Билл с кривой улыбкой, полируя очередной бокал. – Но ты и сама все знаешь. Не мне тебе рассказывать, как работает ресторан. – Ха, да, – бормочу я, пользуясь моментом, чтобы отправить Хизер быстрое сообщение с благодарностью: «Спасибо за совет по поводу вина для шикарного ужина, я дам тебе знать, как все пройдет». У меня все болит, и я чертовски устала, хотя эта игра длится всего несколько часов, а впереди еще три месяца подобного удовольствия. Я чувствую себя слишком измотанной, чтобы продолжать. – Билл, – говорю я, наклоняясь к нему, пока очень высокий голландский официант проходит мимо меня с двумя тарелками какой-то конструкции из куриных ножек. – Во сколько мы обычно сворачиваемся? – Сворачиваемся? – Заканчиваем спектакль. – А, – произносит он, глядя на часы. – Сейчас восемь сорок пять, так что я думаю, часа через три-четыре. Я лежу на полу в комнате для персонала, левой ногой опираясь о стену и массируя лодыжку правой ноги, и скулю, как хромая собака. Нелепо маленькая юбка-карандаш задралась до бедер, я вытащила из нее блузку из кремового полиэстера и расстегнула ее так, чтобы на кожу попало немного прохладного воздуха. Униформа не такая шикарная, как ресторан, это уж точно. Я зеваю и тру глаза, мало заботясь о том, размазала ли я по лицу черную подводку. За один день я успела побывать в самых разных условиях – от ледяного холода до обжигающей жары. Каждая клеточка моего тела ноет. Хотя, думаю, я справилась. Почти все гости заказывали по предварительно составленному дегустационному меню, так что мне почти ничего не пришлось решать на ходу, хотя, поскольку в винной карте под каждым вариантом было небольшое описание, я достаточно подготовилась, чтобы блефовать, если придется. Но быстро обнаружила, что большинство людей просто хотят, чтобы решили за них. – Не знаю, как вы, но я всегда говорю, что чем проще, тем лучше, – прошептала я нервному мужчине, у которого явно екнуло сердце из-за цен в меню, и позволила ему заказать хорошее дешевое Пино Напа Вэлли. – Что за мужчина не закажет своей спутнице бокал марочного шампанского? – громко произнесла я пожилому джентльмену, который усмехнулся, посмотрел на свою ухмыляющуюся жену, отложил карту вин и ответил: – Ну, теперь мне придется это сделать. – Я буду цесарку с бокалом белого, – сообщил Очень Уверенный в Себе Американский Турист. – Что бы вы порекомендовали? – Боже, я ненавижу рекомендовать вина, – пошутила я, в панике сканируя список глазами. Он усмехнулся: – Тогда вам едва ли подходит эта работа. – До некоторой степени, – быстро ответила я, улыбаясь, когда вспомнила о том, как Хизер жаловалась, что американцы пьют только чертово шардоне. – Возьмите шардоне, – твердо посоветовала я. – Обожаю шардоне, – сказал его спутник со стопроцентным техасским акцентом. – Можно мне в него кубик льда? – Да. Да, можно, – подтвердила я и пошла обратно к Биллу, чувствуя ликование. – Похоже, они верят всему, что я скажу, – брякнула я. – Я согласен, что у нас не такая искушенная клиентура, как в Claridge’s[7], – сказал Билл. – Их нужно направлять на путь истинный. – До некоторой степени. – И вот я вновь повторила это выражение. Похоже, теперь я из тех людей, которые говорят «до некоторой степени». После этого я в основном стояла с очень занятым и важным видом, много кивала младшему персоналу и наблюдала за тем, как они элегантно наливают вино, изящно подают и быстро убирают. Я также взяла у Билла пару бутылок «в исследовательских целях». Пялясь в потолок комнаты для персонала, пока Билл уберет в баре и покажет мне мою кровать, я удивляюсь тому, что я действительно здесь, в Шотландии, что мне это удалось. Находясь в полубредовом состоянии, я начинаю хихикать. – Привет, Хизер. – Джеймс озадаченно смотрит, как я лежу на полу. И неудивительно – я выгляжу просто ужасно. Я опускаю юбку и поправляю блузку, но сесть не могу – слишком устала. – Я не чувствовала себя такой измотанной со времен Ибицы в августе 2014 года. Нет. Неправда. Со времен двадцатичетырехчасового марафона фильмов с Николасом Кейджем. Самое странное, что я едва коснулась его фильмографии. Он плодовит. Интересно, сколько часов моей жизни ушло бы на все фильмы с ним? «Воздушная тюрьма» особенно длинный. У него не так много фильмов короче двух часов. Сейчас погуглю. Хотя нет, к черту, пальцы слишком устали. Почему я никак не заткнусь? Джеймс действительно смеется – надо мной или со мной, мне все равно – затем снимает свою черную бандану и