– Я попал в точку! – торжествующе воскликнул Богданов. – Ты не имеешь права предъявлять мне претензии. Ты женат! Мне продолжить? – Нет. Не надо. – А теперь уходи! – Не уйду. – Богданов сел на диван и демонстративно положил ногу на ногу. – Ты пьян или я непонятно выражаюсь? – сдерживая гнев, поинтересовалась Ульяна. Сообразив, что перегнул палку, он попытался снизить градус разговора: – Мы работаем на результат, а у меня есть новая информация. – Выкладывай и уходи. – Нет. Разговор будет долгим. – Чего ты хочешь сейчас? – Перенеси свою встречу с Короленко, и мы спокойно поговорим. – С какой это стати? – Ульяна уперлась руками в бока и выжидающе замерла. – Прошу! Не для себя, а для дела, – душевно произнес Богданов, и она сдалась: – Ну, хорошо! Оставайся здесь. Я скоро вернусь. Короленко стоял на крыльце, но, увидев Ульяну, картинно отшатнулся. – Вы бесподобны! Она позволила ему насладиться своим внешним видом, после чего сказала: – У меня появились неотложные дела. Вы обидитесь, если мы перенесем нашу встречу? – Надеюсь, ничего не случилось? – с показной заботой справился Короленко. – Ничего страшного, но вопрос безотлагательный. – Конечно, я огорчен, однако не могу не уступить. – Простите. – Ульяна с такой же показной теплотой коснулась лацкана его пиджака. – Тогда я позвоню вам на днях. Годится? – Договорились. Короленко сошел на одну ступень, но Ульяна его остановила: – Послушайте! – Что такое? – спросил он с надеждой в голосе. – Мне нужен доступ в Зареченский районный архив. – Ничего себе у вас смена тем! Ульяна напомнила: – Любезность за любезность. – Вы про археологов? – Короленко понимающе улыбнулся. – Будет вам архив. Ждите звонка. Богданов сидел за столом в гостиной, сложив перед собой руки. Вернувшись в номер, Ульяна села напротив и пристально посмотрела ему в глаза. – Ну? Я перенесла встречу с Короленко и внимательно тебя слушаю. Богданову явно не хотелось продолжения конфликта. Он заговорил спокойным, ровным тоном, надеясь хоть немного исправить ситуацию: – Усачев установил состав пилюль и обнаружил на этикетке затертые надписи, которые сейчас расшифровывает: определяет координаты аптеки, в которой их изготовили. – Другая информация появилась? – Нет. Почерковедческая экспертиза не готова, но отпечатки на записке и бутыльке совпадают. – Значит, они принадлежат преступнику. – И в этом ты была права. – Отпечатки прогнали по базе? – Разумеется, но совпадений не обнаружили. – Это плохо, – тяжело вздохнула Ульяна. – Но не критично, – заметил Богданов. – Инютина разыскали? – Охранника? Нет, пока не удалось. Его нет ни дома, ни у родителей. Возможно, где-нибудь прячется. – Он, кстати, заявление на увольнение по почте прислал, – сказала Ульяна. – После того, как ему уже поставили два прогула. Зарплату перечислили на карту, трудовая книжка до сих пор лежит у кадровика. Повисла недолгая пауза. Богданов первым ее нарушил – тронул Ульяну за руку и тихо сказал: – Прости меня. – Простила, – ответила она. – Сам не знаю, что на меня нашло. Но должен заметить, теперь я имею право на большее, даже на ревность. – Это еще почему? – Потому, что развелся с женой. – И что это меняет? Еще недавно ты сам сказал, что личных отношений быть не должно – они вредят делу. – Все потому, что боюсь и сомневаюсь. Но я люблю тебя, Уля! – Не надо, Игорь… – Зачем я, по-твоему, так часто бываю здесь, если могу обойтись телефонным звонком?! – Не начинай все заново, прошу! Личные отношения и работа несовместимы. Это же ясно. – Господи, какая ты дура! – Богданов вскочил со стула и заметался по комнате. – Не забывай, что ты сам сказал эту фразу. А я только повторила. Глава 11 Странные вещи Ульяну неотступно терзали мысли о болезни Кирилла. Трудности на заводе тоже не прибавляли ей оптимизма. Вечером, перед сном, она дала себе слово, что встанет пораньше и позвонит Марго. Но когда прозвенел будильник, Ульяна с неохотой вспомнила о своих намерениях. Маргарита Фейгин была дочерью высокопоставленного партийного чиновника и с детства привыкла, что все вокруг должны ей по праву рождения. Она была холодной, расчетливой женщиной, вовсе не глупой и тонко чувствующей конъюнктуру. Ее решительность, умение брать на себя ответственность и держать удар восхищали Ульяну. Однако общение с ней не доставляло удовольствия и вызывало тягостные ассоциации. Но теперь это не имело значения, поскольку речь шла о здоровье и благополучии Кирилла.