расстегивает поварской халат. Под ним оказывается белая футболка, вся в пятнах пота. Он вздыхает, и у меня возникает ощущение, что у него с плеч свалился тяжелый груз. – Рад, что у тебя выдалась легкая первая смена, – говорит он, зевая. Должно быть, он шутит, хотя это и незаметно. Он направляется к своему шкафчику и, спрятавшись за дверцей, переодевается, хотя ему не стоило об этом беспокоиться. Я слишком устала, чтобы подглядывать. – Да просто легкотня, – отвечаю я. Наконец, примерно через три секунды, желание подглядеть пересиливает, и я бросаю на него быстрый взгляд, но Джеймс уже натянул черную футболку. Его плечи подаются вперед, пока он несколько минут разговаривает по телефону. Затем он наклоняется, чтобы поднять сумку, практически размахивая задницей у меня перед лицом. Я не могу не заметить, насколько она хороша. Это не маленькая попка, которая исчезает в обвисших джинсах, а хорошая, округлая, правильная задница. Мысленно отругав себя, я снова сосредотачиваюсь на своем телефоне. Жду, пока он закроет шкафчик, и только потом поворачиваюсь к нему. В течение следующих трех месяцев Джеймс будет моим самым близким коллегой, и мне нужно найти способ наладить контакт с чем-то еще, кроме его очень красивой задницы. Мне нужно привлечь его на свою сторону. Если кто и заметит мои недостатки, так это он. – Итак, как долго ты здесь работаешь, Джеймс? – спрашиваю я, подавляя зевок. – Извини, очень длинный день. На рассвете уже была на вокзале Сент-Панкрас. – Да понятно, – говорит он, бросая грязную униформу в большую корзину для белья у двери и усмехаясь. Смех у него очень приятный, теплый, из глубины живота. – Я здесь уже целую вечность. – Он опускается на стул напротив меня, вытирая лицо белым полотенцем. Его темные волосы падают на лоб, они сильно разлохматились после того, как он снял бандану, и слегка влажные от пота. – Правда? – Раньше в Дунвегане недолго работал. – Дунвеган? – Ну, знаешь, Дунвеган на острове Скай. – Ах, да, конечно. – Я делаю мысленную пометку посмотреть карту этой местности позже. – Значит, ты с западного побережья? – Да, – коротко отвечает он, бросая белое полотенце в корзину для белья и откидывая голову назад, чтобы убрать волосы с глаз. – Прости меня. Не очень-то я гостеприимен. Сегодняшний день для меня тоже долго тянулся. Расселу нужно было… кое-что. Тут он себя одергивает и качает головой. Очевидно, что он собирался пожаловаться на начальника, и я это понимаю. Никто еще не жаловался на начальников так, как я. Я вообще королева жалоб. Почти каждый начальник, который у меня когда-либо был, не подходил мне по всем возможным параметрам, и, каким бы талантливым он ни был, Рассел кажется классическим мудаком. Джеймс касается шеи, и я любуюсь его слегка загорелыми руками. Ему осталось только зарыть пальцы в волосы, и я окончательно на него западу. – Начальники – обязательная часть работы, – сообщаю я. – Это правда, – говорит он, вставая. – Помочь? – Он протягивает руку и предлагает ее мне. – Спасибо, – благодарю я, чувствуя, что краснею, когда он берет меня за руку, и мне приходится поспешно поправлять одежду. Подошвы ног мучительно ноют, а вонь, исходящую от моих подмышек, ничем не скрыть. – Прости, Джеймс, мне надо привести себя в порядок. Он смеется: – Ты выглядишь нормально. Сказанное с мягким шотландским акцентом и спокойной уверенностью «Ты выглядишь нормально» – это лучший комплимент, который я когда-либо получала. Я чувствую, как щеки у меня горят от восторга. В дверь врывается Билл с открытой бутылкой шампанского в одной руке и красного вина в другой. Он немного пошатывается, пока достает пальто, и неуклюже ставит вино на пол. – О господи боже, давайте поедем, блин, домой. Тебе придется вести тележку, Джеймс, я едва стою на ногах. Подслушал, что пара, которая празднует золотую свадьбу за девятым столиком, пошла окунуться в озеро голышом, если кто хочет повеселиться. – Он рыгает, смотрит на меня и видит мое выражение лица. – Извините, издержки профессии. Джеймс забирает красное вино из рук у Билла: – Не надо было его пить, Билл. – Оно стоит открытое уже несколько дней! – возражает Билл, улыбаясь во весь рот. Когда я надеваю пиджак, то чувствую, что Джеймс смотрит на меня. Я поворачиваюсь к нему, пока мы ждем, что Билл переоденется, и думаю, не хочет ли он сказать что-то еще. Через мгновение я понимаю, что он не собирается ничего говорить. – Я бы не отказалась от этого. – Я киваю на бутылку у него в руке.